Страница 71 из 93
— Да ну?
Стивен глубоко вздохнул: к этому моменту он тщательно подготовился и намеревался произвести на меня впечатление.
— До сих пор все оставили без внимания то, что тело Рози Дейли спрятали. Мы пытались осмыслить, почему его спрятали в номере шестнадцатом, но не тот факт, что его вообще спрятали. Вот я и подумал: это о чем-то говорит. Все согласились, что это выглядит как незапланированное преступление, мол, убийца вспылил, вышел из себя…
— Похоже на то.
— Тогда у него голова должна была кругом пойти, когда он увидел, что наделал. Я бы просто дал деру из этого дома. А наш убийца — нет. Он взял себя в руки, нашел подходящее место, спрятал тело под тяжелой бетонной плитой… Это отняло и время, и силы — и немало. Он хотел спрятать тело во что бы то ни стало. Зачем? Почему не оставить его на месте, чтобы кто-нибудь наткнулся утром?
Да, малыш всех нас еще построит.
— Ну и почему? — поинтересовался я.
Стивен навис над столом, упершись в меня взглядом, захваченный своей версией.
— По-моему, он знал, что кто-то сможет связать его с Рози или с номером шестнадцатым. И наверняка свяжет. Если бы тело нашли на следующий день, этот некто сказал бы: «Погодите, я видел, как такой-то шел в номер шестнадцатый вчера вечером» или «Кажется, такой-то собирался встретиться с Рози Дейли». Убийца не мог допустить, чтобы тело обнаружили.
— Это прямо-таки обо мне.
— Так что нам нужно найти эту связь. Мы не принимаем историю Имельды, но у кого-то есть другая история — очень похожая, только правдивая. Может, они уже и думать про это забыли, потому что никогда не придавали значения, но если встряхнуть их память… Я бы сначала опросил самых близких Рози — сестру, лучших подруг — и тех, кто жил тогда на четной стороне Фейтфул-плейс. В ваших показаниях вы отметили, что слышали, как кто-то проходил по тем дворам; его могли видеть в заднее окно.
Еще несколько дней работы в этом направлении — и он что-нибудь нароет. Стивен светился такой надеждой, что мне ужасно не хотелось осаживать беднягу — это как ударить щенка ретривера, который принес тебе любимую резиновую игрушку, — но другого выхода не было.
— Отличный ход мыслей, детектив. Все прекрасно увязывается. На этом и закончим.
Стивен ошарашенно взглянул на меня:
— Что?.. Вы что говорите?
— Как ты думаешь, зачем я сегодня с тобой встречаюсь? Я знаю, что телефонные записи еще не готовы, про Имельду Тирни мне уже известно, я прекрасно понимаю, что в экстренном случае ты со мной немедленно свяжешься. Так для чего, по-твоему, мы здесь сидим?
— Я просто думал… Новости.
— Можно и так назвать. Вот тебе новости: с данного момента мы оставляем расследование в покое. Я снова в отпуске, а ты снова машинистка. Наслаждайся.
Чашка Стивена опустилась с глухим стуком.
— Как? Почему?
— Тебе мама никогда не говорила «Потому что я так сказала»?
— Вы мне не мама. Что за черт… — Внезапно его осенило: — Вы что-то нашли? В прошлый раз вы чуть не бегом отсюда выскочили — что-то поняли. Пару дней расследовали, и теперь…
Я покачал головой.
— Еще одна милая версия, но неверная. Конечно, хорошо бы, если бы дело разрешилось само собой в порыве вдохновения, но вынужден тебя огорчить: такое случается очень редко.
— …вы нашли и оставляете это себе. Прощай, Стивен, мы славно поиграли, ступай в свою коробку. Я должен гордиться тем, что вы меня вытаскивали, да?
Я вздохнул, откинулся на спинку и размял мышцы шеи.
— Малыш, выслушай совет от человека, который делает эту работу гораздо дольше, чем ты. Почти всегда самое простое объяснение — самое верное. Нет «обетов молчания», нет большого заговора, правительство не вживляло тебе чип за ухом. За два дня я выяснил только одно: нам с тобой пора бросать это дело.
Стивен смотрел мне в глаза так, будто у меня вторая голова выросла.
— Минуточку. А куда же делась наша ответственность перед жертвами? Куда пропало «Только ты и я — это все что у них есть»?
