Забытый грех

Он нахмурился и помрачнел.

– Андрей, а каков национальный состав вашей строительной бригады, вы в курсе? Не могли ли действительно возникнуть распри на национальной почве?

Тамбовцев задумался. Лоб у него от напряжения сморщился в гармошку, а между бровями пролегла глубокая борозда. Некоторое время он напряженно всматривался в дорогу, словно забыв про вопрос, а потом медленно произнес:

– Нет, вряд ли. Мне так не кажется. Но полностью этого исключить не могу.

– Так вы не ответили, какой состав?

– Я вот что скажу: мне бы очень хотелось, чтобы шумихи вокруг моей стройки не было. Не дай бог, журналюги пронюхают, и начнется – национализм, скинхеды, расовая рознь. Так оно или не так, выяснится позже, а трепать нервы будут упорно и долго. Мне этот хоровод вокруг моего имени ни к чему. А состав рабочих, да, пестрый. Все есть: и русские, и украинцы, и два казаха, и таджик. Юсуф, правда, откуда-то с Кавказа, точнее не знаю. У Тимофеича спросите. Но мирно все всегда было, никаких скандалов. С чего бы им с ночным сторожем воевать?

– Ладно, посмотрим, – нахмурился Лямзин, и Тамбовцев заметно напрягся.

То, что Андрей достаточно точно назвал национальность рабочих, не вязалось с его же предыдущим утверждением, будто всем занимается только прораб. «Выходит, раз он потрудился узнать, кто именно работает на его стройке, то этому была причина. И теперь он просто пытается ее скрыть», – думал Лямзин.

Тем временем автомобиль подъехал к живописному месту на краю Москвы и покатил по изрядно разбитой дороге.

– Хорошо тут у вас, – озираясь по сторонам, сказал Лямзин. – Пруд рядом, ребятишки купаются, березовая рощица прохладой манит. В такую жару просто идиллией кажется. Даже не верится, что я здесь только потому, что там, за высоким серым забором, лежит труп. Эх, сюда бы к вам с удочкой приехать, а не убийство расследовать да улики искать.

– Так в чем же дело, – заулыбался, расслабившись, хозяин, – приезжайте, приглашаю. Вот достроим скоро, и давайте, на новоселье к нам вместе с женой.

– Я не женат. За приглашение спасибо, даст бог, соберусь как-нибудь. Ограждение какое у вас… капитальное. Мышь не проскочит. По всему периметру так?

Андрей пожал плечами.

– Не знаю. Признаться, давно по территории не ходил, может, выломали где. Но было, да, по всей.

– Ага. Ну ладно, надо с вашим прорабом потолковать, сдается мне, он много чего интересного знает. Да и с рабочими не мешает переговорить.

Тамбовцев остановил машину под тенью раскидистого дерева и, выйдя, убедился, что она вскоре не окажется под палящим солнцем.

– Конечно, пойдемте, товарищ подполковник.

Он открыл калитку и, пропустив вперед себя Лямзина, вошел сам. Почти вся территория стройки находилась под палящим солнцем, и только с левой стороны к вагону крепился легкий летний навес. Под ним стояли и сидели рабочие, на лицах которых не было никакого траура. Скорее удовольствие от вынужденного прогула.

Начальник местного уголовного розыска майор Казаков стоял рядом с судмедэкспертом, осматривавшим труп, и что-то быстро писал. Когда Лямзин подошел к нему, он поднял голову и приветливо кивнул.

– Здравствуйте, Эдуард Петрович. Мне уже звонили из управления, сообщили, что вы должны подъехать, – сказал он.

Подполковник коротко взглянул на труп и снова повернулся к Казакову:

– Прораба опросили, нет? Я переговорю с ним сам, затем пусть кто-нибудь из оперов запишет его показания.

Прорабом оказался невысокий коренастый человек с продубленной ветрами, коричневой от загара кожей. Он смотрел прямо, не отводя глаз, и Лямзин поразился, какими яркими и юными они казались на его немолодом морщинистом лице. В ответ на приветствие он степенно и с достоинством кивнул.

– Вот, знакомьтесь, это наш прораб, Василий Тимофеевич, – представил его Тамбовцев. – Беседуйте, а я вас пока оставлю.

Он быстрыми шагами удалился за территорию стройки, словно хотел поскорее оказаться подальше и от людей, собравшихся здесь, и от оскверненного преступлением места. Выражение лица у него при этом было такое, словно, будь его воля, он бы здесь больше не появился. Да и недостроенный дом отдыха продал бы, только бы ничего не напоминало о произошедшим накануне ночью. Лямзин его хорошо понимал. Как бы то ни было, но землю, на которой строит дом, человек считает своей, и то, что там происходит, воспринимает как личную трагедию.

