Авантюра леди Шелдон

«Святая Анна» шла полным ходом, волны мерцали за бортом в лунном свете, и Роуз остановилась посмотреть на них. Другие пассажиры расходились по каютам, разговаривая, а она решила немного задержаться и подышать свежим воздухом. Компаньонка не считала нужным сопровождать ее на такие вот обеды (вернее, не считала нужным подобное сама Роуз), потому можно было наслаждаться спокойствием и относительным одиночеством. Вахтенный матрос поклонился Роуз и сказал: «Доброй ночи, мэм», – она кивнула в ответ и прошла на корму, туда, где можно постоять у борта, глядя на пенный след.

Ветер был свеж, и Роуз невольно поежилась. Но идти в каюту за шалью глупо, тогда уж проще сразу лечь спать. Она побудет тут немного и пойдет к себе, а пока есть время подумать.

Где искать Александра? Бабушка дала Роуз то самое письмо, пришедшее восемь месяцев назад; на конверте значился адрес одного каирского отеля. Сомнительно, что кузен до сих пор там, ведь он известен своей тягой к перемене мест, впрочем, как и любой член их семьи – похоже, это заразное, что-то вроде морового поветрия. Подумав о том, Роуз мысленно одернула себя: не хватало еще отпустить подобную шуточку при Александре, учитывая то, как умерли его родители.

Но для того чтобы отпускать при нем шуточки, кузена сначала нужно отыскать. Он может находиться где угодно; бабушка говорила, Александр даже до Америки добирался. Что, если придется пересекать Атлантику? Роуз собиралась когда-нибудь это сделать, однако не столь спонтанно. И все же есть в поисковом азарте нечто совершенно особенное. Наверное, именно из-за этого чувства англичане так любят охоту на лис.

Александр – хитрая рыжая лиса. С бабушкой у него прекрасные отношения, но даже до своего отъезда появлялся он в Холидэй-Корте так редко, что это можно было бы счесть пренебрежением. Эмма, впрочем, так не считала, и Роуз предоставляла решать ей – в конце концов, бабушке виднее. Если единственный и любимый внук носа не кажет, однако уверяет, что испытывает к старушке нежные чувства, – что ж, пусть будет так.

В его письме говорилось, что он собирается подняться к верховьям Нила и, несмотря на обилие крокодилов по пути, получить от этого удовольствие. Интересно, предпринял ли кузен ту поездку, а если да, чем все закончилось? Новых писем не приходило достаточно давно, и хотя бабушка уверяет, что поводов для беспокойства нет, они могут появиться. А если Александр пропал без вести? Что, если он давным-давно упокоился в желудке какого-нибудь крупного крокодила и даже личных вещей не осталось? Роуз полагала, что крокодилом в качестве нового графа Дарема мистер Липман не удовлетворится. У Александра же несомненное преимущество: он может прятаться сколько угодно, так как Роуз понятия не имеет, ни как он выглядит, ни чем сейчас занимается.

Бабушка попыталась описать внучке ее кузена – такого, каким Эмма его запомнила несколько лет назад, – но нельзя сказать, будто это сильно помогло. Под словесный портрет «молодой, красивый, каштановые волосы, почти как у тебя, детка, и глаза серые» подходила едва ли не четверть населения земного шара. Ну хорошо, пусть восьмая часть, но все равно это чертовски много народу. Придется положиться на удачу и совесть кузена Александра, письма которому тем не менее разослали во все концы.

Начинать следует с отеля в Каире, это совершенно очевидно. А дальше… как повезет.

Роуз зевнула и отправилась спать – миссис Браун наверняка уже начинает тревожиться.

То, что в путешествии стояла хорошая погода, можно было посчитать добрым знаком – во всяком случае, Роуз предпочитала думать именно так. Она проводила дни на палубе, сидя в кресле и читая или же глядя в морскую даль. Пароход исправно пыхтел в нужном направлении, периодически слева виднелась береговая линия и встречались другие суда: движение у берегов Европы было оживленным. Не раз близко подходили рыбацкие баркасы, с которых загорелые дочерна люди сбрасывали в ярко-синюю воду заштопанные во многих местах сети.

