Страница 12 из 82
Кир пожал плечами. Он не мог оторваться от листа с текстом.
— Я не знаю, но написано, что Пилат приказал Петронию никому об увиденном не рассказывать.
— Неудивительно. Если бы Петроний раскрыл людям истину, последователи Господа разорвали бы на куски и римлян, и первосвященников. Но…
Он откинул голову назад, глядя на ряды усыпальниц и раздумывая.
— Я так и не понял, как крест попал в гробницу.
— Воспринимай это как поэтическую метафору, брат.
— Поэтическую метафору?
Где-то снаружи зазвонил колокол, созывая монахов с полей на ужин. Заратан привстал. У него уже с час урчало в животе.
— Ты куда? — спросил Кир.
— Ты слышал колокол? Нам пора к нашим братьям, ужинать вместе с ними.
Кир откинулся на скамью, улыбнувшись.
— Ты и я, брат, постимся три дня. Мы не можем к ним присоединиться.
Заратан напрочь забыл об этом. Вздохнув, он опустился на скамью.
— Три дня, — сокрушенно прошептал он. — Я умру от голода.
Кир вновь склонился над манускриптом.
— Следи за собой, брат, — сказал он. — Это место — лучшее для раздумий и воспитания в себе терпения. Подумай о покоящихся здесь. Скорее всего, они полжизни постились в надежде хоть мельком узреть Царство Божие. Если ты поразмышляешь над этим, покойные смогут многому научить тебя.
Поверх одного из захоронений стояли два искусно выделанных дорожных мешка из газельей кожи, а на них, в свою очередь, лежали четыре книги на пергаменте в роскошных переплетах. Было такое впечатление, что кто-то совсем недавно достал их из мешков и просто забыл убрать обратно.
— На одни эти книги пошло не меньше сорока коз, — заметил Заратан. — Что говорить обо всех книгах, собранных в этой крипте.
Пергамент изготовлялся из овечьей или козьей шкуры, которую очищали от шерсти и обрабатывали известью, получая тончайшие листы кожи.
— Да, и они прекрасны, не правда ли?
Кир встал со скамьи и прошелся по крипте. Аккуратно взяв лежавшую сверху книгу, он открыл ее.
Заратан некоторое время смотрел, как он ее читает.
— Что это? — наконец спросил он.
— «Толкование пророчеств Господа» Папиаса. Они разделены на пять частей, или пять томов, все в этой книге.
Кир развернул книгу вбок, чтобы что-то прочесть.
— На полях рукописная заметка, на греческом, где говорится, что Папиас был епископом христианской общины Гиерополиса в Малой Азии и жил примерно через тридцать лет после смерти Господа нашего. [24]
Кир некоторое время перелистывал страницы книги, проглядывая их, пока не увидел что-то, явно привлекшее его внимание.
— А я и не знал… — благоговейно прошептал он.
— Не знал чего?
— Папиас пишет, что Марк помогал Петру как переводчик, герменевтес, и записывал все, что Петр рассказывал о речах Господа.
— Он имеет в виду Евангелие от Марка?
— Если верить Папиасу, он не любил письменного слова и записывал лишь живое, услышанное от людей. Он заявляет, что лично беседовал со святителем Иоанном и неким Аристионом, как и с теми, кто «лично общался со святителями». Это означает, что он получил эти сведения от апостолов через вторые или третьи руки.
Кир внимательно пригляделся.
— Правда? — пробормотал он себе под нос.
— А теперь ты что нашел?
— Ты когда-нибудь слышал имена двух разбойников, распятых по обе стороны от Господа?
— Нет, — благоговейно прошептал Заратан. — Как их звали?
— Дисмас и Гестас. [25]Но тут говорится, что они были не разбойниками, а зелотами. Хм…
Кир прищурился.
— Здесь еще одна пометка, со ссылкой на эпизод в четвертом томе.
— Давай посмотрим.
Кир улыбнулся, глянув на него, и принялся перелистывать пергаментные страницы.
— Ты уверен, что хочешь услышать это? — прошептал он. — Это безусловная ересь.
— Но ты же никому не скажешь, правда? — спросил Заратан, облизывая пересохшие губы.
— Конечно нет. Я же твой брат во Христе.
— Тогда я не боюсь. Читай.
Кир читал совсем недолго, и вдруг его глаза сузились.
— Интересно, что же это? — прошептал он.
— Что?
— Это похоже на шифр с заменой букв, с использованием арамейского, греческого и еврейского алфавитов.
— Тайная фраза? — возбужденно переспросил Заратан.
Кир продолжал читать, и его зеленые глаза засияли. Он аккуратно закрыл книгу, положил ее на место и сел на скамью.
Сердце Заратана стучало как бешеное.
