Страница 4 из 23
— Не слышала. Что бы ты хотел выпить? — Не дожидаясь ответа, она направилась к холодильнику. Лучше чем-то занять себя, чтобы свести эти дурацкие вздохи к абсолютному минимуму. — Вода, вино, — она подхватила и то, и другое и поставила перед ним. — Прошу.
Пит взял с полки два стакана и налил в них воду. Потом налил в бокалы вино.
Серена завороженно глядела на него. Его пальцы, тонкие и длинные, вокруг горлышка бутылки… пальцы, которые могли доставить женщине все, чего бы она ни пожелала…
— Ну, вот снова, — сказал он. — Опять этот звук.
— Должно быть, это кошка. Она всегда издает какие-нибудь звуки.
Пит посмотрел на свернувшуюся в углу кошку. Она спала, уткнувшись носом в лапу.
— Ты имеешь в виду эту?
— Да, — сказала она, не отводя от него глаз. — Эту.
Они ели за столом в саду. Позади находился коттедж, а перед ними лежало море.
— Сколько у тебя братьев? — спросил Пит между двумя кусками цыпленка.
Серена показала два пальца, и он улыбнулся. Два брата и один сверхзаботливый кузен — не так уж плохо.
— Зря улыбаешься, — сказала она мрачно. — Если ты думаешь, что сможешь приручить их, то ошибаешься. Они наполовину греки. Если говорить о всей семье, то у меня есть еще два зятя, отец, три дяди и с полдюжины кузенов моего возраста или старше. Нико — самый либерально настроенный из всех.
— Ага. — Это уже вполне приличный список защитников. Им наверняка пришлось несладко в ее последние годы в школе. — Могу представить, как прошло твое первое свидание.
— Ну, это вряд ли… — пробормотала она. — Вообще он мне очень нравился тогда. У него была крутая машина и такая же крутая репутация. И улыбка… — она мечтательно закатила глаза. — Они ждали его во дворе, когда он приехал за мной. Мой отец и мой дядя. — Ее глаза вспыхнули, соединяя удовольствие и гнев. — Он подъехал, когда они разделывали рыбу с утреннего улова. Десятидюймовыми ножами.
— Звучит серьезно. Но размер ножей, думаю, все же преувеличен.
— В то утро они выловили шестифутовую акулу.
— О… — Он невольно улыбнулся.
— И не смейся!
— Прошу прощения, мадам. Но я под впечатлением.
— Мы даже не пошли в кино. Закусили в какой-то придорожной забегаловке чипсами и мороженым, и уже через полчаса он привез меня обратно домой. И умчался с такой скоростью, что, должно быть, до сих пор еще не остановился.
— Я бы купил тебе гамбургер — это так, на заметку… — он взял ее бокал и потянулся за куском хлеба. — А у меня три брата, отец и сестра. Халли самая младшая.
— А мать?
— Она умерла, когда я был еще ребенком. Мой отец сильно сдал после этого. Нам с братьями, можно сказать, пришлось растить Халли. Она бы тебе понравилась. Вы бы могли обмениваться с ней своими историями. Мой младший брат становился чрезвычайно изобретательным, когда нужно было отвадить ее самых назойливых поклонников. Он работает сейчас в Интерполе. Ему бы пришлась по вкусу эта история с акулой.
— Ты уверен, что у тебя в роду нет греческой крови?
— Ни капли.
— А что ты думаешь насчет доверия и чести?
— Насчет обещания Нико, что я не буду крутить с тобой роман?
Она кивнула.
— Это меня почти убивает.
Ее улыбка словно прошла сквозь него, чувственная и вызывающая.
— Но ты сдержишь его?
— Стараюсь из последних сил. — Он давно уже так вкусно не ел. Сгущающиеся сумерки принесли теплоту надвигающейся ночи. Воздух стал тяжелым от аромата жасмина, и он хорошо понимал, что если не уйдет сейчас, то его честное слово не будет стоить и драхмы.
— Закрой глаза, — сказал Пит. — Вспомни снова этого плохого мальчика с его быстрой машиной и улыбнись обещающей улыбкой.
— Зачем? — Но Серена сделала так, как он просил.
Она сидела спиной к столу, локти сзади, голова чуть откинута назад, как если бы ей хотелось поймать немного лунного света.
— Ну, а теперь давай представим, — сказал он. — Вы были в кино и теперь возвращаетесь домой; в машине ревет стерео, стекла опущены, волосы развеваются от ветра, и твой плохой мальчик совершенно забыл, как твой отец умеет разделывать акул. Он молод и беспечен — так же, как и ты.
Ее губы дрогнули.
— А потом?
— Вы остановились возле твоего дома.
— Он выключил мотор?
— Нет. Он беспечен, но не сошел с ума.
Ее глаза были по-прежнему закрыты.
— А где акула?
— Твой отец вместе с дядей поволокли ее последние куски на ледник. Время как раз подходящее.
— Для чего? — прошептала она.
— Для этого… — Пит провел губами по ее губам, только легкое прикосновение, ничего больше. Он хотел этим закончить и попрощаться, послав к черту искушение. Но ее глаза были по-прежнему закрыты, и, прежде чем Пит успел остановить себя, его губы снова были на ее губах, вопрошая, моля, потому на этот раз он хотел получить ответ.
И получил его.
Серена играла в эту игру, потому что хотела этого. Потому что ей было любопытно, что этот мужчина мог дать ей в этот вечер.
Он дал немало.
Вкус — такой дикий и изысканный, что по ее телу пробежала дрожь. Губы — такие сильные и знающие, что она ответила ему почти инстинктивно, увлекаемая в старый, как мир, танец губ и языка.
Но она хотела большего. Ее рука, скользнув по его щеке, обхватила его затылок, углубляя их поцелуй, как если бы она искала в нем опасность. И нашла ее.
Поцелуй стал необузданным.
Он что-то сказал — глухое ворчание, которое звучало как протест, но обернулось полной капитуляцией.
Ее сознание было затуманено, когда их поцелуй прервался. Ее рука соскользнула с его шеи, Серена снова откинулась назад и, упершись локтями в стол, смотрела, как он пытается выплыть на поверхность, прокладывая себе путь из глубин их поцелуя, не беспокоясь о том, как бы спрятать свое волнение.
И это ей в нем понравилось. Очень.
— Черт, но ведь он может разбить кому-нибудь сердце таким поцелуем, — пробормотала она.
— Так же, как и ты.
У нее вырвался довольный смешок.
— Попроси его поцеловать меня еще раз.
— Нет. Если он это сделает, то пропадет, а он не хочет этого. К тому же уже зажглись уличные огни, так что ему пора уезжать.
— А он вернется еще?
— Постарайся держаться от него подальше. Это твой первый поцелуй, а его, может быть, третий, но с этого момента какая-то его часть навсегда будет отдана тебе.
Она улыбнулась, очарованная его фантазией.
— Спасибо тебе за ужин, — сказал он тихо. — Серена?
— Что?
— Я не обману доверие Нико сегодня, но в следующий раз я попрошу тебя поужинать со мной где-нибудь. Я пробуду здесь еще две-три недели, и мне хотелось бы занять немного твоего свободного времени.
Ей нравилось это его своеволие. Очень нравилась.
— И еще. — Он встал и посмотрел на нее сверху, словно темный ангел, упавший с неба. — Мне плевать, какого размера выловили акулу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Пит Беннетт жил для того, чтобы летать. Ничто не могло изменить этого. Ничто и никогда. Он чувствовал себя счастливым, когда одна его рука лежала на дросселе, а другая на джойстике и машина послушно отвечала на каждое его движение. Конечно, у него были свои любимцы, и старый «Джет Рэнджер» Томаса — один из них. Машину нельзя было назвать морским соколом — это был обычный пассажирский вертолет, но с очень легким касанием. К тому же здесь было море, и сейчас этого было достаточно.
И если низкое скольжение у поверхности воды временами вызывало у Пита воспоминания о других полетах, что ж, этого все равно нельзя было избежать. Он сделал все возможное, чтобы не дать постоянно стучащему в дверь его памяти прошлому закрыть то, что было у него перед глазами.
Пит уверял себя, что то, чем он сейчас занимается, имеет определенную долю привлекательности.
Например, перемещаться с острова на остров с грузом из двух пассажиров, которые желали полюбоваться на сонные греческие острова. К тому же в этом случае у него всегда в перспективе новая встреча с Сереной. И этого было достаточно, чтобы выгнать все ненужные мысли из головы.