Игра словами

Напрасно беспокоишься, горько подумала Эстер. Эта девушка будет счастлива стать незаменимой для тебя!

В этот самый момент Уэнди подбежала к ним.

— Я готова, Филип! — сказала она, беря его под руку и дерзко заглядывая в глаза.

У нее был хрипловатый, эротичный голос, и Эстер показалось, что это "я готова" относится вовсе не только к печатанью…

Гордридж нежно похлопал Уэнди по руке.

— Славная девочка! Я рад, что ты такая нетерпеливая. Мы с Эдвардом уже собираемся уходить, но Эстер все объяснит тебе. У нее высочайшая квалификация, и она все знает.

Уэнди капризно надула губы.

— Так вас не будет здесь? — разочарованно протянула она.

— Увы! Меня ждут дела. — Гордридж поцеловал ее куда-то в бровь и обернулся к Эдварду — Вы готовы?

Когда он ушел, Уэнди в раздражении повернулась к Эстер.

— Мне кажется, что лучше начать.

— Твой энтузиазм, кажется, немного угас? — заметила Эстер.

Она прекрасно понимала: Уэнди надеялась, что они с Филипом будут проводить большую часть времени вместе. Это, вероятно, было единственной причиной, почему она предложила свои услуги.

Девушка раздраженно пожала плечами.

— Глупости! Я рада, что могу помочь. И потом, работать с писателем — это так волнует! Я ведь никогда раньше не встречала ни одного писателя. Филип вообще необыкновенный человек!

Глаза у нее сверкали, когда она говорила, и Эстер опять почувствовала укол ревности. Эта девица ничего не скрывала! Она явно намеревалась завести курортный роман с Гордриджем, и ей не было дела до окружающих.

Объяснив Уэнди устройство машинки и показав, как нужно оформлять каждую страницу, Эстер устроилась неподалеку с журналом в руке. Она прекрасно слышала стук машинки, возгласы раздражения и то, как девушка, ошибаясь, рвала страницы. Машинка была очень старая, по клавишам необходимо было сильно ударять, так что Уэнди довольно скоро появилась из-под навеса, разминая плечи и пальцы.

— Откуда у него такая машинка?! — с досадой воскликнула она. — Из Ноева ковчега? Боже, я уже вся вымоталась, а напечатала всего три страницы!

— Требуется некоторое время, чтобы привыкнуть, — согласилась Эстер, надеясь, что Уэнди уже жалеет, что вызвалась помочь. Но спросить об этом прямо Эстер не осмелилась.

— Филип должен скоро вернуться?

Эстер покачала головой.

— Они всегда берут с собой плотный ланч.

Уэнди надула губы.

— Надеюсь, он не рассчитывает, что я буду работать целый день? Я не знала, что это так утомительно, особенно в такую жару. Иду купаться!

Она отсутствовала довольно долго, а когда вернулась, печатала не больше часа. Эстер ничего не сказала, но втайне порадовалась, что Уэнди не способна работать так хорошо, как надеялся Гордридж.

Она встала и начала готовить ужин: тщательно помыла сладкий картофель, чтобы отварить его в мундире, и открыла банку сосисок и вареной фасоли. Это была простая, но питательная еда, и им всегда, кажется, нравилось, что бы она ни приготовила.

Уэнди к этому времени опять переоделась в бикини и плавала прямо напротив лагеря. Это было довольно бесцеремонно: девица явно давала понять, что ждет, когда Гордридж вернется и присоединится к ней. Кстати, именно так он и сделал.

Гордридж всегда купался по возвращении, но Эстер думала, что он, по крайней мере, подойдет и поинтересуется, как Уэнди справилась с работой. Но, кажется, он решил спросить ее об этом лично.

— Что случилось? — всполошился Эдвард, увидев лицо Эстер.

Глаза его сестры метали молнии.

— Неужели ты сам не понимаешь?! Она заигрывает с ним с того самого момента, как они прибыли сюда!

Эдвард нахмурился.

— Я не замечал.

— Еще бы! Мужчины никогда ничего не замечают! — процедила Эстер сквозь зубы.

— Виноват, сестренка, — улыбнулся он, обнимая ее одной рукой. — Но я уверен, что из этого ничего не выйдет. Она не в его вкусе!

— Откуда ты знаешь, какой у него вкус? — раздраженно спросила Эстер.

