Саркофаг

Тихомиров с трудом перевернулся на спину, чувствуя, как затекли ноги. И тут же услышал, как снаружи кто-то завозился с замком. Что такое? Господин председатель решил не ждать до утра? Или это явились его амбалы – проверить? Последнее более вероятно. Если так, надо расслабиться, а потом канючить – проситься в уборную, вдруг да выведут? А там… мало ли что? В конце концов, они всего лишь люди!

Дверь распахнулась – ощутимо повеяло ночным холодком – и тут же осторожно закрылась.

– Господи, темно-то как! Зря мы, Софи, свечку не взяли.

– Зато ножик взяли… Дашенька, осторожнее – тут ступеньки.

– Да помню я… А его точно здесь держат?

– Сюда, сюда понесли, Володька сказал: углядел точно.

– Так, может, показалось ему… Максим! Эй, Максим… ты здесь? Молчит… Нету!

– Да как же нету, глаза-то протри! – голос пенсионерки Софьи Марковны прозвучал над самым ухом пленника. – Вон он! Ой… не шевелится…

– Господи, они его убили что ли?

Тихомиров зашевелился, застонал.

– Не! Слава богу, жив! Связанный…

– Так ты веревки-то…

– Не веревки тут – скотч!

– Тем более – удобнее резать… Эх, ножницы надо было взять!

– Угу, маникюрные, ногти б заодно подстригли… А ну-ка, помоги перевернуть… Ага… Вот!

Почувствовав наконец долгожданную свободу, Тихомиров первым делом сорвал кусок клейкой ленты со рта:

– Дарья Ивановна! Софья Марковна! Глазам своим не верю – что тут у вас такое творится-то?

– Тсс! Идем отсюда скорей, по пути расскажем. Да ты идти-то можешь ли?

– Да могу… – Сделав первый шаг, Тихомиров едва не упал и, опершись о стену, принялся растирать ноги. – Сейчас, сейчас… Все! Уходим. Ой, а вы ведь опасное дело затеяли!

– Идем, идем. – Софья Марковна осторожно открыла дверь, выглянула. – Востриковские псы сейчас день рожденья празднуют, так что не до тебя им. Но… проверить могут, ближе к утру, как расходиться станут. У тебя есть где скрыться-то, Максим? Пока можно у нас переждать, но дом-то обыскивать будут.

– Скроюсь, не переживайте… Спасибо вам! – Максим остановился на углу, у песочницы, нервно обвел взглядом двор.

– «Запорожец» свой ищешь? – хихикнула Дарья Ивановна. – Не ищи, на нем под вечер еще Тамара с Павлом уехали. Пока не было этого упыря… Вот уж точно – председатель… Клуба самоубийц, как в старом фильме, помнишь, Софи?

– Ну да, ну да, там еще Лицитис играл, кажется…

– Не Лицитис, а Банионис!

– Ну да, Банионис… Так вам, Максим, есть где…

– Есть! – улыбнулся молодой человек. – Я-то уйду, а вот вы-то здесь как же?

– А все так же, с теплицей! – Пенсионерки весело переглянулись. – Нас тут за огородниц держат, причем за выживших из ума… А мы, между прочим, председателя давно раскусили, ну, не давно, но… Володька нам помогает, отличник, – он и ключ от котельной увел. Запасной. Да ты, Максим, не переживай, на Павла с Тамарой все и подумают, как обнаружат, что нет их…

– Так искать будут!

– Не найдут – они так следы запутали… А мы уже и донос соответствующий приготовили, председатель, знаешь, поощряет доносы… Еще и паек за свое донесение получим, так что за нас ты не переживай – за себя больше!

– В Рыбацком только не прячься, – понизив голос, добавила Дарья Ивановна. – Туда все следы ведут… ну, якобы…

– Ясно! – Максим кивнул. – А на самом деле?

– В Угольную гавань, там на баркасе – в Ольгино. Никакой председатель век не найдет!

– Неплохо придумано, – согласился молодой человек. – Ну, спасибо вам, родные мои… Если б не вы…

– Ну что ты… Удачи, Максим!

– И вам…

Все трое расцеловались.

– Да… – вдруг вспомнил молодой человек. – Можно у вас попросить ножик?

– Конечно, конечно, вот… Ой, чуть не забыла. – Софья Марковна сунула руку в карман летней куртки. – Тамара, прежде чем ехать, для тебя старую газету оставила… Говорит, ты когда-то просил…

– Да-да, спасибо… Удачи и вам! И… будьте осторожней. Даст Бог, еще свидимся.

– Дай-то Бог!

