Своенравная наследница

Следующие несколько недель были невероятно трудными. Лорд Кембридж привез с собой один из старых придворных туалетов Бэнон. Женская мода почти не изменилась с тех пор: об этом ему писала Филиппа. Она непременно упомянула бы о каких-то новых фасонах, зная, как дядюшка ценит подобные детали. Если сейчас сшить для Элизабет достаточно платьев, в Лондоне останется лишь кое-что перешить. Имея это в виду, он попросил Уилла захватить из кладовых несколько отрезов тканей и все необходимое для отделки. Здесь, во Фрайарсгейте, жила превосходная портниха, которая под его руководством сумеет сшить все необходимое для визита ко двору короля Генриха.

Однако Элизабет бесконечно раздражали примерки и необходимость стоять неподвижно. Она ворчала и переминалась с ноги на ногу, чем выводила из себя даже терпеливого Томаса Болтона. Но как ни странно, у нее оказался безупречный вкус и чувство цвета.

— Мне нравятся ткани, — говорила она дяде. — Когда-нибудь я узнаю, как ткутся и красятся эти тонкие шелка, парча и бархаты и можно ли вплести эту пряжу в наше лучшее и тончайшее сукно. Как по-твоему, дядя, найдется ли в Лондоне торговец, который продаст шелковые нитки в нужном количестве? И не придется ли покупать новые ткацкие станки?

Ее сообразительность и деловая хватка поразили его. Он понял, что Элизабет никогда не выйдет замуж за человека из благородной семьи. Может, лучше поискать ей мужа среди сыновей торговцев? Но у него не было доступа в это общество. Нет, он станет придерживаться первоначального решения. Не все молодые люди при дворе — сыновья аристократов. Да и времена меняются. Короля Генриха куда больше интересуют ум и амбиции, чем благородство происхождения.

— Тебе нравится этот оттенок зеленого? — спросила Элизабет, вторгаясь в его мысли. — Довольно яркий. Не так ли? Зелень Тюдоров?

— Нет, травяная. Зелень Тюдоров темнее. Но должен сказать, этот цвет очень тебе идет. Я бы сделал и юбку, и корсаж из этой ткани. А по вырезу пустим зеленую отделку, вышитую золотом. Из разрезов рукавов будет выглядывать золотисто-белый шелк. Что ты об этом думаешь?

— Что я буду походить на призовую свинью, которую принарядили к ярмарке в Михайлов день, — хихикнула Элизабет. — У меня никогда не было таких красивых платьев, и они пропадут зря, когда я вернусь сюда. Стоит ли тратить деньги и материю?

— Видишь ли, поездка ко двору и попытка найти мужа — это что-то вроде игры. Приз может быть самым богатым, самым красивым, если мы сумеем приманить лучших игроков. Верно, Уилл?

— Абсолютно. Мистрис Элизабет, ваш дядя говорит правду. Сколько раз за время пребывания при дворе в качестве одного из младших секретарей короля я видел, как заключаются самые блестящие браки, и все благодаря средствам, которыми так умело пользуется лорд Кембридж. Вы должны ему довериться, и он обязательно найдет вам хорошего мужа. Он не подведет вас, — пообещал Уильям Смайт.

После таких бесед на примерках Элизабет стала вести себя более смирно и в результате получила с дюжину прекрасных платьев. А также корсажей и рукавов контрастных цветов, сорочек, нижних юбок, лент, вышитых кушаков, плащей, подбитых мехом, и других вещей, необходимых для придворной леди: шапочек, вуалей, перчаток и чудесных туфель. Хотя Томас большую часть драгоценностей раздал Розамунде и ее старшим дочерям, все же осталось кое-что и для Элизабет.

— Это для тебя, дорогая, — объявил он, протягивая ей шкатулку изчерного дерева, по углам отделанную серебром.

— Что там? — спросила она, открывая шкатулку. — Я не ношу драгоценностей, дядя.

— Дама при дворе обязана носить драгоценности, дорогая.

Он достал из шкатулки нить бледно-розовых жемчужин.

— Это принадлежало моей сестре. Теперь жемчуг твой. В шкатулке оказались также жемчужные серьги грушевидной формы.

К собственному удивлению, Элизабет начала плакать.

— Дядя, — всхлипывала она, — я никогда не забуду твою доброту. Подумать только, ты приберег это для меня!

