Несговорчивые супруги

— Мне очень жаль, Джон.

Ох, не надо было делать этого. Дороти хотелось лишь выразить сочувствие, не более того, но она явно просчиталась. У нее пересохло во рту, бешено забилось сердце — Джон все еще не стал ей совсем безразличен.

Джон изумленно смотрел на нее. Нет, у него не осталось никаких нежных чувств ко мне, убеждала себя Дороти. Скорее всего это простое любопытство, смешанное со страхом, что я, чего доброго, решила реанимировать наш брак. Напрасно Джон испугался. Что бы я ни чувствовала, я все оставлю при себе.

— Никак не думала, что ты снова поселился здесь, — проронила Дороти, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость.

Однако Джон вопреки ее ожиданиям ничего не стал объяснять и предложил:

— Если ты хочешь разместиться в нашей спальне, нет проблем, я готов уступить ее тебе...

— Нет, — поспешно перебила его Дороти. — Я уже расположилась в другой комнате. Просто от нечего делать решила пройтись по дому. Извини за вторжение.

Дороти представила, каково ей было бы в их супружеской постели, где они с Джоном провели столько незабываемых ночей. Уж если в коттедже сестры ее донимали воспоминания, то здесь это могло превратиться с сущую пытку. Интересно, что чувствует Джон, ложась на эту кровать?

— Ну ладно, если тебе так удобно, — пожав плечами, вежливо проронил Джон.

— Я, пожалуй, пойду к себе — надо разложить вещи и принять душ с дороги.

Но Джон не торопился отпускать ее.

— Как тебя встретили?

— Спасибо, все в порядке.

— Мне бы надо было приехать в аэропорт лично, но...

— У тебя были дела, — закончила за него Дороти. — Я все понимаю, тебе сейчас нелегко, Джон. Если надо, я постараюсь тебе помочь, ты только скажи.

— Спасибо. Ты поужинаешь со мной сегодня?

Дороти слегка растерялась, поскольку не ожидала ничего подобного.

— Извини, — поспешно сказал Джон. — Просто у меня уже заказан столик в ресторане. Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас. Я могу отменить заказ и...

Дороти вдруг стало жаль его.

— Нет, отчего же, я пойду.

Но позже, когда она, уже одетая для выхода, спустилась в холл и увидела Джона, Дороти поняла, что ей будет очень нелегко скрывать свои чувства к этому мужчине. Дороти могла ненавидеть его за недостойные обвинения, за недоверие, за то, что он бросил ее, но физическое влечение — как тогда, при первой встрече, — оказалось сильнее всего.

На Джоне были белая рубашка и облегающие черные брюки, пиджак небрежно лежал на подлокотнике кресла. В знак траура Джон повязал черный галстук.

Дороти тоже была в черном, но вовсе не из-за уважения к памяти Лестера, а просто потому, что это был единственный приличный для выхода туалет, который она привезла. Платье с длинным рукавом и воротом под горлышко облегало в бедрах и чуть расклешивалось до середины икр.

Джон оценивающе оглядел Дороти, задержав взгляд на ее губах, и Дороти, как в первую их встречу, охватило волнение.

— Может, выпьем что-нибудь перед выходом? — вежливо поинтересовался Джон.

— Нет, спасибо, — отказалась Дороти. Чем быстрее они выйдут, тем лучше — ей хотелось пораньше вернуться и лечь спать.

В ресторане, куда Джон привел ее, они бывали раньше. Здесь было уютно, столы отстояли довольно далеко друг от друга, что позволяло беседовать без опасения быть услышанными соседями. Когда Джон и Дороти вошли, их сразу проводили к столику.

— Как ты догадался, где искать меня? — спросила Дороти, когда они сделали заказ.

Джон криво усмехнулся.

— Я позвонил Лилиан. Ты, конечно, просила ее никому не раскрывать твое местонахождение, но я не оставил ей выбора. Так что не осуждай ее.

Для Дороти это не было новостью, поскольку сестра в подробностях пересказала ей разговор с Джоном. Дороти поинтересовалась, известно ли Кевину об их с Джоном разрыве. Но Лилиан заверила, что в этом случае сдержала обещание и сохранила все в тайне.

