Воин. Возвращение

* * *

С восточной бойницы открывался изумительный, по пастельному спокойствию и однотонности красок, вид на лес. Размеренная зелень, залившая все до самого горизонта и начав карабкаться на едва различимые склоны гор, изредка затемнялась в местах скопления хвойных пород и светлела редкими полянками. В общем и целом — ничего интересного. Зеленка, она и есть зеленка. Тем более, что с гномами мы не воюем, а тролль — одна штука, нашим Выселкам уже почти что отец родной. Он же — друг, товарищ и… О родственных отношениях промолчим…

Отдаленный пейзаж сквозь прорезь в южной стене башни смог бы осчастливить любого украинца. Нет, он совсем не напоминал шмат сала, зато километрах в восьми, ровная, как стол, серебристо-зеленая степь начинала стремительно желтеть, и у самой небесной кромки возникало то самое сочетание колеров, от которого приходит в трепет всякая свободолюбивая душа…

Где-то там, между побережьем и обжитой частью полуострова, кочевало небольшое племя орков. Но их вождь Каменная Башка чтил уложение о мире, и степные воины пока не беспокоили людей. Хотя, скорее всего, оркам попросту еще не стало тесно на своих территориях…

Ладно к геополитическим вопросам в отношении южных соседей вернемся, когда разберемся с текущей мелочевкой. То есть — гоблинами.

С северной стороны можно было полюбоваться на сами Выселки, лежавшие передо мной, как на ладони. На протекающую за деревней речку, с незатейливым названием Быстрица. На небольшой, поросший вербами, орешником да вишнями островок, гектаров на пять, образовавшийся в результате паводка и последующей смены рекой русла. Но и от старицы капризная река отказаться не захотела. Еще дальше глаз радовали общинные поля, раскинувшиеся по ту сторону водной преграды. По сравнению с теми ланами, что мне доводилось видеть на Родине, когда трактор при вспашке делает один круг как раз к обеду, — здешние нивы больше походили на огороды. Но, в пересчете на количество рабочих рук и технологический уровень, площадь вспаханной земли, все же впечатляла и вызывала уважение.

За полями кучковались небольшие березовые рощицы. Между которыми (исходя из полученной мною подсказки, так как увидеть это не представлялось возможным), тянулись болота и прочие мочары. Местами вполне проходимые, а кое-где лучше и не соваться — трясина. А вот за болотом, еще дальше, километрах в четырех от речки и деревни, как раз и начинался Гоблинский лес. Одним названием объясняющий, какой вид обитателей в нем наиболее распространен. И ближе всего к Выселкам располагалась территория клана Лупоглазых. То есть — на текущий момент — проблема нумер раз!

Перейдя по ходу течения Быстрицы к западной бойнице, я сперва обнаружил обширные выпасы, на которых кстати как раз пасло стадо голов в, гм… Много голов, определять на глазок количество, постоянно передвигающихся с места на место животных я не умел, а справочное бюро ехидно помалкивало. Типа, 'закрыто на обед' или 'ушла на базу'. Ну и ладно, пока не принципиально. Важно кое-что другое…

Километрах в семи-восьми строго на запад, куда указывала голубая лента Быстрицы, я обнаружил крыши строений. Домов!

— Это что там? — спросил не задумываясь.

Но староста, погруженный в тревожные мысли, не заметил еще одной моей оплошности, с головой выдающей во мне пришлого человека.

— Приозерное… Ну, налюбовался уже?

— Уже, — кивнул я, отходя от амбразуры и поворачиваясь к Ярополку. — Красиво… Есть за что повоевать с Лупоглазыми.

— Было бы кому, — вернул меня на грешную землю Титыч. — Аль не видел вчера? Одни бабы с ребятишками… Ой, зря ты все это затеял, Влад. Боюсь, как бы хуже не вышло.

— Погоди, Титыч. Ты вот скажи мне, только честно: неужто веришь, что после того, как я убью второго наемника, Лупоглазые оставят нас в покое?

— Больше всего, Влад, мне в твоих словах нравиться 'после того', а не 'если'… - пожал плечами староста. — Но, ты ведь уже спрашивал, меня об этом. Нет, конечно… Но по уговору, в третий раз потребовать поединок они смогут не раньше, чем через два месяца. А это такая прорва времени…

— Если их с умом использовать, — согласился я. — А если просто дожидаться, пока яблоко само в рот упадет, можно с голодухи помереть.

