Рим. Цена величия

Затем они с отцом провожали гостей, каждому вручая красивый драгоценный подарок. Уехавшим ранее Юния отослала подарки с рабами. Валившийся с ног от усталости Паллант тоже получил свое вознаграждение – Силан остался весьма доволен роскошным обедом. «От яйца до яблок!» – торжественно провозгласил он, подавая управляющему увесистый кошель.

Гемма омывала Юнию в чане с теплой водой, когда появился Гай Цезарь. Не стесняясь присутствия рабыни, он поспешно разделся и плюхнулся рядом, подняв тучу брызг.

– Гемма, вон! – приказала Клавдилла, жадно обнимая любимого и притягивая его к себе.

Рабыня послушно вышла.

Калигула ласково погладил синяк на плече.

– Макрон? – только и спросил он.

Юния кивнула. Глаза Гая разгорелись гневом.

– Он заплатит за это, клянусь Марсом, – произнес он.

– Я лично мечтаю перерезать его бычью глотку, – мрачно сказала Юния, – или отравить его самым страшным ядом, чтобы полюбоваться агонией.

– Он должен умереть вместе со своей надоедливой женой. А мы будем заниматься любовью на их неостывших телах.

Юния сладостно застонала.

– Чудесно! Но, знаешь, – лукаво улыбаясь, проговорила она, – возле тела Тиберия мы бы достигли наивысшего экстаза.

– Да уж, старик слишком зажился на этом свете, – задумчиво протянул Калигула. – Он отклонил приглашение на нашу свадьбу. Боится до смерти Рима с его, как он выразился, заговорщиками и кинжалами. Может, и не зря. Эх, нельзя сейчас избавляться от Макрона. На его стороне преторианцы, на моей – народ. Сейчас вместе мы – сила, но поодиночке нам не захватить власть. А мне еще надо нейтрализовать осторожного Гемелла. Знаешь, а он принимает противоядия.

– Но постой, Гай, любовь префекта претория ко мне мы всегда можем использовать. Я смогу сделать так, что он станет игрушкой в наших руках. Пусть уберет Тиберия с твоей дороги, а там он может и жизни лишиться за подобное деяние. Я сумею достойно разыграть свою роль.

– Ты умна, как Ливия. Иди же ко мне, я безумно хочу тебя, моя половинка.

Они занимались любовью, пока не перевернули чан с остывшей водой. Смеясь, выскочили и принялись брызгаться, как дети. Потом, успокоившись, заснули, растянувшись на тигровой шкуре, сняв простыни с кровати.

В таком виде их и застала розоперстая Аврора. Хлоя зашла в комнату позвать Юнию завтракать, но испуганно выскочила, увидев госпожу в объятиях мужчины.

– Наша госпожа совсем стыд потеряла, – запричитала она, столкнувшись в коридоре с Геммой. – Они спят прямо на полу, обнаженные, чан разлит, кругом полно воды.

Решительная Гемма влепила ей звонкую оплеуху:

– Сколько раз тебе говорить, держи свои мысли при себе! Приготовь завтрак, подай госпоже в комнату неслышно. Воду потом затрешь. Смотри не разбуди!

Хлоя, всхлипывая, побрела на кухню. Там она наткнулась на Кальпурнию.

– Что ты, глупая, хнычешь? – Вид у Кальпурнии был не из лучших. Повязка со льдом на лбу, отекшие глаза, красное лицо, нос распух от слез. Она уже успела отругать повара. Теперь ей на глаза попалась Хлоя.

– Гемма дала мне пощечину за глупость.

– В чем дело?

Хлоя замялась, испугавшись расспросов.

– Госпожа Кальпурния, мне надо подать завтрак госпоже Юнии.

С этими словами рабыня проскользнула мимо Кальпурнии и принялась ставить на поднос блюда. «Странно, – подумалось Кальпурнии, – неужели Юния так много ест? Куда столько еды?» Но вслух она ничего не сказала, а лишь молча забрала у Хлои поднос и пошла сама в комнату Юнии.

Хлоя принялась молиться своим галльским богам. Казалось, сам Тартар разверзся у ее ног.

Кальпурния давно уже заметила, что в доме творится неладное. Юния прежде не была соней, а тут спит каждый день, никогда не выходит к завтраку, вечером никого не принимает, даже отец редко видит ее. Она не стесняется выезжать одна на прогулку, встречается с женихом, на несколько дней уезжала в Капую одна осматривать дом. Подозрение, закравшееся в душу, Кальпурния захотела проверить лично.

