Воин. Возвращение

— Это да, — вздохнул екс-покойник. — А чаще — и так, и эдак… Пошли дальше…

— Так мы и не останавливались, пока, — буркнул я, потому что едва не проделал именно то, чего не хотел изначально. Дуб словно возник на пути. Не дерево, а стена. Фиг обойдешь… — Хотя, я бы не отказался.

* * *

— Нет, — возразил Швед. — Лучше не тормозить. Я хоть во всю эти сказки никогда не верил, но запомнил, что эльфы как раз вот в таких деревьях и живут. А усиживаться на крыльце тех, кто норовит в тебе дырок натыкать, глупо даже для салаг 'вованов*' (*ВВ — внутренние войска). Так что шевели поршнями…

— Как скажешь…

Если честно, то мне и самому было под сенью этого исполина не слишком уютно. Особенно, учитывая тот фактор, что его ветки на меч не реагировали. Почти… Очень уж нехотя они отступали. Нам даже пришлось пару раз пригнуться, пока выбирались из-под этого шатра.

— Ну, не знаю… — вернулся я к прерванному разговору. — Может мастер был и не настоящий, но рюкзак они мне ценный подсунули. Еще неизвестно, как принял бы меня здешний люд, без всей этой экипировки. Меч — опять-таки непростой, сам видишь.

— Да, — согласился Швед. — С мечом прокол. Хотя, совсем не факт, что ты именно с этим баулом вылетел. Может, его уже здесь заменили? Ты говорил, что некоторое время без памяти был?

— Могли, — теперь пришлось кивнуть мне. — Мыкола, а ты в одной из прошлых жизней аналитиком не работал?

— Анал… кем? — заржал Шведир.

Улыбнулся и я. Николай всегда умел разрядить обстановку. И хоть шуточки его никогда не отличались изяществом мысли, но срабатывали безотказно, как натяжка.

'Влад, а натяжка, это когда поперек тропинки шелковая нить натянута? Как сейчас?'

— Стоп!

— Ты чего? — едва не наткнулся на меня Швед. Но привычка держать дистанцию работала и здесь.

— Сам посмотри, — указал я на едва заметную в высокой траве, тонкую веревку, сплетенную из зеленых нитей. Которая отличалась тем, что блестела чуть больше чем остальная растительность. В утренней росе, наверняка, ловушка была вообще неразличима для глаз.

У этой веревки, как и у любой другой было два конца. Левый, по ходу движения, был завязан незнакомым узлом вокруг ближайшего деревца, а второй, крепился к спусковой скобе арбалета!

— Самострел?

— Ага. В квадрате.

— Почему в квадрате? — не понял Николай, снимая бронебойный болт.

— Потому что арбалеты еще называют самострелами. И устройство этой ловушки — тоже. Значит, имеем самострел из самострела. Осознал?

— Смешно, — оценил Шведир. — Лучше бы они эту подлянку из копья соорудили?

— Почему?

Похоже, умные мысли к нам с Колей приходят по очереди.

— Арбалет — оружие стоящее, кто спорит. Но один выстрел боя не решит. А вот хорошее копье мне бы очень пригодилось.

— Дареному коню в зубы не смотрят…

— Ты бы лучше под ноги смотрел, — пробурчал Шведир. — Учишь вас, салаг, учишь — а толку 'ноль'. Спершу* (*сначала) взгляд шагнуть должен, а пизнише* (*позже) — нόга.

— Чего многа? — не разобрал я ворчание Николая, который в моменты волнения всегда переходил на родной диалект.

— Болтаешь много, вот что, — прапорщик уже отцепил арбалет и примерялся к нему. — Добротная вещица. А ведь ты, Рак, реально ведь мог на стрелу напороться. Или ты уже привыкший к убиению?

— Ага. Один раз упал с десятого этажа — случайность. Второй — закономерность. Третий — привычка. Хорошо, что напомнил. Надо Эммануила поблагодарить. Это он растяжку заметил…

— А я вспомнил!..

Николай сегодня одна неожиданность. Не в плане внезапности, как понос, а — разносторонности.

— Да? И что именно? Завтра день зарплаты?

— Нет. Вспомнил, откуда мне знакомо имя Эммануил.

— Который Гидеонович? Так из кино… 'День радио', или 'День выборов'. Там сын Виторгана снимается, вот отца и вспоминает. Кстати, классный артист… Я о старшем.

— Эммануил — это детское имя Христа. Иисусом он стал после крещения…

— Ну, да?

