Страница 3 из 62
За ними ехали Джибсоны, потом Маккаллоу, и еще, и еще… Тридцать пять фургонов. Тридцать пять семей, и у каждой своя история. Тридцать пять причин, по которым эти люди покинули дом и рискнули попытать счастья, отправившись в неизвестность.
Глубоко вздохнув, Дэвид произнес быструю молитву, прося Господа дать им благополучно закончить путешествие. Потом поскакал к голове каравана.
– Позволь мне, Такер. Позволь! – Нил умоляюще протянул руки, и его черные глаза возбужденно блеснули.
– Ну… – нерешительно начал Такер.
– Я могу сделать это.
Такер сунул поводья в маленькие, нетерпеливые пальчики. Вряд ли это может повредить. Караван пробыл в пути не больше часа, и фургоны двигались очень медленно.
– Тебе придется показать и мне, как это делается, Такер, – вмешалась Морин, высунув голову из фургона. – Ты можешь понадобиться в другом месте во время путешествия.
– Но это занятие не для тебя, мама.
– Чепуха. Почему ты продолжаешь настаивать на том, что я – ни на что не способное, беспомощное создание?
– В жизни не думал ничего подобного, – улыбнулся Такер.
– Прекрасно.
Морин осторожно пробралась вперед и уселась на козлы:
– А теперь объясни мне и Нилу, что делать с таким количеством животных и упряжи.
Показывая брату и матери, как пропускать поводья между пальцев, Такер не мог не удивляться, как легко Морин приспособилась к новой трудной жизни; гораздо легче, чем можно было ожидать. Она, казалось, забыла, что выгнало их из дома, разбросало семью и погубило все, что было ей так дорого.
Нет, это несправедливо. Морин помнила все беды и потери, но принимала несчастья как волю Божью. Но Такер твердо знал – не Бог отнял у них отца, брата и дом, а промышленники из северных штатов, завидовавшие капиталам южных плантаторов, которые использовали рабский труд. Именно они и жадные политики, хотевшие набить карманы чужим золотом, принесли на их землю войну, и, когда все было кончено, послали своих стервятников пировать на трупах конфедератов.
Такер с ужасом наблюдал за приближением войны, но, хотя был слишком молод, понимал: остановить ее невозможно. Когда Джорджия решила отделиться от Соединенных Штатов, Такер остался на стороне южан, хотя понимал, как непрочна надежда на успех. Он был с генералом Ли в Виргинии, когда настал конец, и вернулся домой, надеясь, что худшее позади. Но многочисленные ловцы удачи, мародеры слетелись на юг, словно саранча, жаждущая докончить то, что начал шермановский марш уничтожения.
Такер не забыл ничего. И не позволит себе забыть. Он намеревался помнить это до конца жизни и сделать все, чтобы ужас, постигший их семью, никогда не повторился. Ни с ним, ни с теми, кого он любил, ни с его страной.
И единственный способ достичь этого – добиться власти. Такер надеялся, что сумеет сделать это на новых территориях в Айдахо. Его кузен, Киген Брениген, был послан в Айдахо Конфедерацией, чтобы попытаться привезти на юг золото, которым можно было бы заплатить за столь необходимые припасы и оружие. Раненный во время попытки напасть на караван с золотом, Киген был оставлен в Айдахо. К тому времени, как он поправился, война кончилась. Киген несколько раз писал Такеру о возможностях, которые могут представиться в столице. Если верить Кигену, когда-нибудь Айдахо станет штатом, таким же, как Орегон.
Такер совсем не был уверен в том, что это скоро произойдет, но мечта кузена о лучшем будущем в Айдахо стала его собственной. Он намеревался принять участие в создании этого нового штата, сделать так, чтобы в Айдахо появились законы, защищающие людей, – бедных фермеров, таких, как Джейк и Дороти Эдамс. И тех, кто, подобно Бренигенам, прожили на этой земле три поколения. Он был намерен также сделать все, чтобы жадные промышленники и алчные политики не получили возможности начать новую войну.
– Так!
Нежный голос матери отвлек Такера от тяжелых раздумий.
– Почему бы тебе не прокатить Фиону на Блу Бое? Нил достаточно силен, чтобы управлять фургоном.
Такер внимательно поглядел на младшего брата. Мальчик широко, радостно улыбался, едва не лопаясь от гордости. Оглянувшись на Морин, Такер заметил, что мать кивнула. Должно быть, она в самом деле права. Им всем, даже малышке Фионе, придется взять на себя какие-то обязанности в этом нелегком путешествии. И, пожалуй, лучше начинать прямо сейчас. Кроме того, мать не была так уж беспомощна в управлении упряжкой лошадей. В свое время она немало поездила по округе в красивом кабриолете с надежными рессорами. Правда, эта повозка была гораздо более неповоротливой и тяжелой, а четыре пары длинноухих мулов далеко не столь привлекательными, как чистокровные лошадки, которых всегда запрягали в экипажи Бренигенов.
