Судьба горца

– Мы надеялись, что у вас хватит ума оставаться в безопасности донжона, – пророкотал Джеймс, забирая меч из рук Мэлди. – Девочка, тебе следовало подобрать оружие поменьше.

– О, ну, знаешь ли, у меня не было времени особо выбирать, – ответила она.

– Рад видеть тебя, парень. – Джеймс на мгновение сжал Эрика в объятиях. – Пойдемте со мной. Я отведу вас двоих в наше убежище, где дожидаются оруженосцы с лошадьми и куда мы отправляем раненых. – Он вывел их за ворота и, бросив взгляд на Мэлди, произнес: – И вы останетесь там.

– А куда бы мы, интересно, пошли, Джеймс? – сладко пропела Мэлди, улыбнувшись, когда он хмуро посмотрел на нее.

Джеймс одной рукой приобнял Эрика за плечи и, заметив, как тот едва заметно поморщился, спросил:

– С тобой все в порядке, парень?

– Небольшие ушибы, не более.

– Битон бил тебя?

– Бывало, но не все мои синяки – дело рук Битона. Сбежать из донжона оказалось труднее, чем мы думали.

Мэлди тихо следовала за ними, лишь отчасти прислушиваясь к Эрику, повествующему Джеймсу об их злоключениях. Мальчик проявил трогательную скромность, описывая свое участие во всей истории. Взгляды, которые бросал на девушку Джеймс, заставляли её чувствовать себя немного неуютно. Было трудно понять, сердится он или же удивляется.

Джеймс оставил их в лагере и поспешил на поиски Найджела. Мэлди села на пригорок рядом с Эриком и задалась вопросом: о чем только думал Найджел, когда шел на это сражение, будучи не совсем здоровым после последней битвы, но затем вздохнула и покачала головой. Мужчины – странные существа, такие уж они есть, и Мэлди подозревала, что его заставили сюда приехать только неразделимые чувства гордости и чести. Джеймс, безусловно, очень внимательно следил за Найджелом, и этого вполне достаточно.

– Мне тяжело принять столь добросердечное приветствие Джеймса, – пробормотал Эрик.

– Почему? – спросила Мэлди.

– Потому что это нечестно. Я не тот, за кого он меня принимает.

Мэлди спокойно улыбнулась брату и погладила его по руке, которой он опирался о землю.

– Ты тот же самый мальчуган, что скакал с ним бок о бок, когда Битон напал на вас.

– Внутри – возможно, но теперь я – Битон, а не Мюррей. Джеймс приветствовал меня как Мюррея, он уверен, что я из его клана. Мне захотелось в то же мгновение открыть ему мою тайну. – Эрик в смятении начал выдергивать из земли травинки. – Он хороший человек и заслуживает правды.

– Если ты собираешься рассказать Джеймсу, то должен будешь сказать и другим. Лучше сделать это, когда они собирутся вместе, чтобы твою историю услышали все.

– О да, чтобы они все вместе меня заплевали.

– Вряд ли они станут в тебя плевать, – проговорила Мэлди, огорченная тем, что не может облегчить его страхи. – Эрик, они заботились о тебе тринадцать лет. Я не думаю, что их отношение изменится так быстро.

– Может, и нет. – Он криво улыбнулся, немного смущенный собственной глупостью, и тяжело вздохнул: – Хотя оно должно измениться. Именно так. Они, возможно, и беспокоились обо мне много лет, но те же долгие годы ненавидели и сражались с Битонами. Это сложно объяснить... Я только чувствую: что-то должно измениться. Разве может все остаться по-прежнему?

– Боюсь, мне нечего ответить, Эрик. Я не знаю твой клан так же хорошо, как ты. Джеймс, Балфур и Найджел кажутся достойными и справедливыми людьми. И все они достаточно умны. Думаю, их отношение к тебе не должно измениться. В конце концов, ты им не лгал. Ты тоже полагал, что являешься Мюрреем. Они верили в это с того самого дня, когда нашли тебя на холме и принесли в Донкойл. Но как бы то ни было, есть одна вещь, на которую ты должен обратить внимание. Это не должно заставить тебя перемениться. Не позволяй отравить свое сердце настолько, чтобы видеть ненависть и недоверие там, где их нет. Да, вероятно, это больно: сначала надеяться на лучшее, а потом узнать, что этому не бывать. Но если ты убедишь себя, что Мюрреи вовсе не обязаны любить и доверять тебе, тогда ты действительно станешь другим человеком, не тем, кого они знали все эти годы.

