Его пламенное сердце

По прибытии в аэропорт города Ираклиона, административного центра Крита, их встретил Аристидес и, заняв место пилота собственного суперсовременного вертолета, повез их домой. Они приземлились в двух километрах от особняка на небольшой взлетной полосе, где их уже ждали два лимузина.

Особняк представлял собой комплекс из нескольких зданий, расположенных в оливковой рощице, куда направился второй лимузин. Их с Арисом машина направилась к главному зданию, которое было полностью отгорожено от остальных, что, как и обещал Аристидес, обеспечивало им полное уединение.

Они остановились перед огромным трехэтажным домом, который возвышался на холме, плавно переходящем в морское побережье. Дом прятался в густых зарослях пальмовых деревьев, сосен и кипарисов. В объятиях этой сочной, пышной зелени отштукатуренный каменный дом отливал матовым золотом подобно пляжам, которые простирались до вод Средиземного моря, такого насыщенного изумрудно-зеленого и лазурного цвета, которого Селена никогда не видела за всю свою жизнь.

Селена задрожала от острого чувства наслаждения, которое наполнило все ее естество. Ей кружила голову близость Ариса, захватывающая красота и ароматный целительный воздух этого райского местечка. После промозглой погоды, которая стояла в Нью-Йорке, местный климат дарил им настоящую весну, напоенную ароматами цветов и насыщенную чистым, свежим воздухом.

Арис повел ее по широким каменным ступеням, ведущим к портику, украшенному величественными коринфскими колоннами. Селена посмотрела но сторонам и увидела, что само здание и прилегающая к нему территория занимают огромную площадь. Но не это потрясло ее больше всего.

Большую часть своей жизни Селена прожила в большом роскошном особняке приблизительно таких же размеров, сделанном в колониальном стиле. Подобные дома населяли и люди, в кругу которых она вращалась. Но дом Аристидеса превосходил их всех.

Повсюду ее окружали великолепные мозаики на темы Древней Греции, уносившие прочь напряжение лихорадочной современной жизни, от которой они с Арисом сбежали всего лишь несколько часов назад. Селене казалось, как будто дом манит их погрузиться в размеренный ритм жизни древних греков. Он был новым, но в то же время отражал архитектурный стиль, насчитывающий несколько столетий, и возвращал ее во времена ее предков, чья кровь заговорила в ней сейчас. Селена почувствовала свою принадлежность этой стране на уровне инстинкта, тогда как раньше она являлась для нее фактом, признанным только лишь на интеллектуальном уровне.

Когда они с Алексом в объятиях Ариса вошли внутрь, Селена впервые в жизни почувствовала, что значит вернуться домой.

Селена восторженно ахнула, окинув взглядом великолепный дизайн и убранство внутренних помещений. Здесь не наблюдалось ни грамма претенциозности, никаких замысловатых узоров и нагромождения мебели, которая часто служит для того, чтобы подчеркнуть богатство ее владельца и его сомнительный вкус. Селена ни чуточки не сомневалась, что окружающее ее великолепие — заслуга Ариса, его потрясающего вкуса и тонкого чутья.

Гостиная была оформлена в уютных и спокойных песочных тонах. В ее центре находился громадный каменный камин. Селена подняла голову. Высоченный потолок в два этажа дарил ей ощущение полета, сквозь широкие окна высотой от пола до потолка потоками лился солнечный свет, заставляя ее почувствовать себя как никогда свободной. Прозрачные стекла окон открывали вид на потрясающий внутренний сад и плавательный бассейн.

Тут за ними на пороге появилась пожилая пара загорелые и пышущие здоровьем мужчина и женщина лет шестидесяти с небольшим. Селена догадалась, что это, скорее всего, тетя Аристидеса Олимпия и ее муж Кристос. Они пришли в замешательство, увидев Аристидеса, сжимающего в своих объятиях ее и Алекса, как будто он боялся, что они исчезнут, стоит ему хоть чуточку эти объятия ослабить.

— Аристидес, наконец-то ты приехал! — на греческом обратилась к нему женщина, бросив на Алекс и Селену взгляд, полный любопытства и, как показалось Селене, скрытой надежды, что они приходятся Аристидесу именно теми, кем показались на первый взгляд.

