Саркофаг

И, привязав веревку, спустился вниз…

Они вынесли не так уж и много, уж сколько успели: ящики с тушенкой и сгущенным молоком, мешки с крупой, галеты – все же набралось на «газельку», и Востриков с Павлом и остальными, перетаскивая груз к машине, поглядывали по сторонам довольно и весело. Светало уже, и нужно было поторапливаться.

– Ну молодец, Макс! И как же у тебя так вышло-то?

– Да так… есть связи.

– А куртка у тебя клевая! – хлопнув Тихомирова по плечам, неожиданно хохотнул Олег. – Этакий лапсердак!

Да уж, и в самом деле – покрой курточки с лацканами и оборванным пояском явно напоминал моду семидесятых, если не еще раньше.

– Ого, и значок на лацкане какой-то… – Председатель тут же протянул руку. – Вот бы Софье нашей подарить, общественнице, она ведь собирает… да и день рождения у нее скоро.

– Так, Николай Петрович, бери, жалко что ли!

Обычный такой значок, не «пацифик»… «Ну, погоди» с портретом знаменитого Волка. Неужто у Софьи Марковны такого в коллекции нет? Впрочем, кто знает? Да пусть берет, Толик вряд ли обидится, да и, скорее всего, не заметит даже.

– Ну, спасибо тебе, Макс! – Востриков с чувством пожал ему руку. – Садись, вон, в кабину, по пути, может, чего расскажешь…

– Да-да, давай, поехали – пора!

– Нет, братцы! – решительно отказался Максим. – Я уж вернусь на склад – там свои заморочки. Да вы не переживайте, выберусь, вернусь домой – не завтра, так послезавтра. А пока извините – дела, да и кражу замаскирую – вряд ли скоро заметят.

– Ну, как знаешь. – Махнув рукой, Николай Петрович забрался в кабину и попрощался: – Удачи тебе. Ждем.

Молодой человек исчез в желтом, вдруг сгустившемся к утру тумане, поднялся по веревочке наверх, на плоскую крышу склада, нырнул в люк, аккуратно задвинул засов… И, покидав в рюкзак припасы – тушенку, сгущенку, минералку, вытащил из оставленной на полу бутылки цветок…

Вышел со склада поутру, не прощаясь, правда, заглянул в каморку – длинноволосый диссидент Толик спал безмятежным сном младенца. Тоже еще, сторож называется! Хотя что тут охранять-то?

Утро выдалось прохладным, но Тихомиров быстро вспотел, хоть рюкзак поначалу и показался не таким уж тяжелым, но все же. Одна упаковка минеральной воды – шесть полуторалитровых бутылок – чего весила! Кстати, ее Максим нес в руках, рюкзак за спиной и так был набит под завязку – галеты, рыбные консервы, тушенка, даже четыре банки пива «Карлсберг», уж не удержался, прибрал к рукам. Все было нужно для дела… для давно уже задуманного дела.

Было около шести часов утра, и молодой человек сразу же поехал в Купчино, где свободно уселся в первую же подошедшую к платформе электричку, пользуясь тем, что уж теперь-то его точно никто не видел – никаких местных предметов при Максе нынче не было!

Уселся, поставил минералку на пол, опустил рюкзак на скамью… Поехали! Слава богу, поехали! Эх, как все удачно прошло!

До Женькиного жилища Максим добрался не так уж и быстро – по пути отдыхал, рюкзак все же оттягивал плечи, да и минералка еще…

Странно, но музыкант еще был на ногах, и даже достаточно трезв… Причем не один, а в компании двух вульгарно размалеванных девиц, брюнеточки и блондинки, одна из которых, несомненно, была Женькина напарница Райка, а вторая – ее питерская подруга.

– О! Вот и Максим явился! А мы как раз только что сели! Гулька нынче поздно приехала, пока ее встречали, пока шли, то да се… Девчонки, это клевый чувак – Макс, мой друг. Ну, я вам о нем рассказывал. Макс! Это вот Рая. – Музыкант указал на блондиночку. – А это – Гуля.

Брюнеточка улыбнулась и кивнула:

– Привет, Макс, как дела?

– Привет, Гуля… – Скинув рюкзак на пол, Тихомиров с удовольствием присел к столу. – Рад познакомиться.

– И мы рады.

– Ну что? – Женька-Джон радостно потер ладони. – Пора и выпить, пожалуй? Начнем с хорошего… Слышь, Макс, Гулька дорогого вина привезла. Во, видел?!