— Она слишком молода.

— И очень красива!

— Он никогда не влюбился бы в нее.

— А ты?

— Я? Ты же знаешь, что я однолюб…

— Черт возьми! — воскликнула она. — Я имею в виду, если бы ты никогда не был женат и не любил кого-то еще!

Он подумал над ее вопросом.

— Нет, думаю, что нет. Мужчины недолюбливают девушек, которые гоняются за ними: они предпочитают гоняться сами. Я, пожалуй, присоединюсь к ним. А ты пойдешь?

— Мне еще рано, — ответила она, — а ты иди.

И, хотя не в характере Эстер было злорадствовать, она обрадовалась, заметив раздраженный взгляд Уэнди, брошенный на Эдварда, и еще больше — когда девушка вышла из воды и отправилась к своим двоюродным братьям.

За ужином Гордридж наконец спросил, как продвигается работа у Уэнди.

— Мне кажется, ей довольно трудно, — осторожно ответила Эстер. — Это ведь очень старая машинка, приходится сильно бить по клавишам.

— Да, но я никогда не слышал, чтобы вы жаловались.

Она пожала плечами.

— А какой смысл?

Этим разговор и ограничился. Гордридж удалился, чтобы записать свои дневные наблюдения, Эдвард последовал его примеру, и Эстер ничего не оставалось, как отправиться в свою палатку.

Она не стала раздеваться, уверенная, что долго не заснет, и решила позднее пройтись немного, когда все затихнет и никто не сможет помешать ей побыть наедине со своими мыслями.

Было почти одиннадцать часов, когда она вышла из палатки и медленно направилась к кромке воды. Кругом стояла полная тишина, изредка прерываемая жутковатым смехом галапагосской совы — фантастическим кудахтающим звуком.

Эстер прогулялась до лагуны и обратно и уже была готова войти в свою палатку, когда услышала звук неясных голосов. Она нахмурилась и прислушалась. Казалось, что голоса доносятся со стороны палатки Гордриджа. Через несколько минут из нее выскользнула темная фигура и легко побежала вдоль пляжа в другой конец.

Эстер хотелось закричать, броситься в погоню за Уэнди и сказать ей, чтобы она оставила Филипа в покое! Но, разумеется, это было бессмысленно. Сегодня ночью или в любую другую ночь Уэнди ничто не помешает прийти в палатку Филипа…

10

Спустя несколько дней стало ясно, что Уэнди надоело печатать. Каждое утро она начинала работу гораздо позднее, чем следовало, в самое жаркое время делала трехчасовой перерыв и заканчивала задолго до того, как возвращались мужчины. Только в компании Гордриджа она оживала, а он не имел никакого представления о тех вспышках раздражения, которые случались у нее в его отсутствие. Впрочем, он, кажется, совсем перестал интересоваться, как продвигается книга. Во всяком случае, у Эстер он не спрашивал ни о чем, а она молчала.

Однажды утром Уэнди объявила Эстер, что уходит со своими кузенами на целый день.

— Филип знает об этом?

Уэнди пожала плечами.

— Нет, но не сомневаюсь, что возражать он не будет. — Она была абсолютно уверена, что может безнаказанно делать все, что угодно. — Мы даже, может быть, найдем его и посмотрим, что у него за работа, которая отвлекает его так надолго каждый день.

— Не думаю, что ему понравится, если ему помешают, — заметила Эстер.

— Может быть, ему и не понравилось бы, если бы это осмелилась сделать ты, — дерзко ответила Уэнди. — Ты работаешь здесь за деньги — в этом разница. Уверена, что он не будет возражать, если ему придется прерваться и поговорить со мной! — И побежала вприпрыжку по пляжу.

Эстер неохотно признала, что Уэнди, вероятно, права, и эта мысль задела ее. Чтобы отвлечься, она решила попробовать искупаться: сломанные ребра болели уже не так сильно. С величайшей осторожностью она начала спускаться в лагуну, но очень быстро поняла, что поторопилась.

До воды оставалось всего несколько дюймов, когда она споткнулась, успев на мгновение представить себе, как ударяется боком о выступы кораллового рифа. Но тут же чьи-то сильные руки подхватили ее, и короткий приступ боли показался несравнимым с охватившей ее паникой, вызванной прикосновением Гордриджа. Дело в том, что Эстер была совершенно обнаженной!