Убыстряя шаг, Максим направился в Ульянку, на улицу Солдата Корзуна, ибо иного пути сейчас для себя не видел, да и этот-то, честно говоря, был так себе… Мало ли, что могло за это время произойти… Белая ночь сменялась серым мглистым рассветом, пустынные улицы с теряющимися в густом тумане домами походили на просеки в каком-то фантастическом диком лесу. Тихомиров шел, не оглядываясь: к столь раннему часу даже самые отмороженные бандиты уже закончили свой промысел – некого было ловить. Утро еще не наступило, вот-вот должно было наступить, стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая лишь утробными криками чаек.

Не горело ни одного фонаря, – естественно! – и даже в окнах домов еще не теплился свет, хотя бы свечной, лучинный…

Еще год назад – рассказывали – в такое время нельзя было бы пройти: по всему городу носились голодные стаи одичавших собак. Теперь и они исчезли… Или стали просто более осторожными, догадались, что не только люди для них – пища, но и они – для людей.

Зайдя в до боли знакомый дом, молодой человек поднялся по лестнице и осторожно постучал в дверь:

– Евгения Петровна!

Женщина, как видно, плохо спала или – чересчур чутко, подошла к двери почти сразу:

– Кто?

– Максим.

– Господи…

Беглеца все-таки напоили чаем, точнее сказать, отваром из какой-то травы. Евгения Петровна явно была рада, все хлопотала, расспрашивала, впрочем, больше спрашивал Макс.

– Нет, нет, больше никто так и не заходил, вот, кроме тех твоих знакомых… ну, когда ты прислал мальчика за цветком… Дрова? Дрова есть, до весны, я думаю, хватит, можно ведь еще и мебелью топить. Еда? Остались еще и крупы, и мука… немного, но до осени хватит, а там и овощи пойдут… обменяю…

– Я еще появлюсь… помогу, чем смогу, – прощаясь, твердо обещал гость.

Поднялся, и вдруг застыл на пороге:

– Совсем забыл! Цветок-то мой, тот, второй, сохранился?

– Конечно, сохранился, а как же? – Евгения Петровна не выдержала и расхохоталась: – Тебе он так нужен?

– Да, девушке одной обещал подарить…

– Ну, раз девушке… Обожди, сейчас принесу…

Максим проявился в прошлом здесь же, на Корзуна. Наплевав на все, зайцем проехался на электричке, затем на попутках добрался до Шушар. Заглянув в Женькин барак, наскоро перекусил сайрой, ножик-то теперь у него был, запросто открыл банку. Попил минералки – кстати, осталась всего одна бутылка. Да еще пиво, пару банок Максим, подумав, прихватил с собой, а одну все-таки решил выпить… Открыл, сделал долгий глоток, достал из кармана газету…

Нужную статью Тамара обвела красным карандашом:

«Наш рабкор сообщает: на поле совхоза „Шушары“ совершил вынужденную посадку самолет местных авиалиний Ан-2, никто не пострадал, пилотов на месте посадки не обнаружено»

Максим едва не подавился пивом! Ну, вот оно, наконец! Наконец-то нашел!

Он быстро перевернул газету – «Ленинградская правда» от 4 сентября 1976 года. Черт побери, семьдесят шестой!!! А как же туда… Еще больше года ждать что ли? Ну, если уж на то пошло, можно и подождать, коли наконец-то появилась надежда. Ну, блин, хоть что-то определенное… Да, может, и хорошо, что семьдесят шестой год! Есть время разобраться с проблемами здесь, в семьдесят пятом.

Добравшись до лагеря, Тихомиров рассеянно поздоровался с детьми, с вожатыми, с Даздрапермой…

– А начальник с музруком в лес уехали, на совхозном «газике», – тут же проинформировала старшая воспитательница. – Новенького этого искать, пропавшего… Говорят, его у речки видели, так они там… прочесывают.

– У речки?

– А я всегда говорила: отсутствие дисциплины и расхлябанность до добра не доведут!

– Что ж… – Максим озабоченно улыбнулся. – Поеду и я… к речке.

Да уж… Было бы на чем! Велосипед-то остался там, на лесной дорожке у Злого озера. Разве что у ребят спросить… Не у своих, так хоть у местных, они приезжали часто, особенно когда бывали танцы. Даздраперма Георгиевна, кстати, не переносила деревенских на дух, а вот начальник лагеря придерживался совсем другого мнения – пьяных, конечно, гнать приказывал, ну а в остальном… С местными надо было в любом случае жить дружно, иначе пришлось бы весь лагерь колючей проволокой огородить и пропустить по ней ток, да и то не спасло бы от пакостей!