Свадьба белой ночью

Хотелось, чтобы Стив позвонил. Дошло до того, что не хватало даже его вечной грубости. Телефон звонил всего три раза: первый раз — Джун, потом Билл пригласил в кино и, наконец, — ошиблись номером.

Лана разговаривала с тетушкой больше часа, пытаясь сменить тему, а Джун, как назло, напоминала о Стиве. Когда они наконец попрощались, Лана почувствовала себя настолько уставшей, словно танцевала на репетиции десять часов подряд.

Может быть, именно осознание своего одиночества и было причиной того, что она согласилась сходить с Биллом в кино. Только дала согласие и тут же раскаялась. Ну да ладно! Не отказываться же от собственного слова? Да и какое объяснение она даст несчастному влюбленному. Не говорить же правду — что она влюбилась в кого-то другого?

Влюбилась? Надо же, сама объяснила свое состояние и сама же вздрогнула от неожиданности. Влюбилась… О, только не это! Нет, даже хорошо, что есть Билл, с которым она идет в кино.

Лана была не в духе, когда Стив вернулся поздним субботним вечером. Она лежала в постели и пыталась сосредоточиться на книге, когда услышала звук подъезжающей машины. Ключ, который Лана дала ему, повернулся в замке.

Потом хлопнула дверь. Стив стоял на пороге. Как только Лана увидела его, плохое настроение мигом улетучилось. Какой все же красивый мужчина этот мистер Сейвин! Выглядит он неплохо, но явно устал: темная щетина на щеках, рукава мятой белой рубашки закатаны до локтей. Без галстука.

Стив улыбнулся ей.

— Ну, ты скучала по мне?

— А ты разве уезжал? — небрежно фыркнула она.

Сейвин засмеялся, пересек комнату и сел рядом с ней на кровати. Через хлопчатобумажную рубашку Лана ощущала тепло его тела. Помолчали. На несколько бесконечных секунд зеленые глаза встретились с голубыми.

Внезапно Стив как бы очнулся.

— Я валюсь с ног от усталости. Приму душ и прыгну в постель. Увидимся утром. — Он встал и направился к двери. — Мы все еще собираемся смотреть дом Тэннеров?

Лана кивнула, мысленно благодаря его за ту дистанцию, которую он сохранил между ними. В одно безумное мгновение она почти решилась на близость с ним. Когда же дверь за Стивом закрылась, почувствовала облегчение.

Вот и хорошо: он рядом, но не с ней. Никаких теребящих душу разговоров и мыслей. Но надо же и признать очевидное: не ее заслугами отношения остались по-прежнему натянутыми. Не ее целомудрие бережет ее честь. В основе — его безразличие. Его нежелание увидеть в ней не надменную дочь неизвестно откуда взявшегося мужа Доминик, а просто женщину. Ну да и на том спасибо! Не надо себя упрекать в неправильном поведении, в непродуманных шагах, в сокращении однажды выверенной дистанции между ними.

4

Лана была чересчур возбуждена, чтобы сидеть и медленно потягивать кофе. Она залпом осушила чашку, и скоро они уже были в пути.

Девушка годами выслушивала воспоминания отца о поместье Тэннеров и наконец сама получила возможность взглянуть на родовое гнездо предков. Не украдкой из окна машины, а самым что ни на есть законным образом.

Даже несмотря на то, что Уильям отказался от наследства, предпочтя музыкальную карьеру, он не собирался обрывать нити, связывающие его с цитаделью Тэннеров. Особняк стал частью его биографии, ведь он принадлежал семье более ста пятидесяти лет и передавался от отца к старшему сыну. Эта цепочка оборвалась, лишь когда Уильям Тэннер пошел против воли отца.

Уильям не раз убеждал себя и дочь, что принял тогда единственно правильное решение. Впрочем, по тому как он вдруг отказался от служения Музыке, можно было задним числом засомневаться в правильности сделанного когда-то шага. Но тут, правда, вмешалась трагедия. Не стало Памелы. И потянуло его снова в родные места. Только вот родовое гнездо было разорено. И ничего уже исправить было нельзя.