Ну конечно, видел – бутылку «семьдесят второго» портвейна трудно было не углядеть – на видном месте стояла, в окружении все той же пошлой «Улыбки» и «Яблочного». Кроме выпивки, на столе имелась еще и закуска – плавленые сырки «Дружба», две банки бычков, бутерброды с докторской колбаской и коробка шоколадных конфет «Мишка на севере». Конфеты, по всей видимости, привезла с собой Гуля… Симпатичная, если всмотреться, девушка не совсем обычной внешности – невысокого роста, худенькая, стройная, смуглая. С короткой стрижкой и огромными миндалевидными глазами, черными, как антрацит.

– Ну, за встречу!

Тихомиров тоже чокнулся, выливая портвейн в себя, точнее – через себя, на пол. Как говорится, по усам текло, а в рот не попало. Впрочем, никто ничего не заметил.

Хозяин дома быстро организовал повтор – выпили по второму стакану, потом по третьему, уже перейдя на «Яблочное»… такую же точно «гнилушку» Максим «пил» сегодня у сторожа Толика. Впрочем, нет, не сегодня… вчера уже… А здорово все прошло… Честное слово, здорово!

– Ты интересный чувак, Макс, – закурив, томно выпустила дым Гуля.

– Ты тоже, – молодой человек не покривил душой – эта девушка ему сразу понравилась своей экзотичностью. И одета она была необычно – фиолетовые, узкие, с очень низкой талией брюки внизу, от бедер, расширялись в модное клеш-полусолнце, желтая приталенная блузка с большим отложным воротником и блестящими пуговицами явно была надета прямо на голое тело, без всякого там бюстгальтера и белья. Ну да, ну да, вон, верхние-то пуговицы расстегнуты, аж целых три, обнажая чувственную ложбинку… Да и так, если присмотреться, грудь сквозь блузку видна… просвечивает…

Видна… Видна…

– Черт!!!

Тихомиров похолодел, наконец сообразив: почему же они его видят? Ну сейчас понятно – он безотрывно держал в руках стакан… А тогда? Когда знакомились? По идее его тогда даже и Женька видеть не должен бы… однако увидел.

Попробовать поставить стакан… вот, когда все отвернутся… ага! И что теперь?

– Макс, ты что так странно на нас всех смотришь?

Да-а… Видели они его все! Видели!!! Вне всяких сомнений…

– Сейчас… сейчас приду… на воздух.

– Что, поплохело?

Выйдя на крыльцо, Тихомиров без сил опустился на ступеньки… Что же такое происходит-то, Господи? Что такое случилось, почему его стали видеть все подряд? Может, он уже и…

Максим покосился на воткнутый в бревна нож – обычный, кухонный, старый. Вытащил, с силой провел лезвием по руке… И ничего не почувствовал.

Никакой боли. И кровь, конечно же, не выступила… Так и вино через него лилось! Ну слава богу, хоть это осталось…

Солнышко между тем поднималось, пригревало уже. Рядом, по дороге, шли в школу – или уже из школы? – дети в красных пионерских галстуках. Поравнявшись с Максимом, повернули головы:

– Здравствуйте, дяденька.

– И вам не хворать!

Видят! И эти – видят. Что ж… ничего, в общем, страшного, если разобраться, даже наоборот – удобнее. Ну, видят и видят – человек как человек… Черт!!!

Услыхав быстро приближающийся стрекот мотоцикла, молодой человек, привстав, приложил ладонь ко лбу…

Мент! Точно… Женьку проверять что ли? А наверное, так и есть… А вдруг документы спросит… да и спросит – стопудово! А не получив требуемого, скажет: «Пройдемте-ка, гражданин…» Он же, Макс, теперь здесь больше не человек-невидимка.

Не дожидаясь, пока мотоциклист подъедет ближе, Тихомиров резво рванул за дом, где покуда и затаился.

Протарахтев, мотоцикл остановился и заглох.

Черт, точно сюда! И принесла же нелегкая!

Зияющее давно немытыми стеклами окно над головой Максима вдруг с треском распахнулось…

– А, и ты здесь… Помоги!

Протянув руки, молодой человек помог выбраться из барака… Гуле! Ах… несмотря ни на что, довольно приятно было ее сейчас приобнять, почувствовав в руках упругое молодое тело.

– Участковый, – нервно оглядываясь, шепотом пояснила девушка. – Взялся откуда-то… А мне лишний раз перед властью отсвечивать неохота. Как и тебе, я вижу…