— Это не имеет смысла, малыш, — отмахнулся я. — Снайпер Кеннеди прав: у него дело — конфетка. На месте прокурора я бы мигом дал ему зеленую улицу. Черта с два он выбросит всю свою версию и начнет с нуля, пусть хоть архангел Гавриил спустится с небес и скажет, что Снайпер не прав. А на телефонные распечатки Кевина и на наше с тобой мнение насчет истории Имельды ему плевать. Не важно, что случится до вторника; дело окончено.
— И вас это устраивает?
— Нет, солнышко, не устраивает. Ни капельки не устраивает. Однако под пули я брошусь только за что-то очень важное, а хвататься за безнадежное дело — пусть это и романтично — совершенно ненужная потеря. Вот и для тебя будет потерей отправиться в регулировщики или всю жизнь заниматься канцелярией в какой-нибудь глуши, если всплывет, что ты сливал мне никому не нужную информацию.
Малышу не хватало выдержки: рука на столе сжалась, и Стивен, похоже, изготовился обрушить кулак на мою физиономию.
— Это мое решение. Я большой мальчик и могу за собой присмотреть.
— Не обманывай себя, — засмеялся я. — Я вовсе тебя не защищаю. Я бы с радостью позволил тебе разрабатывать эти направления до две тысячи двенадцатого года, а не то что до вторника, если бы хоть на мгновение поверил, что это что-нибудь даст. Но не поверю.
— Вы меня втянули в это дело, и теперь я втянулся — и не уйду. Вы не можете передумывать каждые пару дней: принеси палку, Стивен, брось палку, Стивен, принеси палку, Стивен… Я не ваша шавка — не больше, чем детектива Кеннеди.
— Вообще-то, — сказал я, — именно моя. Я буду приглядывать за тобой, дружище Стиви; если мне только покажется, что ты продолжаешь совать нос куда не надо, я отнесу отчеты о вскрытии и об отпечатках пальцев детективу Кеннеди и расскажу, откуда они у меня. Ты попадешь в его черный список, в мой черный список — и будешь работать за столом у черта в заднице. Говорю еще раз: отвали. Понял?
По молодости и от растерянности Стивен не следил за выражением своего лица; в застывшем взгляде парня отчетливо светилась ярость, удивление и отвращение. Именно этого я и добивался: чем я противнее для него, тем дальше он окажется от предстоящих разнообразных мерзостей. Впрочем, от боли меня это не избавляло.
— Я не понимаю вас! — воскликнул Стивен, мотая головой. — Совсем не понимаю.
— Это уж само собой, — сказал я и полез за бумажником.
— И не покупайте мне кофе. Я сам расплачусь.
Если бы я ранил его слишком глубоко, он мог остаться в деле из принципа — доказать себе, какой он крутой.
— Как хочешь. Да, вот еще, Стивен… — начал я.
Он сидел, опустив голову, роясь в карманах.
— Детектив, посмотри на меня.
Стивен неохотно поднял на меня глаза.
— Ты отлично поработал. Я знаю, мы оба не хотели, чтобы все так кончилось, но скажу тебе одно: я не забуду. Если подвернется удобный случай — а такое время придет, — я сделаю все возможное.
— Я расплачусь, — упрямо повторил он.
— Конечно, расплатишься, но я тоже привык платить по счетам, так что за мной должок. С тобой приятно работать, детектив. Уверен, еще поработаем.
Я даже не пытался пожать ему руку. Стивен бросил на меня угрюмый, ничего не выражающий взгляд, хлопнул на стол десятку — широкий жест для человека с зарплатой новичка, — набросил куртку и гордо удалился.
Я остался за столиком.
И вот я снова там же, где и неделю назад, паркуюсь перед домом Лив, чтобы забрать Холли на выходные. Казалось, прошли годы.
На Оливии было элегантное бежевое платье — вместо элегантного черного платья на прошлой неделе, но смысл был тот же: псевдопедофил Мотти уже в пути и вот-вот появится. Впрочем, на сей раз Оливия не пыталась преградить дорогу, а широко распахнула дверь и быстро затащила меня в кухню. Прежде, когда мы были женаты, меня пугали эти сигналы «нам надо поговорить», но в нынешних условиях я им только порадовался. Гораздо лучше, чем привычное и бесцветное «мне не о чем с тобой говорить».