— Что случилось? Что там написано? Почему ты не говоришь мне?
Кир посмотрел в дальний угол крипты.
— Ты когда-нибудь слышал историю про Иосифа Аримафейского?
— И Чашу Христову? Конечно. Там говорится, что он…
— Нет, я не про легенду о Граале. Историю о том, как Иосиф бежал из Иерусалима в ночь после того, как спрятал тело Господа нашего в гробнице у себя в саду. [26]
Выражение лица Кира приковало взгляд Заратана.
— Нет, я никогда ее не слышал, — прошептал он еще тише.
Взгляд Кира, казалось, устремился в бесконечность.
— Я не уверен, что понял выражение правильно. Большая его часть зашифрована, а значительная часть строки выцвела так, что ничего нельзя разобрать. Но…
Он посмотрел Заратану прямо в глаза.
— Папиас говорит, что слышал эту историю от внука центуриона, которого спешно отправили с заданием поймать Иосифа Аримафейского и его шайку воров.
— Воров? Что же они украли?
— Не знаю, — ответил Кир, покачав головой. — Я четко могу разобрать и перевести лишь то, что здесь говорится о Жемчужине. Потом что-то загадочное насчет «безголового демона, которому повинуются ветра», и о «сыне Пантеры».
— Безголовый демон? — переспросил Заратан.
Он принялся растирать ладони, почувствовав, что холод пронизывает его до костей. Снаружи, должно быть, стемнело, а в этой пустынной местности дневное тепло уходило быстро.
В пещере внезапно стало холодно и тревожно, будто заключенные в гробах духи начали свои ночные прогулки, водя хоровод по крипте.
Заратан вскочил.
— Пусть нам и нельзя есть, но мне хочется пить. Пошли на кухню, возьмем по чашке воды.
Кир встал. Несколько мгновений он смотрел на книгу Папиаса.
— В чем дело? — спросил юноша.
— Не знаю, я…
Кир покачал головой.
— У меня такое ощущение, что, когда мы вернемся, эта книга исчезнет отсюда.
— Мы просто сходим за чашкой воды, Кир. На это уйдет не более четверти часа.
Заратан начал подниматься по серым каменным ступеням и открыл люк. Его окатил поток воздуха, пахнущего рекой.
Кир с маленьким масляным светильником в руке поднялся в молельню вслед за ним и закрыл люк. Когда он вставил ключ в замок и повернул его, пламя в лампе внезапно зашипело и погасло.
Заратан нахмурился. Дверь из молельни в сад была распахнута настежь. Что еще более странно, в молельне никого не было. Обычно после обеда монахи приходили сюда помолиться перед вечерней службой.
— Возможно, они еще обедают, — сказал он, торопливо зашагав к кухне.
Кир крепко схватил его за плечо, останавливая.
— Подожди, брат, — прошептал он.
Обшарив взглядом молельню, он подметил все. Дверь распахнута настежь, ветер колышет покрывала на алтаре. Наклонив голову, он прислушался.
Теперь это заметил и Заратан.
Стояла мертвая тишина.
Хотя за ужином и запрещалось разговаривать, обычно все равно были какие-то звуки: дребезжание переставляемых тарелок, топот ног, стук чашек по длинным деревянным столам.
Но этим вечером не было ничего такого.
— Брат Заратан, пожалуйста, иди следом за мной. Молча. Ты понял? — громким шепотом произнес Кир.
Он сказал это таким тоном, что у Заратана пошли мурашки по коже. Он судорожно кивнул и пошел вслед за Киром. Тот тихо пересек молельню и подошел к массивной двери, ведущей на кухню.
Кир осторожно открыл дверь, так, чтобы петли не скрипели, совсем немного, на толщину руки. Потом заглянул внутрь.
24
…после смерти Господа нашего. — Написанное Папиасом датируется периодом от 60 до 130 г. от P. X. До нас дошли лишь фрагменты его работ, и мы знаем о главном его труде «Толкование пророчеств Господа» лишь благодаря тому, что на него ссылаются церковные историки более позднего времени. Ириней, епископ Лионский, живший в тогдашней Галлии с 140 по 202 г. от P. X., упоминает Папиаса в своей самой известной работе «Adversus Haereses» («Против ереси»). Там он говорит, что Папиас «слышал слова Иоанна и был дружен с Поликарпом». Поликарп, епископ Смирнский в Малой Азии, жил с 70 по 156 г. от P. X. Работы Папиаса также упоминаются Евсевием, «отцом истории церкви», жившим с 260 по 339 г. и служившим на посту епископа Кесарии в подвластной тогда Риму Палестине.
25
Дисмас и Гестас. — Евангелие от Никодима, IX.
26
…спрятал тело Господа нашего в гробнице у себя в саду. — Евангелие от Никодима, X–XII.