— Да ты меня не агитируй, Влад, — вздохнул Ярополк. — Будь я помоложе и поглупее, давно б плясал вокруг тебя от радости. Но я-то битый гусь и знаю: чем все может обернуться. Вот потому и мнусь, как красна девица, что и хочется, и колется, и мамка не велит. Понимаешь?

— Понимаю.

Что тут возразишь, коли староста прав кругом. Ведь даже на моей родине многие поговаривали, что худой мир лучше доброй войны. Пядь за пядью уступая более наглым соседям и землю и свободу. Крестьянин, он же как овца. Все надеется, что резать не будут, а только остригут. А если и зарежут, то не его, а вон того, белобрысого или чумазого… Который не такой как все и выделяется из отары. Но прежде чем начать излагать свой план, надо было привлечь внимание Титыча и сбить его с минорного настроения. Тем более, что мяч под удар он мне сам скинул.

— Ничего, староста, не дрейфь, мы все сделаем красиво: и мамка не узнает, и юбка не помнется…

Глава десятая

Вдохнув дым от трубки Ярополка, я вдруг впервые осознал, что еще ни разу, с того первого перекура на пороге 'родного' дома, не потянулся за сигаретами. Да, помниться, после сражения с Псом Ада что-то такое свербело, но тогда пачки не оказалось под руками. Зато потом — как отрезало. Интересный эффект от переноса. Надо будет запатентовать, как первооткрывателю, в плане борьбы со сверхприбылью табачных магнатов. А то интересная тенденция просматривается: чем больше курение запрещают, тем дороже сигареты. Хотя, определенная логика просматривается. Коль ты и так потенциальный покойник, то зачем тебе деньги? А продолжая цепочку — стипендия, пенсия, зарплата… Все равно потратить не успеешь? Так, может, и кушать вредно? А нам просто забыли об этом сказать… Продукты ведь тоже все дорожают и дорожают…

Увлекся. Слава, Богу, лично меня все эти инфляционные вопросы больше не касаются. Как и недоумение: почему бутылка обычной воды с растворенной в ней углекислотой стоит дороже литра молока? Здесь вода не стоит ровно ничего, а молоко, хоть и имеет цену, но для Влада Твердиловича — подается к столу совершенно бесплатно. Хоть в виде парного, хоть охлажденного, хоть простокваши… Не говоря уже о его производных — сметане, сыре и… масле. Причем не каком-то 'процентно-сливочном', а самом что ни на есть полноценном, домашнем. Которое так приятно намазывать на еще не остывший хлеб… Можно и без икры. Прямо слюнки текут.

Вот только отрабатывать все эти блага, придется по-взрослому. Без скидок на возраст и опыт.

— Вот что я думаю, дядька Ярополк, — присел я рядом с дымящим, как небольшой винокуренный завод, старостой, на одну из лежанок, сколоченных из толстых досок. Не на полу ж спать, защитникам башни и, нашедшему защиту в ее стенах, мирному населению. — За те две недели, что у нас остались, надо хорошенько проверить все добро, что здесь хранится, и максимально пополнить запасы. А еще лучше, превратить башню во временное хранилище вообще всего, что только ценного есть в деревне. Чтоб в домах у жителей оставались только самые необходимые каждый день вещи. Да и то — поплоше. Такое, что можно ухватить в руки и убежать, а коли пропадет, так и не жалко…

— Это можно, — кивнул староста. — Какое имущество у крестьянина? Только то, что на нем. Главное добро — скот. Его куда деть? Вырезать? Жалко… Пока с телушки хорошая дойная корова вырастет, года четыре ждать надо. Да и то, не всегда угадаешь…

— Зачем резать. Скот отгоним подальше и спрячем.

— Влад, — чуточку недоуменно поглядел на меня Титыч. — Я понимаю, что 'пантеры' многому такому обучены, что мне и не снилось. Но объясни ты: как можно затереть следы от стада в сотню голов, да еще так, чтоб их даже хог-гоблины не заметили? Я уж не говорю, о том, что шаман клана всегда их отследить сможет, если хоть одну лепешку найдет, недельной свежести.