– Ты имеешь в виду, что если я буду продолжать верить в худшее, то самое худшее обязательно произойдет? У меня так бывало...

– Да, что-то в этом духе. А теперь приготовься, ибо к нам хромает твой безрассудный братец Найджел.

Эрик рассмеялся и через мгновение оказался в крепких объятиях Найджела. Потом Найджел развалился рядом на траве, и вскоре Эрик снова живописал их спасение. Мэлди почувствовала на себе чей-то взгляд и, подняв голову, увидела стоящего перед ней Джеймса. Ее глаза немного расширились, когда она заметила, как тревожно он на нее смотрел, словно был чем-то смущен.

– Я обещала, что останусь здесь, – произнесла она, слегка улыбнувшись в попытке сгладить витавшую в воздухе неловкость.

– Да, но я сомневался. – Джеймс прокашлялся. – Я хотел извиниться за свои подозрения.

– В этом нет необходимости, – ответила Мэлди, надеясь остановить ненужные извинения. – Ты имел полное право меня подозревать. Иначе и быть не могло, ведь я была единственной, кого ты плохо знал, и, кроме того, оказалась у ваших ворот в очень неподходящий момент.

– Это не оправдание. У меня не было никаких доказательств, что именно ты лазутчица Битона. Ни единого. Даже несмотря на беспокойство, я не должен был позволять себе делать неправильные выводы.

– Что сделано, то сделано. Я не в обиде.

Он кивнул и слегка нахмурился:

– Тебе не удалось узнать, как Битон разоблачил Малкольма?

– Нет, я не так долго общалась с Битоном, да и он еще не выжил из ума, чтобы мне доверять.

– Возможно, это моя вина, – проговорил Эрик.

– Нет, парень. Ты не мог его выдать, – уверил Найджел, похлопывая Эрика по спине.

– Не намеренно. Я мог выдать его случайно. Он спускался в темницу вместе с Битоном через день после того, как меня туда бросили. Я очень удивился, увидев Малкольма рядом с Битоном. Вероятно, это отразилось на моем лице, а большего Битону и не нужно.

– Нет, думаю, этого ему было бы недостаточно, – сказал Джеймс.

– А может, Малкольма видели, когда он один приходил ко мне позже, – продолжал Эрик. – Он надеялся меня спасти. Об этом мы с ним и говорили.

– Возможно, это и стало роковой ошибкой для Малкольма.

– Да, – согласился Найджел. – Возможно, так и было. Битон внимательно наблюдал за донжоном. Да, один твой неосторожный взгляд мог возбудить пару подозрений, но на этом бы все и закончилось. Малкольм слишком поспешил, попытавшись тебя освободить, что сделало то краткое узнавание в твоем взгляде более значимым. Мы уже никогда не узнаем, о чем думал Малкольм, но, выказав к тебе столь высокий интерес, он себя выдал. Именно это его и сгубило.

Эрик задрожал и, обхватив себя руками, стал тереть плечи ладонями в тщетной попытке унять внезапный, пробежавший по телу холод.

– Это было бесконечно медленное и безжалостное убийство. Я больше не хочу видеть такую жестокость, никогда. Только за одно это Битон заслуживает умереть сотни раз.

– Ты видел, как умирал Малкольм? – требовательно спросил Джеймс, его голос прозвучал холодно и жестко.

– Битон считал, что если я увижу, как он обходится с предателями, мой дух окрепнет. – Он тряхнул головой. – Малкольма мучили несколько дней, но он не выдал, даже шепотом, ни одной тайны Мюрреев. Он был очень храбрым и верным человеком. Думаю, я бы не смог выдержать пытки. Особенно если бы они продолжались так долго.

– Ты не должен был это видеть.

– Я подозреваю, что Битон еще в раннем возрасте познал жестокость, – пробормотала Мэлди. – Судя по тому, что рассказывал мне Эрик, этот человек считает, будто мальчик нуждается в таком воспитании, в укреплении силы воли. Он думает, что добьется этого жестокостью. Да, иногда люди подобные Битону рождаются ничтожествами, но иной раз они с самого детства воспитываются во зле, и с годами тлетворное влияние порока только усиливается в них.

– А-а, ты хочешь сказать, что все началось с отца Битона, который был жестоким ублюдком и сына воспитал таким же ублюдком? – протянул Найджел, и Мэлди кивнула. – Грустно, но это все равно не спасет его от заслуженной смерти..