Витязь на распутье

Придет же такое на ум?! Ох, переборщила Ксения Борисовна. Вполне хватило бы, чтоб у принца поехала крыша, а тут, судя по всему, ее попросту снесло. И что мне теперь делать?

Наконец я кое-как откашлялся, слегка отдышался и выпалил:

– С ума сошел?!

– А что? – удивился Густав. – Я слыхать, что есть на Руси такой обычай, когда мать-отец против, а жених и невеста любить друг друга.

– А с чего ты взял, что невеста, то есть Ксения Борисовна, тебя полюбила?! – возмущенно осведомился я.

– Ну как же, – растерянно развел руками он. – Она сама говорить, что я есть пригож, ум мой хорош, и еще я славный, – припомнил он под конец. – Не попало кому такое не сказывают.

– Что такое комплимент, ты, надеюсь, знаешь? – поинтересовался я, решив чуть-чуть сбить азарт с не на шутку разошедшегося шведа.

Тот утвердительно кивнул и озадаченно уставился на меня.

Пришлось пояснить, что Ксения Борисовна, характеризуя кое-какие качества принца, скорее их проавансировала, поскольку на самом деле они, возможно, в нем присутствуют, но являются нераскрытыми и не проявились в конкретных делах. Вот, например, слово «славный». Оно на Руси означает известность, причем полученную в боях и громких победах, то есть ратную. А откуда ей пока взяться, если принц из Углича ни ногой, и даже когда его в кои веки позвали за этой самой славой, он отказался. Ну и о чем тогда говорить?

Про остальное, особенно о пригожести, говорить как есть не стал, пожалев мужика. Отделался обтекаемым:

– И вообще, в горячке, чтобы сделать приятное человеку, чего только не скажешь. – И придирчиво оглядел его.

М-да-а, видок у него еще тот.

Нет, что касаемо нарядности – полный порядок. Все на своих местах, одежда блестит и сияет, сапоги вон жемчугом расшиты, а кафтан даже при свете свечей переливается от золотого шитья.

Зато внешность…

Дело, конечно, вкуса, а любовь зла, так что кому-то очень даже пришелся бы по душе и такой, только не царевне. Одни мешки под глазами чего стоят. А уж вкупе с отекшей кожей нездорового цвета… Словом, весьма выразительное зрелище. Как там поется в песенке? «Пять минут у зеркала постой. Ты все поймешь. Ты все увидишь сам…»

Нет-нет, ревность ни при чем. Признаться, на минуту-другую и впрямь становилось немного не по себе, когда она ворковала с ним, но это же для дела. Кроме того, после всего, что у нас было с Ксенией, считать Густава потенциальным конкурентом просто смешно.

Смешно и глупо.

Но и совет насчет зеркала тоже бесполезен. Не тот случай. Вон у него какой ошалелый, затуманенный взгляд. Оставалось только вздохнуть – ох уж эти женщины! Такое порой настряпают, что ой-ой-ой, а нам, мужикам, потом расхлебывай.

И какой умник сказал, что кашу маслом не испортишь? Очень даже запросто. Если кого интересует рецепт – обращайтесь к моей Ксюше. И ведь не упрекнешь – для меня старалась.

Однако мой намек насчет славного и славы Густав пропустил мимо ушей, так что пришлось зайти с другого бока.

– А обо мне ты подумал? – осведомился я.

– Ты бояться, – не понял меня Густав и попытался ободрить: – Кто волков бояться – тому глаз вон. Думать, что ее слуги стрелять?

– Ее слуги стрелять нет! – От возмущения я даже перешел на его стиль речи. – А вот мои стрелять о-го-го.

– В тебя?! – вытаращил глаза недоумевающий принц.

– Да не в меня, а в тебя, – поправил я.

Наступила пауза. Нахмурившийся Густав пытался сообразить, почему мои гвардейцы станут в него палить, а я быстренько прикидывал, как бы половчей еще раз натолкнуть принца на иной выход.

Так ничего и не придумав, я приоткрыл завесу тайны и пояснил главную причину, по которой не смогу стать ему помощником в деле кражи невесты. Нет-нет, я тоже питаю к нему дружеские чувства и любую другую умыкну, если, разумеется, согласна сама девушка, но вот именно царевну… Договаривать не стал, предоставив ему самому додуматься почему.

