Страница 13 из 77
– Да этих князей в то время как собак нерезаных,- возразил я,- Плюнуть некуда – в князя попадешь.
– Может, оно и так,- не стал спорить Валерка,- Но князь Владимир Андреич Старицкий, ты уж поверь мне, один-единственный. Это может быть только двоюродный братец Иоанна Грозного. Получается, что он еще жив. Значит, ты оказался там, самое позднее, весной тысяча пятьсот шестьдесят девятого года. Ливонская война, как я понял, не просто началась, а уже в разгаре, поскольку Полоцк царем давно взят. А это тысяча пятьсот шестьдесят третий год. Вот и выходит, что диапазон времени, в котором ты оказался, совсем небольшой – всего пять-шесть лет. Уразумел?
Я неопределенно пожал плечами. Получалось и впрямь логично, не придерешься. Правда, разные нюансы вполне возможны, но, скорее всего, дело обстоит именно так, как сказал мой друг.
– Потому и закладки я тебе подпихиваю соответственные,- сообщил он,- По всему, что было,- краткие справки, а все, что будет,- по углубленной программе, аж до самой смерти этого кровопийцы. Короче, читай и не отвлекайся.
Он еще раз хлопнул меня по плечу и удалился, а я… со вздохом взял в руки очередной том, на сей раз Костомарова. На третий день я попытался было заявить, что все добросовестно одолел.
– А я тут тебе профессию выбрал,- обрадовал он меня,- Будешь у нас купцом.
– У меня коммерческая жилка отсутствует,- мрачно сообщил я,- А никем иным нельзя?
– На Руси того времени свободных людей практически нет,- пояснил Валерка.- Есть лишь воины и те, кто их кормит, то есть несет тягло и платит подати. Воевать тебя не возьмут – ты и сабли-то в руках не держал. К тому же, как ни крути, это профессия подневольная. Возьмут и пошлют на пару лет в Ливонию. Или еще куда. А отпусков нет – время горячее. И что ты станешь делать? А твою ненаглядную еще найти надо – значит, покататься повсюду. Вот и получается, что тебе обязательно нужна именно бродячая профессия, и купец подходит лучше всего.
– А другой нет? – поинтересовался я,- Ведь проторгуюсь.
– Есть и другие,- пожал он плечами.- Только они еще экзотичнее. Ну, скажем, монах. Эти тоже из вольных пташек. Но ты хоть одну молитву знаешь? То-то. Разве что юродивого изобразишь – лепечи несуразицу и все. Но они предпочитают холостяцкую жизнь. И потом – ты подумал о последствиях своего появления перед Машей в рубище, веригах и босиком? Нет, ноги она тебе, может быть, и омоет – тогда это считалось вполне естественным и даже модным. Но замуж…
Я почесал в затылке. Получалось и впрямь не ахти. Разве что добираться до нее в обличье блаженного, а перед самым домом переодеться в нормальную одежду? Вообще-то можно, но если кто-то застукает, то… Из задумчивости меня вывел голос друга:
– Хотя Библию тебе и впрямь придется подчитать, а то примут за какого-нибудь католика, особенно если начнешь креститься щепотью, а не двумя перстами. Тогда тебе вообще согласно решениям Стоглава – проклятие, анафема и отлучение от церкви. Ни богу помолиться, ни причаститься, ни исповедаться.
Я усмехнулся. Честно говоря, мне было плевать и на то, и на другое, и на третье. Это религиозному человеку стало бы не по себе, а мне как-то… Я эти самые храмы и тут посещал не больно-то. И вообще – может, кому-то и нравится ходить в рабах, пускай и божьих, а меня с души воротит. Кстати, не исключено, что бога тоже… воротит.
– А ты не ухмыляйся,- сурово осадил меня Валерка,- Я о церквях, обрядах, да и о самой Библии тоже невысокого мнения, но там тебе волей-неволей придется со всем этим столкнуться, и лучше подготовиться к этому заранее, иначе живо отволокут на костер.
– У нас же не какая-нибудь Европа! – возмутился я,- И почему ты уверен, что я попаду к староверам?