– Поезжай, Такер, – повторила Морин. – И не торопись возвращаться.
Такер, не тратя лишних слов, спрыгнул на землю и подошел к фургону.
– Как насчет прогулки верхом? – окликнул он Фиону.
Маленькая рыжеголовая сестричка немедленно вскочила и бросилась в протянутые руки Такера. Тот поднял ее в седло вороного жеребца.
– Поедем поговорим с мистером Фостером, хорошо? – предложил Такер, устраиваясь за Фионой.
Такер лежал на земле, положив руки под голову, и смотрел на мерцающие звезды. Он понимал, что после тяжелого дня следует отдыхать, но сколько ни старался, заснуть не мог. Всего лишь один день – и он уже прекрасно представлял тяжелый, утомительный распорядок путешествия – подъем до рассвета, завтрак съеден и палатки свернуты еще до семи, иногда приходится по очереди гнать скот и табун лошадей и, наконец, помогать устанавливать фургоны в идеальный круг на ночь. Пока переселенцы были захвачены предотъездной суматохой и радовались, что караван наконец-то вышел в путь, Такер ощущал лишь тоску при мысли о монотонных унылых месяцах, ожидавших его впереди.
Но, по крайней мере, снаряжены они неплохо. Хотя Бренигены приехали в Индепенденс всего лишь с несколькими саквояжами, в которых, кроме одежды, были книги Такера по праву и юриспруденции, все-таки у них хватило денег на четыре пары крепких мулов, надежный фургон и достаточное количество провизии. Благодаря Харлену Симмонсу они не были обременены фамильными вещами, как некоторые семьи, но если верить Дэвиду Фостеру, большинство этих вещей, как крайне необходимых, так и совершенно бесполезных, будут безвозвратно утеряны еще до того, как их владельцы доберутся до Орегона. А кому лучше знать, как не Фостеру? Их вожатый каравана, широкоплечий мужчина с густой шапкой белых волос, в десятый раз совершал путешествие на Запад. Такеру он понравился с первой встречи. Фостер не тратил слов зря, но то, что он говорил, всегда имело глубокий смысл.
Его караван насчитывал сто двадцать девять человек, тридцать пять фургонов, везущих стариков и детей, фермеров, банкиров, образованных и неграмотных, людей из разных слоев общества, собравшихся, чтобы отправиться в неизведанный путь и начать новую жизнь.
И Такер неожиданно сообразил, что перестал делить людей на конфедератов и янки. Теперь они стали всего-навсего Эдамсами и Бейкерами, Маккаллоу и Фалкерсонами.
Удивленный этим открытием, Такер неожиданно испытал чувство облегчения. Он, конечно, не забудет, кто стал причиной войны, так обездолившей его и его семью, но как все-таки хорошо перестать винить людей просто потому, что они жили к северу или к югу от линии Мэзон – Диксон. Такер сумеет добиться большего, если в душе не останется ненависти, а ее место займут решимость и воля к победе.
Такер невольно улыбнулся. Еще неделю назад он не переставал гадать, что заставляет такое множество людей отправляться в долгое опасное путешествие на Запад.
Теперь, глядя на усыпанное звездами небо, он осознал, что за это время они успели стать маленькой общиной, соседями и друзьями. Тридцать пять фургонов, сто двадцать девять человек, городок на колесах и в седлах.
Возможно, дорога покажется не такой унылой и утомительной.
ДНЕВНИК МОРИН
3 мая
Завершен наш пятый день пути, но мне лишь в первый раз удалось выкроить время, чтобы сделать запись. Еще до начала путешествия миссис Эдамс показала, как упаковать провизию, чтобы она не портилась. Толстые ломти копченого окорока укладывались в бочонок с отрубями, а яйца – в кукурузную муку. Никто в Джорджии не поверил бы, что мы сбиваем масло. Коровье молоко, которое мы не допиваем, сливается в ведра, развешанные в фургоне. К концу дня оно от тряски превращается в масло. Сначала я не верила миссис Эдамс, что такое возможно, но это чистая правда!
Иногда, когда дети уже спят и в лагере все спокойно, я признаюсь себе, что страшусь будущего. Я ведь привыкла жить одним днем. Все здесь такое незнакомое, непривычное. Но я не могу поделиться своими страхами с Такером и детьми. Мы поддерживаем друг друга и черпаем мужество в этом единстве. Кроме Нила, конечно. Он совершенно ничего не боится. Его дед О’Тул был бы доволен своим тезкой.
Сегодня мне так не хватает родителей, благослови их Господь. Как бы я хотела положить голову на колени матери, чтобы она погладила меня, как в детстве, по волосам. Но это было так давно…