— Могу поспорить, вы чувствовали, что мой приезд будет… не таким, как всегда, — ответил Арис тоже на греческом.

Селена удивленно посмотрела на него. Она постоянно забывала, что, в отличие от нее, Аристидес грек в полном смысле этого слова. Он не получил американского гражданства. И его великолепный английский, один из многих языков, на которых он разговаривал достаточно свободно, имел какой-то акцент, который только усиливался, когда Арис чувствовал себя особенно уставшим. Но от этого каждое слово, слетавшее с его уст, становилось еще более волнующим.

Аристидес подвел Селену с Алексом к своим родственникам, которых, наклонившись, поочередно расцеловал в щеки.

Потом он повернулся к Селене:

— Kala mou, знакомься, пожалуйста, это моя Thai Олимпия, а это This Кристос. — Затем Арис обратился к своим тете и дяде: — Встречайте, это Селена Лувардис, а это наш сын Александрос. Надеюсь, вы поможете мне сделать так, чтобы их пребывание здесь осталось незабываемым.

У Селены все внутри сжалось. Они были его тетей и дядей. Алекс был его сыном.

И только она была сама по себе.

Хотя как иначе мог он представить ее? Бывшей любовницей, с которой у него была небольшая интрижка? Случайной матерью его сына? Участницей эксперимента?

При упоминании своего имени Алекс радостно пискнул в знак подтверждения. Он теребил сорочку своего отца, требуя его внимания. Арис в ответ нежно поцеловал сына. В такие минуты проявления чувств Селена могла видеть, насколько все естество Аристидеса пропитано любовью к их малышу. Потом Арис что-то зашептал Алексу на ушко и наклонил его вперед, ближе к своей тете.

Руки Олимпии дрожали от переполнявших ее чувств. Она бережно взяла Алекса и прижала к себе. Малыш, казалось, теперь был согласен пойти на руки к кому угодно, потому что ему доставляло удовольствие слушаться своего отца.

В объятиях тети Ариса Алекс довольно заулыбался, отчего на ее глазах заблестели слезы.

— Ох, Аристидес, мой дорогой, наконец. Твой сын!

Алекс посмотрел на Ариса, требуя похвалы за послушание. Тот нежно потрепал его за щеку.

Селена чуть не заплакала от того счастья, которое светилось в его глазах.

— Да, наконец, — волнуясь, подтвердил Аристидес.

Следующие несколько дней они обживались.

Арис выделил ей и Алексу одно из восьми помещений, почти такое же огромное, как ее многокомнатная квартира в Нью-Йорке, а сам поселился напротив них, по другую сторону огромного холла. В помещение Селены вели также отдельные ступеньки с нижнего этажа, которыми пользовалась Элен, когда приходила посмотреть за малышом.

Теперь, когда Арис не пропускал ни одной минуты, чтобы побыть с Алексом, Элен заступала на смену, только когда малыш спал. А спал он теперь дольше обычного, потому что тратил очень много энергии, восторгаясь, что его папа проводит с ним целый день и что он находится в таком чудесном и волшебном месте.

Когда он спал, Селена оставалась наедине с Арисом.

Сейчас как раз выпало такое время.

Рука об руку они шли по уединенной части морского побережья. Оба сосредоточенно молчали. Под ногами переливался золотой песок, рядом плавно покачивались искрящиеся на солнце волны, задавая ритм их сердцам.

Селена время от времени украдкой бросала страстные взгляды на Ариса. Каждый раз, когда он смотрел ей в глаза, ее тело пробирала дрожь. Иногда она неуверенно улыбалась ему. Иногда смеялась. Или, выпустив его руку из своей, бежала по направлению к мерно плещущимся волнам, покрытым шелковистой пеной.

Разве ее можно было винить за это? Она оставила суматошный город и перенеслась сюда, в это райское место, где ей угождал и прислуживал бог удовольствий и искушений.

Последний раз она так резвилась, когда ей было лет десять. Устав, Селена рухнула на теплый песок и, раскинув руки, как будто желая обнять ярко-голубой купол неба, вздохнула: