Крестоносец

– Да-а, – Ратников покачал головой и откупорил очередную бутылку. – А сколько ж ей лет, этой Лерке?

– Пятнадцать, кажется… или вот-вот будет. Ты, Михаил, на возраст ее не смотри – со столбами разве еще только не перетрахалась, извиняюсь за грубое слово.

– Гулящая, что ли?

– Не то слово! Причем знаешь – избирательно, не со всем и не с каждым. А только, как она говорит, – с тем, кто понравился и почти по любви! – На этих словах участковый неожиданно покраснел и замолк. Правда, ненадолго. – Она ведь как бы и не деревенская, городская… не поверишь – из Питера!

– Да ну? – удивился Михаил. – Землячка, значит.

– Почти. Бабка у нее в Питере жила, в коммуналке, а мать здешняя, пьянь – клейма ставить негде! – вот бабка-то внучку и забрала, в гимназию какую-то крутую пристроила, с французским уклоном… да года полтора назад померла. Комнатуху соседи прихватили – уж не знаю, как – да Лерка там и прописана не была, не успела бабка. Увы! Побарахталась девчонка в Питере – да сюда. Не к матери-пьяни – у той каждый день шалман – к тетке. Та тоже, конечно, не ангел, но ничего – племянницу кормила, правда поругивала, соседи говорят – скандалили они часто. Да Лерку-то ругать было за что!

– Я так полагаю, на такую красивую девку многие западали, – задумчиво произнес Ратников. – И те, кому она, грубо говоря, не дала, могли запросто ее… тем более, что другим-то она как раз давала, о чем весь поселок уж наверняка знал.

– Да знали… Вот и я о том же подумал! Из особо подозрительных к Лерке двое клеились – Эдик «Узбек» и Колька Карякин. Карякин – местный – тот еще урод, с зоны недавно откинувшийся, ну и Узбек – тоже себе на уме, семейку их здесь очень не жалуют, жлобами кличут.

– Это ты про Кумовкиных, переселенцев? – на всякий случай уточнил Михаил.

– Про них.

– А мне так кажется, зря их не любят – завидуют просто, вон какую домину выстроили. И непьющие все, работают с утра до зари. Завидуют. Просто потому, что чужаки.

– Так и ты не местный! – хохотнул младший лейтенант. – Однако ж тебя жлобом не зовут?

– Потому что в магазине местным работу дал…

– Правильно! И продавцы твои в долг запросто отпускают. А у Кумовкиных – снега зимой не выпросишь. Вот и говорят – жлобы.

– Еще? – Миша достал с заднего сиденья бутылку.

– Нет, спасибо, – участковый отрицательно качнул головой. – Пойду.

– Ну, как знаешь. А что про Максика Гордеева не говоришь? Он ведь тоже – Леркин воздыхатель. И, я полагаю, неудовлетворенный. Кстати, чем ей Карякин с Узбеком не нравились?

– Карякин – потому что сидел, да и вообще, в поселке говорят – злой он. А Эдик Узбек – жлоб, Лерка таких ненавидела. – Младший лейтенант вылез из машины и обернулся. – Что ж до Максика, так он же ребенок еще, таких целая куча за Леркой таскались. Парни хорошие, безобидные… как вот и Максик. Она, Лерка-то, среди них, как королева – принеси-подай. Ладно, пойду к матери ее прогуляюсь… наверное, похмелилась уже.

– Слышь, Димыч, ты это, в баньку-то заходи или так, в гости… Да, и если съездить сегодня куда на– до – я пока в поселке.

Максик Гордеев уже завтра должен бы вернуться. Вот и спросить – про браслетик: откуда взял? А Лерка… правда, может, ничего с ней такого и не случилось – просто загуляла девка, видно снял кто-то – кто понравился. И, если бы не случаи изнасилования, никто бы сюда участкового по такому поводу не погнал. Да и сейчас – так просто пригнали, на всякий случай. Вдруг да чего?

Размышляя, Ратников вдруг с удивлением обнаружил, что только что купленное пиво – кончилось, и очень быстро. Ну да, ведь еще и участкового угощал, вот и…

Хлопнув дверью, Михаил зашел в магазин… где, как всегда, уже гомонила очередь. Обсуждали как раз участкового.

– Ишь, – размахивал руками старик Пантелеич. – Лерку-поблядушку ищут! Милиции больше заняться нечем, нет что ворюг огородных ловить…

– Так, так, Пантелеич, – одобрительно кивали поселковые бабки. – Лерка эта, та еще курвища – а одета-то как, прости Господи? Пуп голый, юбка – по самое некуда. Срам один!

