Страница 32 из 43
Фосс описывал деятельность учёных из штаба Каммлера как не имеющую аналогов среди других видов технологий, появившихся в конце войны, по сравнению с которыми «V‑1» и «V‑2» казались заурядными. Среди них были установки для ракет и самолётов, передовые управляемые снаряды и зенитные лазеры. Последние настолько опередили время, что к концу двадцатого века по‑прежнему не было официальных подтверждений того, что такие лазеры стали выпускаться, несмотря на все усилия американцев и русских».
Ник Кук поведал, что в марте 1949 года, через несколько недель после данного Агостону интервью, Фосса вызвали на допрос в управление американской контрразведки. Фосс рассказал американцам о масштабах научных исследований, после чего ему весьма прозрачно дали понять, чтобы он более никогда и никому не рассказывал о «Sonderstab Kammler» и его программах. Фоссу ничего не оставалось делать, как дать такое обещание. При этом он, естественно, благоразумно умолчал о том, что всё уже рассказал Агостону. После чего Фосс тайно известил о случившемся Агостона и попросил того ничего не писать на тему, которую они обсуждали несколько недель назад.
Том Агостон выполнил просьбу Вильгельма Фосса. Но когда Фосс в 1974 году скончался, Агостон, будучи свободным от данного им обязательства, продолжил сбор информации, результатом чего и явилась его книга, первое издание которой вышло в 1985 году. Примечательно, что когда Агостон обратился в архивы США с просьбой ознакомиться с текстами допросов Фосса, ему ответили, что записи недоступны, так как их… вообще не было!
…3 апреля 1945 года Ганс Каммлер последний раз встретился в Берлине с Адольфом Гитлером, к тому времени уже переместив штаб‑квартиру своего секретного подразделения из столицы Германии в Мюнхен.
Ник Кук, ссылаясь на мемуары Альберта Шпеера, упоминает о том, что причиной перевода под Мюнхен как спецштаба Каммлера, так и ряда секретных производств, кроются, по мнению Шпеера, в простом обстоятельстве. Каммлер, дескать, прекрасно понимал, что его проекты по созданию «оружия возмездия» потерпят неудачу, и в таком случае ему было бы опасно находиться в непосредственной близости от фюрера. После приёма у Гитлера Каммлер нанёс визит Шпееру. Ник Кук цитирует следующий фрагмент из его воспоминаний: «Впервые за четыре года нашей совместной работы у Каммлера не было обычной решительности. Наоборот, он выглядел неуверенным и пытался намекнуть, что мне следует перебраться вместе с ним в Мюнхен».
Несколько иначе выглядит поведение Каммлера в воспоминаниях военного руководителя научно‑исследовательского центра в Пенемюнде Вальтера Дорнбергера. Ещё в феврале 1945 года ряд научно‑технологических разработок центра был переведён из Пенемюнде в Нордхаузен. Вальтер Дорнбергер вспоминал этот период так: «Каммлер[…] метался между голландским и рейнским фронтами, между Тюрингией и Берлином. Круглые сутки он был в движении. Совещания созывались к часу ночи где‑нибудь в Гарцских горах, или же мы встречались к полуночи где‑то на автотрассе и после краткого обмена мнениями снова разъезжались на работу. Все мы были жертвами страшного нервного напряжения. Измотанные и раздражённые, мы уже не выбирали слов.
Если Каммлер, полный нетерпения, хотел сняться с места, он будил задремавшего адъютанта выстрелом из пистолета у него под ухом: «Они обойдутся без сна! Как и я!» Фиксированное рабочее время и отдых остались далеко в прошлом».
А 3 апреля 1945 года, как вспоминает Вальтер Дорнбергер, он «получил приказ от Каммлера эвакуировать мой коллектив из 450 давних работников Пенемюнде в нижние предгорья Альп под Обераммергау(небольшой город примерно в 60 километрах юго‑западнее Мюнхена. – Авт.) . Мы снялись с места 6 апреля, когда американские танки, пройдя Блейхероде, шли по направлению к нам. И с этого времени нас неизменно сопровождали люди из СД. Я подозревал, что это могло значить. Неужели нас собирались использовать как заложников в ходе переговоров о перемирии? Или нас оберегали, чтобы мы не попали в руки союзников?»