Если банальная кража порой вводит людей в такое состояние, что они, не контролируя себя, рыдают, цепляются за стражей порядка руками, умоляя поскорее найти похищенное, то что уж говорить об убийстве.

Эдуард проводил Тамбовцева взглядом и повернулся к прорабу:

– Не могли бы вы, Василий Тимофеевич, рассказать мне историю появления у вас на стройке человека, погибшего сегодня ночью? Кто его нанял, когда и при каких обстоятельствах.

Прораб невольно оглянулся на лежащее в стороне тело, и по лицу его пробежала мгновенная тень. Что-то смущало его, нечто такое, о чем ему не очень хотелось говорить. Лямзин в это время молча изучал его, не торопя, давая успокоиться и свыкнуться с мыслью, что рассказывать все-таки придется. Молчал Тимофеич довольно долго. Он достал папиросу из портсигара и крутил ее в руках, разминая. Потом, видимо решившись, быстрым движением зажег огонь и, прикурив, сказал:

– Ладно, расскажу. Есть у меня товарищ, Слава Казанов. С армейских лет дружим с ним. Как-то раз, примерно месяца два назад, он позвонил мне и обратился с просьбой. Возьми, говорит, к себе на работу моего старого друга. Юре тяжело сейчас, он от жены ушел, а жить, значит, негде. А у тебя, говорит, есть вагончик для рабочих, и он мог бы там ночевать. Не дай ему пропасть. Я согласился, даже проверять не стал.

– Казанов как-то объяснил уход от жены его друга? Что там произошло?

– Да загуляла, сказал. А у меня на тот момент как раз ночной сторож уволился, срочно человек нужен был.

– Казанов это знал?

– Конечно. Я сам ему рассказал. Ну я и взял этого Юсуфа сторожем работать. Договорились, что будет в вагончике жить, пока квартиру не найдет. Да, еще: он всем представлялся как Юра, я позже узнал, что он Юсуф.

– Это я уже понял.

– Надо сказать, как к работнику у меня к нему нареканий никаких не было. Безотказный. Кроме того что по ночам сторожил, он еще и днем, как проснется, всякую неквалифицированную работу выполнял. В общем, работящим был.

– Что-нибудь подозрительное замечали за ним?

Прораб задумался, потом медленно покачал головой:

– Нет. Кроме того что он сиднем сидел на стройке и никуда не выходил. Как-то странно для меня это. Все обычно рвутся в центр Москвы съездить, по магазинам походить. Особенно когда зарплату получают. Даже отпрашиваются порой, уговаривают, если отгул не даю. А этот – нет. Он и за ограду старался без особой нужды не выходить. Сначала я думал, что у него с деньгами туго, оттого и не ходит никуда. Но нет. Получив зарплату, он все равно дальше соседнего ларька не ушел. Накупил там сигарет, лапши в пакетах да чая. В какой-то момент я даже решил, что он кого-то боится и скрывается. Но, поразмыслив, понял, что такого не может быть. Не мог же мне Славка невесть кого подсунуть и даже не предупредить?! Но на всякий случай я к нему с расспросами подступил. Кого, говорю, ты ко мне работать устроил? Прячется он или что?

– Когда это было?

– Дней десять-двенадцать назад, точно не помню. А, вспомнил! Матч футбольный по телевизору шел, я еще от него Славку оторвал, и он злился немного. Да. Ровно две недели назад это было. А друг – заядлый болельщик, поэтому, чтоб скорее от меня избавиться, быстро и выложил все. Оказывается, сам он этого Юру-Юсуфа не знал, а позвонил мне по просьбе своего давнего приятеля. Тот ему тоже по телефону просьбу изложил. Когда он имя его назвал, оказалось, что я с тем товарищем хоть и не очень близко, но знаком. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, я нашел его телефон и позвонил. И тут выяснилась одна прелюбопытная деталь. Он тоже с Юсуфом лично не был знаком! Да, вот такой пердюмонокль. Получилось так, что пришел к нему наш Юра-Юсуф с запиской от их якобы общего друга, в которой была просьба помочь ему в трудной ситуации. А проверить было нельзя – тот друг уехал в геологоразведочную экспедицию и до сих пор не вернулся. Он если уезжает, то обычно отсутствует несколько месяцев. Выслушал я это, и очень мне все не понравилось. В общем, не буду рассказывать как, но я хотя и с трудом, но на этого товарища вышел. Да, еще. Если это важно, то человек этот – геолог, родом из Нальчика. Короче, я дозвонился и сквозь треск и шум разрядов в трубке успел услышать, что лично он нашего Юру-Юсуфа знал, но вот с запиской его ни к кому не посылал.