Страница 5 из 9
– Лизок... Ты не слышишь меня, что ли?
– А? Что, мам? Прости, задумалась...
– Подарки, говорю, мне вам сегодня дарить или завтра? Я Владу рубашку купила, а Максимке...
– Давай завтра, мам. Соберемся по-семейному, свекровушку мою пригласим...
– Ну, знаешь! Уж это без меня! Смотреть не могу, как ты перед ней приплясываешь!
– Ой, да ладно тебе... – беззлобно рассмеявшись, глянула она в сердитое материнское лицо. – С каких это пор в тебе ревность проснулась, мам? Ни перед кем я не приплясываю!
– Да... А помнишь, как она тебя в невестки не хотела? Как Влада уговаривала, чтобы не торопился? Будто ты второй сорт, да еще и с ребенком...
– Да когда это было, мам! Тоже, вспомнила!
– Но ведь было же!
– Ну и что? Я ж тебе уже объясняла когда-то – его мама просто напугана бывшей невесткой... И потому ко мне теперь сквозь лупу присматривается, осторожничает.
– Ага. Десять лет все осторожничает и осторожничает!
– Ну, тут не только в ее осторожности дело... Она женщина непростая, очень властная по природе, и Влад старается свою семью по мере сил от этой властности оградить. Одним словом – обжегшись на молоке, на воду теперь дует. А я с ним особо не спорю – ему виднее, как правильно. Он лучше свою маму знает.
– Ох, и в кого ты у меня такая мудрая, спасу нет... Вроде я не такая... Я вот непременно обиделась бы...
– А я не обижаюсь, мам. Я ему верю. Ну, и приплясываю перед ней помаленьку, в этом ты права, пожалуй. Влад, как дирижер, палочкой махнет, я и приплясываю. Сейчас-то уже отношения у нас вроде наладились... Сейчас она меня уже почти любит и Влада сомнениями не донимает!
– Снискала, значит, свекровкино уважение? – обиженно-насмешливо поджала губы Анна Сергеевна.
– Ага. Снискала. Отчего бы и не снискать? Корона с головы не свалилась. Зато теперь все счастливы и довольны... Разве этого мало, мам?
Из такси выбралась неуклюже, боясь наступить на подол платья. Ох уж это платье – зачем только потратилась на эту неудобную красоту! Заявилась бы на вечеринку в нарядной блузочке, и все дела... Но на покупке платья Влад настоял, а отказать ему духу не хватило. Теперь ничего не остается, как смириться с этим «мадамским» выходом в свет – с откровенным вырезом на груди, оголенными руками, с корсетной маетой на оплывшем стане. Черт его подери – этот стан. Вроде худеть старалась, целый месяц после шести не ела... Все-таки конституцией она не в маму, а в бабушку пошла. Та тоже к сорока годам располнела.
– Осторожно, тут ступенька скользкая... – заботливо подхватил ее под руку Влад, распахивая тяжелую дверь. – Ну вот, вроде не опоздали, а ты боялась...
В маленьком холле уже толклись все свои – нарядные, возбужденные, праздничные. С диванов, где сидел молодняк, грянуло приветственное «о-о-о!» – это их с Владом увидели, стало быть. Пришлось спешно изобразить радостную улыбку на лице, направленную туда, в сердцевину приветствия. Лица-то плохо различались, от очков ей пришлось отказаться ради «мадамского» прикида – как-то не вязались очки ни с декольте, ни с голыми руками, ни с корсетом. Скинула с плеч шубу, бросила Владу на руки, повернулась нарочито изгибисто – вот она я какая сегодня, не ожидали? И снова понеслось от диванов дружное «о-о-о» – не без доли вложенной в него юной насмешливости, конечно же. Нет, совсем не обидной, чего с них возьмешь, с молодых да продвинутых! Им же всякая тетка после сорока уже древней старухой представляется!
– Елизавета Васильевна, первый танец за мной! – лихо прокукарекал Веник, двадцатилетний обалдуй из службы доставки. – И на мазурку я тоже претендую, Елизавета Васильевна!
– Ишь ты, на мазурку... – чуть повернулась она от зеркала, где неспешно поправляла выбившийся из прически локон. – Хорошие слова знаешь, молодец... Книжки читать любишь, да?
– Нет, Елизавета Васильевна, Веник у нас книг не читает... – вкрадчиво объяснил Слава, юный гений-компьютерщик. – Он полагает, что мазурку танцуют только некие подвыпившие мазурики вроде него...