Действительно, интересный вопрос!
«Генеральный план‑1945»: эвакуация технологий III Рейха
Продолжая цитировать мемуары Альберта Шпеера, Ник Кук замечает, что Ганс Каммлер сообщил Шпееру, будто бы он планирует связаться с американцами и в обмен на гарантию свободы предложит им всё – реактивные самолёты, а также ракеты «А‑4» и другие важные разработки, а также собирает всех высококвалифицированных экспертов в Верхней Баварии, чтобы передать их США. Шпеер отказался участвовать в операции.
Далее со ссылкой на воспоминания конструктора ракетной техники Вернера фон Брауна, который вместе с Вальтером Дорнбергером и другими сотрудниками прибыл 11 апреля в Обераммергау, Ник Кук пишет следующее: «Вскоре после приезда фон Браун направился в гостиницу «Ланг». Сидя в вестибюле, он услышал, как в соседней комнате разговаривают два человека. Инженер напряг слух, чтобы уловить, о чём идёт речь, и узнал голоса Каммлера и начальника его штаба, оберштурмбанфюрера СС Штарка.
Они говорили о том, что сожгут свои мундиры и ненадолго затаятся в монастыре четырнадцатого века в Эттале, в нескольких километрах отсюда. По их тону фон Браун не мог понять, говорят они серьёзно или шутят. В этот момент появились охранники и препроводили его в номер».
Кук логично замечает: после того как Каммлер 3 апреля 1945 года сообщил Шпееру о своём намерении предложить американцам «реактивные самолёты» и ракеты «А‑4», он должен был понимать, что их значение обесценено, потому что о них знают слишком многие. Реактивные самолёты «Me‑262», «Арадо», «Ar‑234» и «Хейнкель» («He‑162») уже широко применялись люфтваффе в конце войны, а на авиазаводах III Рейха готовились к запуску в промышленное производство новые образцы авиатехники. Американцы и русские могли и без Каммлера завладеть чертежами и захватить занимавшихся ими учёных.
Московский исследователь Алексей Комогорцев, автор интернет‑публикации «Чудесное оружие» Третьего Рейха», по поводу беседы Каммлера со Шпеером делает резонное наблюдение: «Последний разговор Каммлера со Шпеером можно интерпретировать как превентивную попытку дезинформации агентов американских (а возможно, и не только американских) спецслужб, которые рано или поздно вышли бы на Шпеера. Цель провокации – выиграть время, необходимое для окончательной эвакуации, а заодно сформировать ложный след (связь с американскими спецслужбами), дабы вконец запутать и без того весьма непростую ситуацию».
Скорее всего, ситуация выглядела следующим образом.
Между американцами и некоторыми лидерами III Рейха как минимум в марте – апреле 1945 года действительно произошла сделка, целью которой была передача Соединённым Штатам части (именно части!) технологических разработок Германии и научно‑технических специалистов в обмен на возможность покинуть страну. Мартин Борман видится наиболее очевидным участником этого «переговорного процесса».
В качестве подтверждения этой версии можно вспомнить о визите в Германию американского инженера и физика венгерского происхождения Теодора фон Кармана (Theodore von Karman, 11.05.1881 – 07.05.1963), который с 1930 года работал в США, приняв приглашение Фонда Гуггенхайма возглавить аэронавигационную лабораторию (Guggenheim Aeronautical Laboratory) при Калифорнийском технологическом университете (GALCIT). В 1936 году на её базе была создана «Лаборатория реактивного движения» (JPL, «Jet Propulsion Laboratory»), которой позднее предстояло внести весомый вклад в космическую программу США 1950–1960‑х годов.
В 1945 году фон Карман был назначен председателем научно‑технической коллегии ВВС США, позже преобразованной в Главное научно‑техническое управление, и возглавлял американские технические миссии в Германии по изучению достижений этой страны в области сверхзвуковой аэродинамики и управляемых ракет. По данным ряда исследователей, первый выезд в Германию в рамках научно‑технической коллегии ВВС США фон Карман совершил уже в апреле 1945 года, познакомившись с Вернером фон Брауном и другими учёными из исследовательского центра Пенемюнде. Именно фон Браун и его коллеги были в числе первых инженеров III Рейха, вывезенных в США в рамках реализации программ «Облака» и «Скрепка».