А еще отец Джонсон, по всей видимости, решил опекать одиноко путешествующую даму и вежливо скрашивал ее часы, просиживая в кресле рядом и ведя длинные беседы. Как Роуз и предполагала, он оказался третьим сыном в знатной, но небогатой семье: первенец наследовал владения, второй сын давно пропадал в Вест-Индии, став блестящим офицером, а молодой Иеремия, с которым все с самого начала было ясно, избрал путь миссионера. Иногда люди в таких случаях противятся судьбе, чувствуя, что предназначены вовсе не для священного служения, но Иеремии, похоже, повезло: в Бога он верил искренне и как-то открыто, заражая этой верой всех, кто оказывался рядом.

– Миссионерство вам подходит, – заметила Роуз на второй день пути.

– Я всегда это чувствовал. Всегда ощущал присутствие Бога. Разве мог я стать кем-то иным?

– Некоторые отворачиваются от того, что дают им небеса, ради других благ.

– Как можно от этого отречься? – искренне удивился отец Джонсон. – Служение Богу – мой долг и моя стезя, я буду идти по ней, пока не умру.

– Надеюсь, это случится еще не скоро, – улыбнулась Роуз, и молодой человек покраснел, как почти всегда при виде ее улыбки.

Невозможно было не замечать, что он неровно дышит к своей спутнице. Это оказалась легкая мгновенная влюбленность, которой отец Джонсон не мог противиться. Да и не хотел, судя по всему. Он не делал никаких намеков и ни к чему Роуз не принуждал, а также не стремился с нею сблизиться – уж уловки великосветских ловеласов Роуз знала доподлинно! Только говорил, смотрел на нее иногда печально, а по большей части – восхищенно и пропускал через себя эту вспыхнувшую любовь, словно она несла ему не испытания, а лишь радость и свет. Роуз понимала, что, когда их пути разойдутся, отец Джонсон некоторое время будет ее помнить, и лишь надеялась, что забудет потом.

Она ничего не могла ему дать, кроме дружбы.

Глава 3

«Одна из самых удивительных вещей, что поджидают вас в путешествиях, – это встречи. Никогда нельзя угадать, с кем вы познакомитесь, едва подниметесь на борт корабля или сойдете с трапа, или же за завтраком среди пустыни, или в деревне высоко в горах. Повсюду ждут вас встречи, о которых вы будете вспоминать потом долго, некоторые продолжите, другие просто сохраните в памяти, но все они оставят в вас след. Отправляясь вдаль, и не мечтайте пребывать в одиночестве. Мир людей не менее разнообразен, чем мир вещей и явлений, и, отказываясь от встреч, вы ничего не приобретете, только лишь утратите. Дайте этому миру к себе прикоснуться».

Роуз проснулась оттого, что корпус парохода, казалось, содрогнулся, и, прежде чем она успела вообразить себе морские катастрофы и чудовищ, поняла, что «Святая Анна» попросту ошвартовалась в порту Лиссабона. Стояло раннее утро, солнечные лучи лились в приоткрытое окно, и Роуз, приподнявшись на локте, отметила, как изменился солнечный свет. Он был теперь не пепельно-серого оттенка, как в Англии, и не с примесью озорной синевы, как у берегов Франции, а с нежно-кремовым отливом речного песка. Или ей так казалось?.. Из окна долетал плеск волн о борта и крики береговых чаек, громкие голоса матросов и бодрый бас капитана Лероя. В Лиссабоне «Святая Анна» должна простоять до вечернего отлива, взять на борт товары и новых пассажиров. Еще вчера Роуз приняла приглашение отца Джонсона прогуляться по берегу, пока пароход будет в порту, так что пора вставать, завтракать и исполнять обещание.

Она вышла на палубу где-то в половине девятого утра. Солнце стояло уже высоко, пассажиры как один были на ногах, а трап, перекинутый на причал, так и манил к прогулке. «Святая Анна» без проблем ошвартовалась в порту, находившемся в устье реки Тежу. Тут крепко пахло речным илом, камнями и застоявшейся водой.

– Не слишком приятный запах, верно? – Отец Джонсон, оказавшийся рядом, повел носом, словно лучшая бабушкина гончая. – Но мне следует привыкать. Это еще не самое худшее, что можно унюхать. Как-то мне довелось побывать в парочке работных домов, вот там воняло так воняло!