Страница 18 из 87
Племянник месье де Ростиньяка, отправившийся в опасный путь ранним утром вчерашнего дня, и представить не мог, что почти тридцать лет назад на этом месте, под этим самым деревом отдыхала его дальняя родственница мадемуазель Софи де Люссон со своим мужем, терским казаком Дарганом Даргановым. Тогда головку девушки тоже разламывали беспокойные мысли о том, как встретит ее господин де Месмезон, которого она собралась навестить втайне от суженого, чтобы передать ему церковные реликвии, принадлежащие Франции. И точно так же она видела лишь один выход — ехать только вперед, что бы ни ждало ее там, впереди, и надеяться только на очередной сюрприз удачи, капризной спутницы странников.
Прошло немало времени, пока Буало пришел к разумному, как ему показалось, решению. Он подумал о том, что следует признаться дальнему родственнику в своих планах и попросить его помощи во всем. Несмотря на то, что месье де Месмезон был связан с их фамилией такими призрачными узами, что о существовании друг друга они подозревали постольку поскольку. Но теперь, после принятого решения, данное обстоятельство не играло никакой роли. Вскочив на ноги, путник забросил поклажу на спину жеребца, взяв его под уздцы, вывел из рощи на близкую дорогу, затем взобрался в седло и дал шпоры под бока. Скакун взбрыкнул длинными ногами и пошел отмерять расстояние, уверенно набирая скорость.
Возле двухэтажного особняка, выстроенного в стиле барокко, кавалер остановился и глянул на медную табличку, прибитую сбоку от двери и гласящую о том, что в этом доме проживает мэр Обревиля месье де Месмезон. Привязав лошадь к коновязи, он поднялся по ступенькам и дернул за шнурок от серебряного колокольчика.
На пороге тут же объявился старый консьерж в мундире с позументами:
— Что вам надо, месье? — пристально вглядываясь в посетителя, старческим голосом спросил он. — Если вы пожаловали на прием, то должен вас разочаровать. Сегодня не приемный день, да и время, простите, даже не послеобеденное.
— Скажи своему хозяину, что приехал его дальний родственник из династии де Ростиньяк, — не смутившись отказом, выставил ногу вперед кавалер. — И что Буало де Ростиньяк все равно просит аудиенции даже в этот неурочный час.
— Прошу прощения, месье Буало, я немедленно доложу господину де Месмезону о вашем прибытии.
Привратник резво попятился назад, не забыв закрыть за собой дубовую дверь. Но ждать гостю пришлось недолго, через несколько минут на пороге дома объявился хозяин. Это был немного огрузневший господин с отвисающими бритыми щеками, в пышном восточном бархатном халате, расшитом золотым орнаментом, и в мягких тапочках на босу ногу. Видно было, что когда о визитах его не предупреждали заранее, он не соблюдал никаких субординаций, тем самым показывая свой независимый характер.
Окинув кавалера, продолжавшего стоять у порога, изучающим взглядом, месье де Месмезон с интересом спросил:
— Молодой человек, вы назвались моим дальним родственником из династии де Ростиньяк. Мой консьерж вас правильно понял?
— Именно так, господин де Месмезон, я Буало, племянник герцога де Ростиньяка, мэра города, расположенного не так уж и далеко от вас.
— Я знаю этого человека, хотя встречался с ним всего несколько раз, — хозяин особняка пристальнее всмотрелся в лицо посетителя и добавил. — И герцог по линии матери действительно является моим родственником в весьма далеком колене. Веке в семнадцатом ветви нашего генеалогического древа решили пустить каждая свои корни, а разъединившись, наши предки постепенно охладели друг к другу.
— Я в курсе семейных расхождений, — не стал Буало акцентировать дальше внимание на родословной. — Простите, граф Анри де Месмезон, но у меня к вам весьма серьезное дело, и не хотелось бы терять времени даром.
— Если дело того заслуживает, то почему бы им не заняться, — глубокомысленно изрек хозяин дома. — Прошу вас пройти в мой кабинет.
В просторном помещении давно сгустился сумрак. Лакей зажег свечи в медных канделябрах, осторожно прикрыл за собой дверь, а собеседники, сидящие по обе стороны массивного орехового стола, все еще продолжали обсуждать тему, заинтриговавшую обоих. Несколько раз в кабинет пыталась заглянуть миловидная, хотя и не молодая женщина с высокой прической и в платье из бордового бархата с рубиновой брошью на груди, жена хозяина особняка, но тот давал ей понять, что вопрос решается весьма серьезный и освободится он не скоро.
Наконец, когда в широкое окно заглянула круглая луна, господин де Месмезон скользнул широкими рукавами халата по столу и спрятал холеные руки в карманах. На его изборожденном глубокими морщинами лице с крупными волевыми губами обозначилась одобрительная улыбка.
— Месье Буало, вы встали на благородный путь, и на этом поприще я желаю вам только одного — удачи. Прошу прощения за нескромность, но я добавлю, что лелею мечту о счастливом исходе вашего мероприятия, в отличие от вашей чувствительной тетушки, не хотевшей выпускать вас за порог своего дома, — с пафосом сказал хозяин роскошного кабинета, откидываясь на спинку стула.
— Она поступала так из-за страха за мою жизнь и по своей душевной доброте, — решился пояснить Буало. — Она всегда волновалась за меня.
— Успокойтесь, я все понимаю, — поднял руку вальяжный собеседник. — И все-таки я повторяю, что если вам нужна моя помощь, то вы можете смело рассчитывать на меня.
— Значит, вы не советуете начинать поиски драгоценностей со Скандинавии по причине того, что вас обокрали не викинги, а русские драгуны? — в задумчивости проговорил его собеседник.
— Повторяю еще раз, разбойники, несмотря на шведскую речь, были одеты в форму русских кавалеристов, это может подтвердить и мой старый слуга, которого они ударили тогда по голове.
— Но грабители могли вырядиться хоть во французских уланов, мало того, заполучив сокровища, они имели возможность продать раритеты кому угодно.
— Вряд ли они так поступили. По их поведению было видно, что ими кто-то руководил и что они знали, зачем проникли в этот дом. Их шведский язык, который я немного знаю, тоже оставлял желать лучшего. Но кем бы они ни были — разбойниками с большой дороги или обыкновенными солдатами, впервые отважившимися на кражу — в любом случае они были русскими по национальности. Значит, в первую очередь ими владели патриотические чувства, — не согласился господин. — Следует признать, что патриотизм у этой нации развит как ни у какой другой на земле. Отсюда следует, что разбойники, скорее всего, увезли сокровища в Россию и уже там распорядились ими по своему усмотрению. Но я оговорюсь, это мое личное мнение, потому что имеется масса противоположных примеров. Единственная в этом деле зацепка — целенаправленность действий разбойников. — Интересно, каким образом вы это определили? — Я подумал о том, что казак узнал о благородном поступке нашей Софи и решил исправить допущенную ею ошибку. Ведь те драгоценности наверняка принадлежали только ему.
— Час от часу не легче, — нервно пощипал губы кавалер. — Мой дядюшка месье де Ростиньяк намекал примерно на то же самое. А еще он сказал, что кардинальские раритеты приобрел шведский дворянин с рыцарской родословной.