— Да, ну… Точно тебе говорю. Теперь понял, Кто у тебя в башке?

— Охренеть!..

— А я о чем?! И лучше, не выражайся… Мало ли?

Тут я вспомнил все нюансы и непроизвольно схватился за голову.

'Это правда? Ты — Он?'

'Владислав, вы только не волнуйтесь. Ну, какая, в сущности, разница?.. Мы с вами уже который день вместе, и что? Я хоть раз помешал или встревал без вашего разрешения?'

'Нет, но…'

'Я понимаю. Изъясняясь вашими аналогиями: присутствие командования на учениях напрягает. Факт, но о том, что Господь всеведущ вам и родители рассказывали, правда? Когда запрещали таскать тайком конфеты и варенье. Так что же изменилось из-за того, что вы таки убедились в моей реальности? Живите, как жили. В вашей душе и голове много намешано, не без этого, но — хорошего больше. Уж поверьте. И оно вас правильным путем ведет. Я же и впредь постараюсь вам не мешать. А захотите посоветоваться — милости прошу, без церемоний. Только и вы не забывайте: 'на Бога надейся, а сам не плошай. Договорились?'.

'А есть варианты?'

'Есть. Вы можете потребовать, чтоб я ушел. Помните, уговор? Но, мне бы не хотелось…'

'Ага, это ж каким надо быть идиотом, чтобы сказать Богу: 'пошел вон!'? Ой! Он же слышит мои мысли! Вот засада!'

'Влад. Очень вас прошу, успокойтесь и не вибрируйте. Не надо уподобляться сороконожке из басни. Сосредоточьтесь на делах насущных и неприятное ощущение скоро само пройдет. Вон и товарищ ваш волнуется. Нельзя так из реальности выпадать. Вы меня слышите?!'

'Так точно! Ой, виноват…'

'Влад…'

— Влад! На тебе шо столбняк напал? — ощутимо ткнул меня в бок Швед. — Эй, боец! Очнись!

* * *

— Хорош трясти, я же не груша.

— А ты не зависай на полуслове. Блин горелый! Тут и так все стремно до упора, так еще и ты замер, как истукан. И в глазах пусто.

— Извини, Коля. Это я с Эммануилом потолковать решил. Так сказать, не откладывая.

— И чего он?

— В отказ не пошел, — я потер указательным пальцем кончик носа. Слышал где-то, что у человека там много нервных окончаний, массаж которых способствует усиленному мышлению. Может, байка, а может — нет. Иначе, откуда бы взялась такая распространенная привычка? — Но и причастность свою к происходящим событиям отрицает. Типа, проходил мимо, остановился поглядеть. Беспредела не допущу, но и по мелочам прошу не беспокоить. В таком вот аспекте…

— Тоже неплохо. А то знаешь, как в детстве… Только построишь домик, придет какой-нибудь фулюган и все порушит. Теперь — фигвам! А со сверстниками мы и сами управимся. Верно? А то избыток богов в одном отдельно взятом мире явно превышает пределы разумного. Прямо зашкаливает, как Гейгера в Чернобыле.

— Верно… — и тут меня осенило. Наверно массирование носа помогло. — А ведь он мне кое-какую мыслишку подкинул.

— Свети?

— Полигон… Эммануил сказал: что начальство на учениях всегда напрягает… Вот я и подумал: а что если и тут так? Идут какие-то учения, вот и понаехали лампасники?

— Полигон, это интересная мысль. Знать бы только: что испытывают?

— Да какая разница? Обычный расклад — темные и светлые, синие и оранжевые. НАТО уж точно тут нет, — я даже усмехнулся такому предположению. — Но смысл игры все тот же: кто первый штаб захватит, тот и молодец.

— Хорошо бы. А то знаешь, как может быть?

— Ну?

— Баранки гну… — прапорщик насупился. — Кто-то ядреный батон испытывает, а кто-то живую силу изображает. На предмет вычисления зоны поражения? Такой сценарий тебе как? Или считаешь, статистов командование гуманно предупредит?

— М-да, господин Шведир. Умеете вы ободрить товарищей. Увы, в такой махровый демократизм даже либералы не поверят. Один парад 86-го года на Первомайские праздники в Киеве достаточно вспомнить. Когда радиоактивное облако, мать его городов Русских, как раз накрыло… Но, нет! Не верю. Это был бы как раз тот самый беспредел, который Эммануил обещал не допустить. А я хоть и потомственный атеист, почему-то ему верю.