Стив отворил ворота и въехал на поросшую сорняком, выложенную булыжником дорожку. Было воскресенье, у рабочих выходной, поэтому молодые люди оказались одни. Подходя к входной двери, девушка огляделась. Дом вблизи впечатлял, пожалуй, больше, чем издалека, — монументальные белые колонны, темные ставни, двухъярусные террасы. Красивое, можно даже сказать, величественное здание.

— Как только полностью будут закончены фасадные работы, я приглашу дендролога или специалиста по парковой архитектуре. Надо привести сад в порядок, выкорчевать чахлые кусты, больные деревья. Надеюсь, что магнолии и дубы удастся сохранить. Хочу посадить много кустов азалии, они так прекрасны в цвету!

— Должно получиться красиво. Твоей матери наверняка понравится!

— Уже понравилось. Она, как оказалось, неутомимый садовник. За домом был когда-то шикарный розарий. Мама собирается восстановить его сама.

Лана задумчиво улыбалась. Когда после катастрофы она залечивала свои раны, то занялась выхаживанием нескольких запущенных розовых кустов на заднем дворе их маленького дома. Они вместе выздоравливали — розы и она. И вылечились. Лана даже воспользовалась услугами профессионального садовника, который многому научил ее. Счастливая Доминик — такой прекрасный сад отдан ее попечению…

Стив открыл дверь и пригласил гостью войти. Та мгновение колебалась, потом перешагнула через порог и остановилась, словно пригвожденная к месту, оглядывая холл.

— Чудесно. Именно так я себе все и представляла.

— Отделочные работы уже почти закончены, — сказал Стив. — Осталось лишь покрыть лаком полы.

— А что с мебелью?

Холл был пуст, лишь с лепного потолка спускались изысканные хрустальные люстры.

— Некоторая мебель, купленная на аукционе, сейчас реставрируется. Хочу отделать дом в стиле девятнадцатого века. Я подобрал пару интересных вещей, но собираюсь поискать еще.

— Замечательно. — Лана провела пальцем по причудливой резьбе дверного наличника, потом указала вправо. — А там что?

— Музыкальный солярий. Пойдем. — Их шаги по деревянному полу эхом отдавались в большом пространстве необжитого дома. — Моей следующей покупкой будет пианино для матери. Несколько лет назад она начала брать уроки музыки, но инструмент у нее совсем плохонький, старый, вконец расстроенный. Не терпится побыстрее купить новый. Заранее представляю, как мама обрадуется.

Стив провел Лану по всем комнатам, рассказывая о бывшем назначении каждой и о том, для чего Сейвины будут их использовать.

Многое из того, что говорил Стив, было ей уже известно. Лану потрясла его осведомленность и глубина знаний. Очевидно, человек провел тщательное исследование истории жизни дома и его прежних обитателей. Из книг и документов он узнал не меньше, чем Лана из рассказов Уильяма и Джун.

Некоторые комнаты были лучше обустроены, чем остальные, но тем не менее все говорило о том, что в доме Тэннеров наводился тщательный порядок после длительного запустения. Девушка почувствовала укол совести и ревности одновременно. Вот какая странная судьба у дома ее предков! Потомки оказались недостойными былой славы дома. И вот он рядом — новый хозяин родового гнезда Тэннеров, — напористый везучий человек. Стив Сейвин!

А как же теперь Уильям Тэннер? После того, как они с Доминик поженились, вполне очевидно, что они тоже будут жить здесь.

Стив, надо отдать ему должное, хоть перестал делать едкие замечания в адрес Уильяма.

Допустим, ему удалось-таки справиться со своими сомнениями по поводу корыстных побуждений Уильяма. Однако приходится признать: теперь эти сомнения появились у дочери мистера Тэннера, дочери человека, который ранее славился своей непрактичностью, доверчивостью и бескорыстием. Неужели у отца все-таки были корыстные побуждения, когда он решился на брак с Доминик? Так не хотелось верить в это!

В юности отец ушел из семьи, отказался от наследства. Дочь знала, что он сожалел об этом. Иногда у Уильяма вырывались слова досады по поводу утраты фамильного особняка. Может быть, действительно, женившись на Доминик, он хотел вернуть то, что некогда принадлежало ему по праву? Девушка надеялась, что это не так, молилась, чтобы это было не так.