Страница 6 из 11
Ваноцци встретила дочь радостными возгласами:
– Лукреция, девочка моя! Я так по тебе соскучилась. Вы забыли свою мать и редко бываете в моем доме. Ты помнишь, как здесь хорошо жилось?
– Я все помню, мама. Позволь познакомить тебя с Джулией Фарнезе, женой Орсино Орсини.
Ваноцци не надо напоминать настоящее положение красавицы, которую в Риме звали La Bella, она хорошо знала, что Джулия любовница отца ее детей. Катанеи смотрела на красавицу с легкой грустью, поскольку прекрасно понимала, что не может конкурировать с юной Джулией в свои уже немолодые для женщины годы.
– Ты красива, Джулия, верно о тебе идет слава в Риме. У Родриго Борджиа всегда был хороший вкус.
Джулия чуть смутилась откровенности соперницы, хотя какая теперь ей соперница Ваноцци? Сама Ваноцци перевела разговор на другое:
– Как себя чувствует донна Адриана? Она не слишком допекает вас своими постами и молитвами? Пишет ли Чезаре? А Джованни?
Лукреция терпеливо отвечала: донна Адриана не допекает, Чезаре ей пишет, а вот Джованни нет, он слишком ленив для этого.
Мать вздохнула:
– О Джованни ходят не слишком хорошие слухи, он не очень усерден и проводит куда больше времени в обществе своих дружков, отнюдь не принадлежащих к лучшим фамилиям Испании.
Лукреции вовсе не хотелось обсуждать неподобающее поведение уехавшего в Испанию брата, она перевела разговор на то, чего ради пришла:
– Я так рада за… кардинала Родриго. Бывшего кардинала.
– Я тоже очень рада за Родриго, он достоин такой чести. Только захочет ли он теперь знать нас всех?
Девушки изумленно переглянулись. Им и в голову не приходило, что Родриго Борджиа, став Папой Александром, может их забыть или даже просто изменить к ним отношение. Ваноцци, почувствовав, что расстроила дочь и ее подругу, засмеялась:
– Я не вас имела в виду, а нас с Джофре. Вас, своих обожаемых девочек, Родриго не забудет ни за что!
Ваноцци хорошо знала Родриго Борджиа, она была права, первым домом, куда отправился новый Папа, едва получив такую возможность, конечно, был замок Монте-Джордано.
Ах, как странно! Лукреция с детства привыкла, что кардиналу полагалось целовать руки, но Папе его сандалии!
Адриана подала пример молодежи, первой простершись перед понтификом:
– Ваше Святейшество, позвольте поздравить вас…
Александр принял этот знак внимания спокойно, словно давно привык к нему. Девушки последовали примеру тетки. И только когда правила были выполнены, Папа похлопал рядом с собой:
– А теперь, мои дорогие девочки, садитесь-ка сюда и расскажите, как вы провели то время, пока мы не виделись.
Адриана решила возмутиться:
– Сидеть рядом с понтификом?
Папа усмехнулся:
– Моя любовь к ним не улетучилась оттого, что я стал наместником Святого Петра.
– Нет, они все равно должны звать вас Ваше Святейшество! – настаивала Адриана.
В конце концов, она была права, Лукреция до конца жизни называла отца «Ваше Святейшество» и привычно падала ниц, чтобы поцеловать ступню. Это настолько вошло в привычку, что даже наедине дочь выполняла этот ритуал. Папа есть Папа, даже если он твой отец. Чезаре так поступал не всегда, но он мужчина, а, как была уверена Лукреция, мужчинам все можно. Правда, не всем мужчинам и по отношению не ко всем женщинам, но Чезаре можно.
Чезаре приехал только через месяц после избрания его отца понтификом, что удивило многих; казалось, Борджиа, столь любивший и ценивший своих детей, должен бы срочно вызвать сына к себе, а он, напротив, назначил Чезаре комендантом Сполето. Назначение брата Лукрецию очень обрадовало, он тут же принялся за дело и распоряжался с толком.
Отцу и сыну оказалось не до взаимных поздравлений, у обоих было дело, и Лукреция получила прекрасный урок, как дело может ставиться выше всего остального. Чезаре Борджиа командовал в Сполето, а Родриго Борджиа наводил порядок в Риме.