Судя по оценивающему взгляду, Густав был достаточно догадливым. Но, дабы успокоить его, я сразу добавил, что, к сожалению, в связи с отсутствием не только городов, сел, деревень, не говоря уж о прочих владениях, но и славных ратных побед, мне пока что предлагать царевне свою руку и сердце не имеет смысла.

Так, оценивающий взгляд слегка потеплел, подозрительность исчезла, хотя настороженность осталась. Придется добавить. И я рассказал про дополнительные обстоятельства, которые тоже заставляют меня не только хранить гробовое молчание, но даже и не помышлять ни о чем таком.

Мол, я поклялся доставить царевну живой и здоровой к ее брату, а свое слово привык держать. Кроме того, в качестве довеска я упомянул и об особом отношении к царевне нашего государя. Нет-нет, он тоже хранит обещание, данное им ясновельможной пани Марине Мнишек, и Густав может не опасаться каких-либо поползновений с его стороны. Но, всячески заботясь о Ксении Борисовне, он взял под особый контроль выбор ее будущего мужа, и я от имени ее брата Федора Борисовича даже дал Дмитрию Иоанновичу слово, что царевна выйдет замуж лишь после того, как получит разрешение на брак от государя.

– Значит, я идти к царю, – решительно произнес Густав.

– Бесполезно, – махнул рукой я и намекнул: – У него голова сейчас только Эстляндией занята, так что ни о чем другом он и думать не желает. – И уставился на принца, в надежде что хоть теперь он вспомнит о моем предложении.

Однако увы.

Дошло до него только через пару часов, и он, не став дожидаться утра, попытался вломиться в мою светелку, затеяв громкую перепалку с бдительными караульными, дежурившими подле двери. Пришлось вмешаться, впустить его и до рассвета выслушивать «блистательный мысль» о том, как покорить сердце царевны.

Вначале я немного испытал его на прочность, уточнив, не слишком ли скоропалительно он поведал мне о своем решении, которое уж больно разнится с точкой зрения, высказанной не далее как два дня назад.

– Я есть наследник престола, – пояснил он. – Однако я все понимать и готов отказать от свой прав на него, но взамен… Если даже младший сын моего дяди Иоанна, кой меньше прав на престол, чем я, стать герцог Эстрегётландский, то мое право взамен отказа на корона требовать Эстляндия неоспоримо. А если он мне отказать, то… – И угрожающе засопел.

– И ты твердо это решил? – на всякий случай продолжал я допытываться. – Не передумаешь?

– Я – принц. – Он замялся, припоминая, и наконец выдал очередной виртуозный шедевр русского фольклора в шведской аранжировке: – Слово не воробей, поймают – не вылетишь.

Правда, он хотел вначале сделать предложение Ксении, а уж потом заняться сочинением гневного письма своему дядюшке Карлу IX [17], потребовав у него часть отцовского наследства в виде Эстляндии, но я отсоветовал, пояснив, что неизвестно, как и что получится с походом, а на Руси не принято делить шкуру неубитого медведя.

Вот когда он войдет в захваченный Ревель, сядет на трон и примется повелевать приобретенными подданными, можно будет и предложить Годуновой свою руку, сердце, а заодно и эликсир. Но до того ни-ни.

Однако Густав сразу же заверил меня, что не сомневается в успехе, и заявил, что, странствуя по европейским странам, многое повидал, и к тому же занятия алхимией… Не зря же его называют новым Парацельсом, и в грядущем походе он намерен в полной мере доказать истинность своего прозвища.

– Ты, – палец устремился на меня, – идти со мной, и я показывать тебе то, с чем победить даже глупец…

Заинтригованный, я быстро оделся и поспешил следом за Густавом, который, жаждая немедля похвалиться своими изобретениями, не шел, а бежал в свою лабораторию, перескакивая на лестнице через ступеньку, будто мальчишка.

Едва мы пришли, как принц полез в какой-то хитро устроенный в стене тайничок, откуда достал нечто продолговатое и достаточно тяжелое, горделиво протянув мне извлеченную штуковину. Я взял ее в руки и принялся разглядывать.

17

Карл IX(1550–1611), регент Шведского королевства с 1597 г. В 1598 г. добился низложения своего племянника, короля Швеции и Речи Посполитой Сигизмунда III. В 1604 г. принял титул короля, но официально короновался только в 1607 г.