– Тьфу ты, балда стоеросовая! – даже плюнул с досады Валерка,-Да сейчас на Руси все староверы. Никон только через сто лет раскол учинит. А что до костров, то именно в этом веке на Руси как раз хватало желающих поджарить еретиков, да таких ярых любителей, что зачастую их не могли удержать даже великие князья. Чтоб ты знал, шестнадцатый век в нашей стране начинался именно с разбора так называемой «ереси жидовствующих» и сожжения уличенных в ней, включая высокопоставленных чиновников Иоанна Третьего Васильевича, в железной клетке на Москве. А во времена Иоанна Четвертого в пятидесятых годах состоялся еще один знаменитый процесс по обвинению в ереси некоего Башки на с единомышленниками,- Он тут же исчез, вернувшись минут через десять и держа в руках очередную пачку книг,- Вот, – тяжело бухнул он их на стол передо мной, – Читай. Хотя нет, погоди. Сейчас я тебе закладок навставляю.
– И это тоже? – усомнился я, разглядывая «Настольную книгу атеиста».
– Всенепременно и в первую очередь,- сердито отрезал Валерка.- В ней, чтобы ты знал, самое короткое изложение сути всех религий. Ты, главное, на комментарии о том, как они одурманивали народ и наживались на его невежестве, не смотри, и все будет в порядке.
Вроде бы одолел и их, но все равно первый экзамен, который устроил Валерка, я с треском провалил.
«Ой, липа. Ой, не поверят»,- сокрушался Жорж Милославский, разглядывая управдома Буншу в царских одеждах.
Вот-вот. Примерно то же самое.
Лишь на следующий день он, скривившись, заявил, что тройку, да и то слабенькую, с огромной натяжкой, он бы мне поставил, но никак не более. К тому же мой язык…
– А ты не забыл, что нам сегодня к ювелиру? – напомнил я.- Имей в виду, сразу после него лишнего дня не задержусь, сразу туда.
– Ладно,- тяжко вздохнул он и неожиданно встрепенулся: – О, идея! Будешь не просто купцом, а иноземным,- выдал он поправку,- Но православной веры. Скажем, твоя мать была русинкой, попала в плен к татарам, потом ее кто-то выкупил, ну а дальше разработаем. Пока это черновой набросок. Тогда все прокатит в лучшем виде.
– Уж очень ты строго к нему подходишь, – недовольно заметила Алена, присутствующая на моей «экзекуции».
– Жизнь еще строже,- хмуро откликнулся Валерка и протянул мне целую пачку листков с набранным самым мелким шрифтом текстом. – Я тут шпаргалки приготовил. Сгодятся. Зашьешь под подкладку в разных местах. И вот еще что,- произнес он несколько виноватым голосом,- Я как-то поначалу об этом не задумывался, а вчера словно осенило. Сел посчитать и за голову схватился.
Я насторожился. Если хладнокровный и невозмутимый Валерка схватился за голову, значит – серьезно. Очень серьезно. И за что тогда хвататься мне самому?
– Понимаешь, судя по твоему рассказу, ты там находился примерно полчаса, и это самое малое. Я несколько раз попытался воспроизвести наши с Андреем действия, когда мы вытягивали тебя обратно. Как ни крути – в пределах семи-восьми секунд, не больше. Напрашивается вывод, что там и тут время течет неодинаково и скорость его в шестнадцатом веке значительно выше, примерно раз в двести, а то и в триста.
– То есть если здесь прошли сутки, то там полгода, если не год? – уточнил я.
– Выходит так. Получается, что пять дней здесь равны примерно пяти годам и…
– Стоп! – рявкнул я,- Ничего не получается, потому что это лишь один из вариантов. Оно может и вообще не двигаться с места, пока меня там нет. Вот тебе только одна из возможных альтернатив. Но даже если и так, как ты говоришь, то я ничего не теряю. Было восемнадцать, пускай даже двадцать, значит, при новой встрече ей будет двадцать пять, пускай от силы двадцать семь. Отлично! Разница всего в три года. Кажется, у вас с Аленой именно такая?
– Только в двадцать семь женщина на Руси давно замужем или в монастыре.
– К черту! – Я рубанул воздух ребром ладони.- Замужем? Разведется!
– Церковь разводов в те времена не разрешала.
– Тогда она скоропостижно овдовеет! – рявкнул я,- А из монастыря я ее попросту украду, и всего делов!
– Класс! – восхитилась Алена и… напустилась на мужа: – Слыхал, пень старый, на что люди ради своих любимых готовы? А ты?
– Да я тоже ради тебя что хочешь,- торопливо заверил Валерка, тут же предложив: – Хочешь, я завтра сам отведу тебя в монастырь, а потом оттуда украду?