Легкий смешок-шелест за спиной – шутка прошла вяло, неубедительно. Нет, вообще они хорошие мальчики, умные, в меру воспитанные. У них в фирме отродясь хамство не приветствовалось. Компьютер – машина тонкая, капризная, она вокруг себя энергии хамства терпеть не может. В спокойной обстановке работали, каждый свое дело хорошо знал. И репутация у фирмы хорошая со временем образовалась, клиент валом валил. Чем только не занимались, чтоб эту репутацию себе заработать! И не столько на продаже новых компьютеров ее заработали, сколько, как это ни странно звучит, на ремонте старых...
Вот казалось бы – сломался у тебя компьютер или устарел, допустим, так и выброси его на свалку, пойди да новый купи! Ан нет... Оказывается, не все клиенты нынче такие разухабистые. Иной бы и выбросил устаревшего друга, да на новый компьютер денег не хватает. Вот он и несет его к ним в фирму – отдает за четверть цены. Вот тут и выступают на сцену юные гении-рукодельники вроде Славика, принимают бывшего в употреблении друга в заботливые руки, новую жизнь ему дают... Не такую, как прежде, конечно, но вполне удобоваримую. И снова его, подлеца с чистой шеей, на продажу! Как говорится, берем старье, выдаем новье! Подходи, налетай, в два раза дешевле, чем в магазине, за качество отвечаем! Качество – пальчики оближешь, фирма веников не вяжет! Фирма очень уважительно относится к нуждам самых бедных слоев населения... Тем более что эти бедные слои в десятки раз толще, чем средние и хорошо обеспеченные! А принцип «в два раза дешевле» хорошую прибыль фирме приносит, и никому к тому же не обидно!
Вот ей, например, нисколько не обидно – у нее дома аж два таких компьютера было, из «подлецов с чистой шеей». Стоят собранные из кусочков агрегаты, трудятся во благо семьи, уже пять лет сбоев не дают. Правда, Ленка поначалу сморщила рожицу на доставшуюся ей «беспонтовую» модель, а потом ничего, даже похвалила. Нет, конечно же, можно было ей и новый купить... Но проклятая квартирная перестройка, ремонт столько денег из семейного бюджета унесли, что и без нового быть бы живу! Ничего, пусть привыкает девчонка к трудностям и простоте жизни. Пригодится. И без того денег на их платную вкупе с Максимкиной учебу уйма уходит...
Нет, заработки у них с Владом в родной фирме вполне приличные, нечего бога гневить. И народ подобрался замечательный, хоть и разновозрастный-разномастный, но тоже вроде как все свои, чужие здесь не приживаются. Основной костяк – мужской, конечно. Их всего четыре бабы в коллективе. Она – главный бухгалтер Елизавета Васильевна Вершинина, ее помощница Света, секретарша Олеся да офис-менеджер Ангелина Ивановна, сухопарая молодящаяся пенсионерка. И держатся все за свои места, потому как зарплатой не обижены. Хватает, хватает в фирме денег, ей ли, как главному бухгалтеру, этого не знать... Вон, и на кафе новогоднее шеф опять расщедрился, а ведь в копеечку встало – шутка ли, сорок человек всю ночь поить-кормить, да плюс аренда... И ладно бы еще своих поить-кормить – надо ж было в смету и присутствие подружек гениального молодняка заложить! Вот и получилось не тридцать человек, как по штату числится, а уже сорок... А куда ж без подружек-то? Шеф человек умный и принцип «каждой твари по паре» очень уважает. Уж гулять, так со всеми принципами, а как иначе!
Правда, с подружками какая-то ерунда получается. Третий раз они в этом кафе Новый год встречают, и подружки собираются каждый год разные. Все племя младое, незнакомое...
– Ну, все собрались? Можно начинать?
Ага, вот и шеф появился, Павел Степаныч. Выражение лица добродушное, игривое. Интересно, сколько у него этих выражений лица припасено в загашнике? Сегодня, конечно, случай особенный, сегодня он, стало быть, душа-человек, демократ и рубаха-парень. А вчера, например, было – не подступись. Такой холодной сосредоточенностью, помнится, с утра облил, что поневоле чувствовала себя перед ним козявкой без имени-отчества. Но руководитель он все равно хороший, тут уж ни прибавишь, ни убавишь.