Дороти подумала, что, пожалуй, пришло время связаться с братом и все ему рассказать, да и отец с матерью имеют полное право знать, что происходит. Дороти уже пару раз звонила родителям из Лонг-Бич, но они резонно полагали, что она находится там вместе с мужем, и Дороти не решилась их разочаровывать.

Во время ужина Джон старался говорить на общие темы, о своей работе, не касаясь личного, и Дороти была только рада этому. Хотя Джон не вдавался в подробности, у нее складывалось впечатление, что он как-то охладел к делам. В его рассказе не чувствовалось больше того огня и энтузиазма, как раньше, когда он, бывало, делился с ней своими планами.

Может, все дело в последних печальных событиях? Но сердце подсказывало Дороти, что у него что-то не клеилось, о чем Джон предпочитал теперь умалчивать. Это расстроило ее, обычно она радовалась вместе с мужем его успехам, сочувствовала неудачам и просчетам, успокаивала его, когда он бывал огорчен. Теперь все изменилось.

Они почти покончили с горячим, когда у их столика остановилась эффектная блондинка в очень короткой юбке.

— Джон, какой сюрприз! — преувеличенно радостно воскликнула она и довольно громко добавила: — Откуда она здесь?

Джон вежливо привстал.

— Здравствуй, Фиона. Я думал, ты на Багамах.

— Я вернулась сегодня утром. Мне трудно было поверить, когда папа сообщил мне ужасную весть о дяде Лестере. — В ее глазах появились слезы. — Я пыталась дозвониться тебе. Бедный, представляю, как тебе больно. — Блондинка обвила руками Джона. — Ты не должен переживать свое горе один. Если бы я была здесь, я...

— Он не один, — словно со стороны услышала свой голос Дороти.

Но ее слова проигнорировали либо просто не расслышали. Дороти, став миссис Майлз, несколько раз встречалась с Фионой, и та не только никогда не выказывала особого к ней расположения, а напротив, демонстрировала лишь холодное презрение.

Дороти всегда предполагала, что Джон поддерживал с Фионой отношения в основном ради отца. Но теперь, когда он обнимал Фиону, гладил ее по волосам, успокаивая, хотя по логике все должно быть совсем наоборот, это показалось Дороти уж слишком вызывающим. Эта девица в свое время подло обошлась с ним, к чему же теперь такие нежности?

Дороти охватило негодование. Неужели ни один из них и не заметит, если она уйдет? После всего, что произошло, Фиона не имеет права фамильярничать с Джоном. И он тоже хорош — с ней, Дороти, своей законной женой, был куда как сдержаннее!

Дороти поднялась из-за стола и, взяв сумочку, направилась к выходу, но на полпути ее нагнал Джон.

— Ты куда? — спокойно, как ни в чем не бывало, спросил он.

— В дамскую комнату.

— Ты же не собираешься уйти из-за Фионы? Я знаю, иногда она ведет себя глупо, но ради памяти отца я не мог оттолкнуть ее в такой момент.

— Ты свободный человек и волен поступать, как считаешь нужным, и общаться, с кем хочешь, — непринужденно бросила Дороти. — Меня это уже не волнует. Если ты предпочитаешь общество Фионы, тогда...

— Нет! Мне нужна ты, моя жена.

— Но мы же разошлись, Джон.

Он на минуту прикрыл глаза, как бы признавая свою неправоту. Когда Джон снова посмотрел на Дороти, его лицо казалось совершенно спокойным и непроницаемым.

— Как бы там ни было, сегодня я хочу видеть тебя рядом с собой.

Неужели только для того, чтобы не дать повода для сплетен? — подмывало спросить Дороти. Но она понимала, что сейчас не время для злорадства.

— Я отлучусь ненадолго, — холодно бросила она и направилась в дамскую комнату.

Дороти не хотелось возвращаться к столу, и, чтобы оттянуть время, она принялась неторопливо припудривать нос, потом тщательно накрасила губы. Когда Дороти поправляла прическу, дверь открылась и в туалетную комнату вплыла Фиона.

Дороти наблюдала за ней в зеркало, и от нее не укрылся оценивающий взгляд, каким окинула ее Фиона. Эта особа здесь явно не для того, чтобы поправить макияж. Чувствуя, что назревает скандал, Дороти повернулась к ней лицом.

Первой заговорила Фиона.

— Ты все же набралась наглости явиться на похороны дяди Лестера, хотя Джон выставил тебя вон.