Она вынула из шкатулки еще две жемчужные нити: одну черную, другую кремовую. К каждой полагались серьги соответствующего цвета. Кроме того, в шкатулке оказались две красивые золотые цепочки. На одной висел эмалевый крестик, другая, из золотых квадратиков, была усажена синими камнями, которые Томас назвал сапфирами. Элизабет нашла и кремовую ленту, которую, как оказалось, нужно было повязывать на лоб. В самом центре красовался овальный светло-голубой камень, как выяснилось, аквамарин. Были здесь и две броши: одна из алмазов и жемчуга в золотой филиграни, другая — из алмазов и сапфиров, оправленная в червонное золото. На самом дне лежали кольца, которые при необходимости можно было увеличить или уменьшить.

— Я действительно еду ко двору, — восхищенно пробормотала Элизабет.

— Разумеется, дорогая, — улыбнулся Томас.

Девушка вздохнула:

— Как же трудно следить за своей речью, дядюшка! Если все придворные похожи на Филиппу, тяжело мне придется.

— Смысл игры в том, дорогая, чтобы перехитрить своего противника. Филиппа ожидает увидеть языкастую малышку, но ты уже стала взрослой, красиво одетой и причесанной молодой леди. Отпрыском почтенного семейства.

— Но увы, дядюшка, я по-прежнему не лезу за словом в карман. А Филиппа так меня раздражает!

— Я открою тебе тайну, дорогая. Она и меня иногда раздражает, — признался Томас. — Но ты одурачишь ее, ни разу не выказав свой нрав. Филиппа очень любит свой упорядоченный мир. Вот и удиви сестру — оставайся спокойной и уравновешенной в ее присутствии, и тогда она согласится нам помочь. Да, кстати, дорогая, ты не можешь путешествовать без служанки. У тебя есть кто-нибудь подходящий для такой должности?

— Я спрошу Мейбл, дядюшка. Она наверняка знает.

И действительно, оказалось, что у Мейбл есть на примете нужная кандидатура.

— Никаких молодых и легкомысленных свистушек, мистрис Элизабет. Я давно наблюдаю за Нэнси. Разумная женщина и умеет причесать знатную леди. Вы с ней знакомы, милорд.

— Это поистине ужасающее создание! — воскликнул Томас. — Лицо как у ястреба! Но захочет ли она бросать дом и тащиться в Лондон, Гринвич и, возможно, Виндзор? На мой взгляд, она не питает склонности к приключениям. Не желаю, чтобы Элизабет сопровождала служанка, которая на каждом шагу будет ворчать и стонать.

— Не старушка Нэнси, милорд. Молодая, Ее дочь, — хмыкнула Мейбл. — И лицо у нее скорее как у овцы. Она всего на два года старше мистрис Элизабет.

— И,не замужем? — удивился лорд Кембридж.

Деревенские девушки, как правило, рано выходили замуж, рожали кучу детей и старились раньше срока.

— Жених бросил ее у алтаря. Местный пастух. Сбежал с цыганкой, — неодобрительно пояснила Мейбл. — Ей нужно поскорее уехать из Фрайарсгейта, хотя бы ненадолго. Как и мистрис Элизабет, она ничего не знает о мире за воротами поместья. Пусть едет. Может, немного отвлечется. А когда вернется домой… ее будет ждать хороший человек, который с радостью женится на ней. Вдовец, у него всего один сын. Куда лучшая партия для нее, чем тот негодяй, скажу я вам.

— Это Нед-кузнец, верно? — оживилась Элизабет.

— Вам, мистрис Элизабет, лучше заниматься собственными делами, — сурово посоветовала Мейбл.

— Точно. Это Нед, — уверенно повторила Элизабет. — Его жена умерла в родах почти год назад. Одна из его замужних сестер кормит ребенка вместе со своим. Так ему нравится молодая Нэнси? А она знает?

— Ну конечно, знает, но так оплакивает своего пастуха, что к ней и приступу нет. Я сама научила ее всему, что должна знать служанка леди, в ожидании того дня, когда таковая вам понадобится. Как я уже сказала, она не только умеет делать модные прически, но и ловко орудует иглой.

— А характер? — осторожно спросил лорд Кембридж.

— Сладка, как мед, наша Нэнси, хоть и не слишком умна, — откровенно ответила Мейбл. — Как раз то, что нужно мистрис Элизабет. Так я передам ей, что она может приступить к службе?

— Что ты думаешь, дядя? — нерешительно спросила Элизабет.