В замке шум, двое слуг, сопровождавших возвращавшегося домой Орсино, были убиты грабителями, еще трое ранены. Сам Орсино не пострадал, но был изрядно напуган. Донна Адриана принялась ругать сына на чем свет стоит, требуя, чтобы больше не выходил из дома по ночам и возвращался засветло. Тот огрызнулся:
– Лучше бы навести порядок в городе!
Орсино прав, преступность за время правления Иннокентия VIII стала неслыханной, ни один человек не мог надеяться пройти живым или не ограбленным и двух улиц. Все прекрасно понимали, что с грабителями и убийцами надо что-то делать, потому что их боялась даже городская стража, но все опасались за свои жизни, а потому стоило стемнеть, как по улицам передвигались целые отряды охраны, сопровождающие своего хозяина.
Такой же охранял и Орсино, но нападавших оказалось немало, в Риме процветала не просто преступность, а организованная преступность. Банды поделили районы города и держали в страхе все население. Больше сотни трупов ежедневно вылавливали в Тибре или подбирали на улицах, залитых кровью.
– Там идет штурм таверны, в которой всегда бывают днем бандиты! – Этот крик слуги Пьетро взволновал сначала Орсино, но когда слуга добавил, что штурмуют сразу несколько притонов, а на трех площадях уже висят несколько бандитов, ахнула даже донна Адриана.
Папа Александр взялся наводить порядок в городе твердой рукой, он разогнал половину судей, перевешал главарей банд, приказал безжалостно истребить всех, кого поймают за ночным грабежом, и сам стал принимать по четвергам жалобщиков. Нельзя сказать, чтобы в Риме наступило совершенное спокойствие, но больших отрядов для охраны уже не требовалось, многие вздохнули спокойно.
Еще Папа распорядился укрепить замок Святого Ангела, поставив в нем сильный гарнизон, и сам Ватикан. Борджиа прекрасно понимал, что стал понтификом в том числе из-за раздора между Сфорца и дела Ровере, а значит, они в любой момент, договорившись, могут попытаться его просто убить. Кроме того, нельзя списывать со счетов, что не все бандиты были уничтожены, нашлись и такие, кто успел бежать. Поэтому самого Папу всюду сопровождал сильный отряд охраны.
Лукреция вздыхала, ей казалось, что куда лучше и легче было жить кардиналом. Услышав от дочери такое рассуждение, Александр задумался, а потом вздохнул:
– Возможно, но человек, пока жив, всегда должен стремиться к большему.
– А вы стремитесь, Ваше Священство?
– Я достиг. Теперь моя мечта – ваш успех.
Борджиа смотрел на дочь и думал, что она совсем еще девочка, всего двенадцать, но и ей скоро предстоит сыграть отведенную роль в политической игре своего отца.
– Завтра приедет Чезаре. У меня есть для него хорошие новости…
Эти новости посчитал хорошими Папа, но не сам Чезаре, мечтавший о военной карьере. Понтифик решил сделать своего семнадцатилетнего сына… кардиналом. Он уже был епископом Валенсии (поэтому Чезаре часто звали Валенсийским), показал себя толковым комендантом Сполето, прекрасно выполнял все поручения, преподаватели университетов в Перудже и в Пизе отзывались об этом ученике только в превосходном тоне, он блестяще владел латынью, великолепно усвоил каноническое право, был умен, схватчив и умел держаться. Мнение было единодушным: у этого молодого человека великое будущее.
Не данные Чезаре вызывали вопросы у кардиналов, должных утвердить такое решение нового Папы, а история рождения юного епископа Валенсии. Он оказывался незаконнорожденным! Чезаре Борджиа просто не мог быть законным, иначе получалось, что у кардинала есть дети!
Александра ничуть не смутил такой вопрос, он широко улыбнулся:
– Я давно оценил достоинства этого юноши, потому позволил ему взять мою фамилию. В действительности же он рожден Ваноццей Катанеи от ее мужа.
Кто-то из кардиналов попробовал возразить, мол, какого мужа, если Ваноцца вышла замуж после рождения третьего ребенка, то есть Лукреции… И снова кардиналов откровенно смутила широкая улыбка понтифика: