Приручи меня

Поднявшись, он пошел в свою комнату. Каждое движение давалось ему с трудом.

Подойдя к двери, По прислонился спиной к косяку и, посмотрев вслед идущему по коридору Люку, перевел встревоженный взгляд на Джейка.

— Я могу сегодня не ложиться спать. Вдруг ему что-нибудь понадобится.

— Мы оба за ним присмотрим.

Люк крепко спал всю ночь и проснулся, когда за окном уже светило солнце. Он принял душ и побрился, после чего почувствовал себя нормальным человеком. По и Джейка нигде не было видно. Тогда он вышел через заднюю дверь и отправился в кафе на противоположной стороне улицы. Там он съел огромный бифштекс и запил его горячим кофе с молоком. К тому времени, когда он вернулся в доджо через переднюю дверь, его настроение улучшилось.

Зайдя в зал для карате, он обнаружил, что там идет урок. Мальчик увидел его. Люк улыбнулся и сделал ему знак, чтобы он не отвлекался. Было почти десять часов. Маделин, наверное, уже вошла в рабочий ритм.

Он не смог до нее дозвониться из Лахора. После этого у него больше не было возможности связаться с ней.

Пора наконец это сделать. Лучше поздно, чем никогда.

Трубку сняла секретарша, спросила его имя и велела ему подождать. Не очень хорошее начало.

Мэдди быстро подошла к телефону, и хотя ее тон был не очень приветливым, все же она соизволила с ним поговорить.

— Ты в Сингапуре? — спросила она.

— Да.

— Цел?

— Более-менее.

— Что значит «менее»?

— У меня дырка в плече, — ответил он. — Беспокоиться не о чем. Я просто не смогу в ближайшее время заниматься спортом.

— Что еще ты не сможешь делать?

— Это мне еще предстоит выяснить. — Люк вышел из доджо. — Давай сегодня куда-нибудь сходим, — произнес он с обманчивой легкостью.

Маделин медлила с ответом.

Люку показалось, что земля остановилась.

— Скажи мне кое-что, — серьезно произнесла она. — Как ты обычно расстаешься с женщиной, с которой делил постель? Уезжаешь среди ночи по вызову и никогда не возвращаешься? Или звонишь ей в какой-то момент и говоришь, что тебе было хорошо с ней, но ваши отношения закончились. Или что тебе пришлось уехать, но ты позвонишь, когда вернешься?

Поморщившись, Люк прислонился спиной к витрине магазина.

— Ты права. Мне следовало тебе позвонить, — согласился он. — Но я уезжал на рассвете, и мне не хотелось тебя будить. Я пытался дозвониться до тебя из Лахора, но не смог. В том месте, куда я направился оттуда, не было связи.

Его слова были встречены молчанием.

— Поговори со мной, Мэдди.

— Я думала, что мне будет трудно отпускать тебя на работу, потому что меня волнует твоя безопасность, — призналась она. — Но гораздо хуже оказалось не знать, закончились наши отношения или нет, вернешься ли ты в Сингапур, увидимся ли мы снова. Я не могу выносить такую неопределенность. Это пробуждает детские страхи. В приюте тебе ничего не говорят. Ты отправляешься туда, куда тебя посылают, расслабляешься, думая, что очередные приемные родители начинают проникаться к тебе любовью. Затем однажды ты просыпаешься и обнаруживаешь, что они хотят отдать тебя назад. Никаких объяснений. Ничего. Как будто ты не человек, а вещь.

— Боже мой, Мэдди, я не хотел…

— Не надо ничего говорить. Сначала дослушай меня до конца. Только бескорыстная любовь доброго человека заставила меня почувствовать, что я имею какую-то ценность в этом мире. Правда, для этого мне понадобились годы. Когда ты мне не позвонил на следующее утро после нашей последней встречи, я снова потеряла уверенность в собственной значимости. Неожиданно ты звонишь через десять дней и спрашиваешь, не хочу ли я снова с тобой встретиться. Правда состоит в том, что я не знаю. И дело не в том, могу ли я смириться с особенностями твоей работы, а в том, достаточно ли сильна моя уверенность в собственной значимости, чтобы продолжать отношения с тобой.

Его бросило в дрожь.

— Обещаю, что всегда буду предупреждать тебя о своем отъезде. — Он закрыл глаза, и на него нахлынула волна усталости. — Конечно, я не смогу давать тебе более подробную информацию о своей работе, но ты, по крайней мере, будешь знать, где я.

— Люк…

— Поужинай со мной.

На том конце линии снова повисло напряженное молчание.

— Сегодня днем я буду очень занята. Думаю, мне не захочется вечером никуда идти, — наконец ответила она.

Его охватило отчаяние.

— У меня есть другое предложение. Юн приготовит ужин, мы немного посидим. Ты переночуешь у меня. Я предлагаю тебе перемирие, — пробормотала она. — Ты его заслужил.

— Я согласен, — ответил он, радуясь, что война еще не проиграна.

В семь часов вечера Юн открыла Люку дверь и окинула неодобрительным взглядом его потертые джинсы и рубашку поло. Он выбрал эту одежду только потому, что сможет быстро от нее избавиться, не напрягая больное плечо. Для удобства медсестра сделала ему перевязь. Он ходил с ней полдня, но перед тем, как отправиться сюда, снял. Незачем лишний раз напоминать Маделин о том, какая опасная у него работа. Пусть лучше думает о его силе и других достоинствах.

Сейчас его плечо начало болеть из-за отсутствия покоя. Возможно, его рука была неестественно неподвижна, или, может, Юн обладала рентгеновским зрением, но ее взгляд был прикован к тому месту, в которое попала пуля.

— Раненому тигру не следовало выходить на охоту, — пробурчала пожилая женщина.

— Маделин дома? — спросил он.

— Да.

Ни один из них не сдвинулся с места.

— Вы можете пользоваться вилкой? — спросила Юн.

— Да. — Рана у него в правом плече, но он левша.

— Вам следовало бы носить перевязь. Если хотите, я могу вам ее сделать. — Ее тонкие брови изогнулись.

— Вы могли бы сделать ее и оставить снаружи у двери. Я воспользовался бы ей на обратном пути.

— Зачем притворяться? Думаете, моя Маделин, увидев вас, не поймет, что вы испытываете боль? Она не слепая.

— Согласен, но давайте не будем привлекать ее внимание к этой незначительной детали.

— Хорошо, — сказала Юн. — Мне понятен ваш план. Вместо этого вы будете пытаться привлечь внимание Маделин к вашей глупости. Это должно сработать.

Относительно Маделин у него немного другие планы.

— Она в гостиной?

— Нет, в комнате отдыха. Пройдете через главную гостиную, дальше по коридору налево. Комната отдыха за второй дверью. Мне начертить вам карту?

— Только если это не помешает вам делать перевязь. Я тут кое-что купил по дороге. — Засунув руку в карман, он достал оттуда небольшой полиэтиленовый пакетик с порошком из всевозможных китайских трав и специй. — Вот. Это вам… для сладости. Не знаю, как его применять, но аптекарь клянется, что средство эффективное.

Взяв пакетик за уголок кончиками двух пальцев, Юн пробормотала:

— Дилетант.

— Поверьте мне на слово, — сказал он, доставая карточку, которую получил в придачу к пакетику. — Здесь говорится, что эта фармацевтическая компания была на службе у трех императоров, двух королев и одного султана.

— И все они умерли. — Взяв у него карточку, Юн посмотрела на нее и фыркнула. — Хотите я вам прочитаю, что здесь написано? — необычайно мягко спросила она.

— Не уверен, что хочу знать, но рад, что снадобье уже начало действовать.

Улыбнувшись пожилой женщине, он отправился искать Маделин. К мести Юн он подготовится позже. В том, что она будет жестокой, он не сомневается.

Комната отдыха оказалась не менее элегантной, чем гостиная. Изысканная мебель, огромный телевизор, домашний кинотеатр и суперсовременная стереосистема — одним словом, все прелести, которые может себе позволить состоятельный человек.

Ни для кого не секрет, что Маделин предпочитает роскошь и комфорт. Этим легко наслаждаться, но это нелегко предоставить. Ему нет необходимости предоставлять это Маделин, потому что у нее уже все есть. В этом-то и состоит главная проблема. Если он хочет быть с этой женщиной, ему нужно заглушать свое мужское самолюбие. Если он хочет более серьезных отношений с Маделин Делакарт, ему придется стать частью ее мира, потому что свой мир он не может ей предложить.