– Да все они сейчас так одеваются, – здороваясь, хохотнул Миша. – Мода такая, молодежная.

– Бляжья, а не молодежна! У тебя, вон, жена тоже молода – а этак не ходит! Совесть, значит, да стыд есть.

– Сергеич, а ты пленку-то в магазин завез? Обещал ить.

– Какую пленку, баба Зина?

– Так парниковую. Мою-то какие-то ироды изорвали. Участковому жалилась – да тот только рукой машет, мол, и других дел полно.

– Лерку эту искать. А чего ее искать-то? Сама объявится.

– И то верно.

– Колька Карякин, грят, на эту девку глаз положил… И не стыдно? Женатый-то человек!

– Дак это, может, она его приваживает. Сука!

– И Эдик Узбек, жлобина… внук говорит – так в клубе к ней и цеплялся, ну, к Лерке-то.

– Как матушка – такая и дочка!

– Да уж, яблочко от яблоньки недалеко…

– Они, Узбеки эти, на все способны…

– Да и Колька парень не сахар…

– Сергеич, так ты привези пленку-то…

– А? Ах, да… Уже привез, баба Зина. Можешь идти покупать.

– Ай! Вот молодец, вот и славно.

– А Лерка-то все по танцулькам, по танцулькам… вот и допрыгалась!

– Да все они по танцулькам…

– Вот в наше-то время хоть танцы были, так танцы… а счас что? Трясенье одно, скажи, Пантелеич?

– Верно, верно, бывали ране дела. Помнишь, Зинка, как я тя у забора зажал?

– Ой, бабоньки! Да что ж он такое горит-то, ирод! Ты че несешь-то, Пантелеич, че несешь?

– То что было, то и несу…

Дедок ухмылялся в усы, окружившие его старушки хохотали, косясь на не на шутку разошедшуюся бабу Зину:

– Ирод ты, Пантелеич! Как есть – ирод.

Клуб! – выходя из магазина, вдруг подумал Ратников.

Точно – клуб. Вот если кто и знает, кто там Лерку «склеил», так это те, кто позавчера на танцах трясся. Пацаны… или девки… и надо помладше выбирать – те, может, поразговорчивей. Кстати, участковый, верно, тоже этим же путем пошел? Хотя, нет – он вроде к Леркиной мамашке-алкоголичке отправился. Скатертью дорога…

И где сейчас молодежь? В такую-то жару? Конечно, на пляже, у речки. Правда, рановато еще, но, может быть, кто-нибудь уже и есть, а нет – так подойдут.

Подъехав к реке, Михаил оставил машину в тенечке, разделся и с удовольствием выкупался, после чего разлегся на песке, невдалеке от азартно резавшихся в карты ребятишек лет по двенадцати:

– Три вальта!

– Верю! Ходи, Жека.

– Валет…

– Еще валет…

– Еще два…

– А не верю!

– А – забери! Ха-ха-ха!

Из валявшегося рядом в траве раздолбанного магнитофона хрипло матюгался «Сектор Газа» – вот уж, поистине, вечная для подростков группа!

– А ну, Жека, подставляй лобешник, раз проиграл!

Ратников лениво потянулся:

– Парни, в клубе вчера были?

– Были, дядя Миша.

– Что, вас уже на танцы пускают?

– Ха! А мы и не спрашиваем.

– Лерку видели?

– А как же! Ходила, как павлин, выпендривалась. А у самой под блузкой лифчика нет, как плясать стала – я сам титьки видел!

– И я видел!

– И я!

– Вот что, парни, а браслетика вы у нее на руке не заметили? – Михаил решительно направил разговор в нужное русло. – Такой, желтенький.

– Да много на ней всякого было.

– Я почему спрашиваю – хочу такой же браслетик супружнице своей купить. Лерка обещала сказать – где купила.

– Это Макс Гордеев ей подарил, я сам видел.

– Макс, значит? Ну-ну… А что парни – красивая девчонка Лерка? Вам нравится?

– Да… ничего вообще-то. Не жадная и не дура. Только вяжется с разными…

– Эдик с Колькой из-за нее вчера подрались!

– Эдик с Колькой? – Ратников резко насторожился. – Колька, я так понимаю – Карякин, а Эдик – Узбек?

– Они, – светлоглазый, загорелый почти до черноты, пацан – Жека – радостно делился увиденным. – Колька ка-ак ему даст, жлобу этому – тот так и покатился. Потом, такой, встал… ка-ак заедет с ноги, типа каратист… А Колька…