Стучать она не стала, попросту откинула занавесь и вошла, держа впереди поднос. Холодная вода обдала ее с ног до головы. Поднос полетел на пол. Смех, раздавшийся вслед за этим, смолк.

– Моя мачеха! – раздался голос Юнии. – Что тебе надо, Кальпурния?

Кальпурния открыла глаза. Падчерица, полуодетая, стояла перед ней. Рядом стоял Калигула, держа в руках пустой кувшин. Туника его едва держалась на плече, застегнутая на фибулу.

– Я принесла завтрак, – робко ответила мачеха. От воинственной решимости не осталось и следа.

– Зачем же тогда раскидала его по полу? – нагло поинтересовалась Юния. – Вернись за новым. Мы жутко голодны.

Кальпурния как ошпаренная вылетела в коридор. Вслед ей донесся новый взрыв хохота. Она столкнулась с Силаном.

– Что с тобой? Куда ты бежишь? – спросил он, остановив ее. – Почему слезы? Опять поругалась с Юнией?

– Они вылили на меня кувшин холодной воды, когда я принесла завтрак…

– Кто они?

– Твоя дочь предается блуду со своим женихом, она подобна развратной девке.

Она ожидала, что Силан схватится за плеть, чтобы наказать Клавдиллу, но неожиданная пощечина повергла ее наземь.

– Не смей им мешать! – закричал Марк Юний. – Ты будто заноза! Никому не даешь жизни! Пусть боги проклянут тот день, когда я решил на тебе жениться, сама Ата, видно, затуманила мне разум. Иди в свою комнату, можешь собирать вещи, я отправляю тебя обратно в Александрию. Может, купец, у которого я купил тебя, возьмет обратно в прислуги.

Несчастная женщина громко зарыдала, заломив руки. Но Силан грубо толкнул ее, чтоб не слышать жалоб. Неожиданно появилась Юния.

– Отец, я услышала твой голос, – сказала она. – Почему рыдает Кальпурния? Ты обидел ее?

– Я велел ей собирать вещи, сегодня я дам ей развод по всем правилам и отправлю в Александрию. Эмилий согласен на мою помолвку с их дочерью.

– Не спеши, Марк Юний Силан, – медленно проговорила Юния. – Ты всегда был порядочным и справедливым человеком, таким, по крайней мере, я тебя знала всю жизнь. Мне надо серьезно поговорить с тобой, пойдем в таблиний.

Она взяла отца за руку, он, удивленный, молча последовал за ней. Они не заметили, как глаза Кальпурнии торжествующе заблестели: она решила, что падчерица теперь полностью у нее в руках. Подслушанная много лет назад и надежно сохраненная тайна принесла наконец свои плоды. Повеселев, она отправилась на кухню, заменила поднос и понесла его в комнату Юнии.

Калигула дремал, свесив ноги с кровати. Он приоткрыл глаза, услышав шорох.

– А, госпожа Кальпурния, – произнес он, – прощу прощения за недавнюю выходку, мы с Юнией решили подшутить над глупой рабыней. Забудь обиду, позавтракай со мной, моя невеста сказала, что у нее срочный разговор с отцом, а мне скоро в курию на очередное заседание. Через неделю наша свадьба – еще надо уточнить детали с коллегией жрецов. Все-таки я понтифик.

Кальпурнию удивило столь вежливое и мягкое отношение со стороны обычно грубого Гая Цезаря. Видимо, решила про себя она, Юния сообщила ему, что их тайна известна и они полностью теперь зависят от нее.

Лицо ее приняло обычное гордое выражение, она присела рядом с наследником, и они, мило болтая, принялись опустошать поднос. В надменном ослеплении, успокоенная, она не замечала умело скрытой иронии в словах хитрого Калигулы и блеска ненависти в его глазах. Научись она лучше разбираться в людях, она бы и не уезжала из Александрии, предпочтя обеспеченную жизнь покинутой жены, и уж тем более никогда бы не призналась падчерице, что за страшная тайна известна ей. Но она поймет это позже, уже на смертном одре.

Юния же завела отца в таблиний, усадила в кресло.

– Что ты, дочка, затеяла? – удивленно спросил Силан.

Клавдилла некоторое время молчала, расхаживая по таблинию, затем с гневным блеском в глазах смела рукой свитки со стола на пол.

– Ты что? Ты что? Это же письма цезаря! – возмутился Силан.

– Волнуешься лишь за деньги? А человеческую жизнь не ставишь ни во что? – ехидно поинтересовалась Юния.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.