Страница 39 из 53
— Так что, ее не увозили никуда?
— Нет, все это время она была здесь. Военные сказали мне, что сейчас не могут доставить ее к себе на базу, нет транспорта. Потому и привезли лекарства.
Уфимцев солгал, подумал Зих, глядя на Лизу. Опять ложь, уже в который раз. Или его подчиненные просто не хотели возиться с безнадежной умирающей поселенкой, тратить ради нее время и дорогое горючее? Кому какое дело…
— Я могу побыть с ней? — спросил Зих.
— Конечно. Не буду вам мешать.
Лампа под потолком бокса замигала, и на мгновение Зиху показалось, что свет стал ярче, теплее, и в лице Лизы появились живые краски. Он стоял, держал руку жены и не мог заставить себя думать о чем-нибудь, кроме смерти. Ему хотелось вспомнить, какой Лиза была тогда, почти двадцать лет назад, но образ юной прекрасной счастливой всегда улыбающейся девушки с великолепными рыжеватыми волосами и милыми веснушками на носике стерся, выцвел, точно так же, как рисунок их сына, лежавший у Зиха в портсигаре. Счастливая пора, юность, любовь — все осталось там, так далеко в прошлом, а в настоящем были только мигающий свет лампочки под черным от плесени и сырости потолком бокса, и в круге этого слабого света — восковое иссохшее личико на подушке, окруженное тенями. Лицо самой смерти, которая все же пришла, чтобы взять свое.
— И где Бог? — прошептал Зих. — И стоит ли верить? Жаль Снигирь умер — набил бы я ему сейчас морду от души…
Платок, купленный в Каменном Лесу, лежал в рюкзаке, поверх остальных вещей. Зих достал его, развернул, машинально пощупал пальцами, будто еще раз хотел убедиться, что платок достаточно хорош для его жены, а потом набросил его Лизе на ноги. Проглотил вставший в горле ком и вышел из бокса.
Филиппыч разлил спирт по кружкам, они чокнулись и долго молчали. Говорить было не о чем. Потом Зих подхватил рюкзак и шагнул к двери.
— Куда ты сейчас? — не выдержал Филиппыч.
— Домой. Подготовиться надо.
— Зих, она отмучилась, — сказал доктор. — Ей недолго осталось, она уйдет без боли и страдания. Найди утешение хотя бы в этом. Ей теперь легче, чем нам.
— Я знаю. Это я опоздал. Но тут уж не моя вина. Ладно, бывай.
Уличный холод пробрал Зиха до костей, свежий ветер будто сдул с него тяжелый запах нездоровья, пропитавший госпиталь. Домой Зих возвращаться не хотел — у него теперь нет дома. Был дом, и не стало его.
Ложь, кругом одна ложь. Военные из "Лабиринта" не забирали его жену, просто дали Филиппычу криптолан для Лизы — значит, он у них есть, они давно знают, как лечить эту болезнь. Но Уфимцев говорил ему, что криптолан не поможет. Значит, врал, подло бессовестно лгал, желая только одного — добиться своего ценой такой чудовищной лжи? Еще плел про какую-то чудо-вакцину, но никакой вакцины не было, так что ли? Его, как дешевую шлюху, использовали все, кому не лень, а он верил. Сделали его мальчиком на побегушках, наговорили много-много красивых и умных слов, надавали обещаний — а Лиза все равно умирает. Темная душная злоба охватила Зиха, такой ненависти он давно не испытывал. И такой горечи в душе тоже.
Усач встретил охотника с распростертыми объятиями, тут же заговорил про Лизу, про свое сочувствие, про помощь — мол, чем могу. Засуетился, вытащил бутыль спирту, достал две банки тушенки из своих стратегических запасов, шмат сала, крахмальный хлеб.
— Слушай, Усач, — сказал Зих, принимая кружку со спиртом, — мне надо встретиться с майором, который тут был. С Бескудниковым.
— Насчет Лизы хочешь поговорить? Так они же…
— Нет, другой у меня разговор с ним будет. Крупный.
— Послушай, Зих, я тебя прекрасно понимаю, но мне не нравится…
— Сделаешь? — перебил Зих. — Я про встречу с майором.
— Нет, — Усач решительно мотнул головой. — Даже не проси. В таком настроении тебе не надо с ним встречаться.
— Я всегда знал, что ты сволочь, — Зих залпом выпил остатки спирта из кружки. — И дружки твои с "Дальних озер" тоже сволочи. И везде одно и тоже, кругом одна мразь, хуже Диких, хуже мутантов. Все только обещают, а как получат…
— Зих, успокойся! — Усач положил свою ладонь на руку Зиха. — Не надо так говорить. Это не мы такие, это жизнь такая. Этот майор… вобщем, хороший он мужик. Не обвиняй его в своих бедах. И меня не вини. Так Бог захотел, ничего не попишешь.
— Бог? — Зих посмотрел на Усача осоловевшим от спирта взглядом. — Вот только не надо мне про Бога говорить. Хватит с меня гребаных сказок, понял? Ненавижу вас всех.
— Зих, если тебе какая помощь нужна, так ты только…
— Да пошел ты! — Охотник взял рюкзак за лямки и вышел быстро, не оглядываясь. Усач долго смотрел на дверь, в которую ушел Зих, потом выругался втихомолку, хлебнул спирта из кружки и отправился наверх, в свой кабинет, где у него стояла старенькая радиостанция.
Могильный холмик получился аккуратный, ровный, именно такой, как хотелось Зиху. Два холмика рядышком — маленький и большой, Ленькин и Лизы. Теперь они вместе, а он…
Зих всадил в землю лопату, присел на корточки и достал сигареты. Некоторое время молча курил, глядя на могилы. Странно, но чувство потери, такое острое еще вчера, сегодня как бы сгладилось, поутихло. Появилось другое, неожиданное ощущение — Зих чувствовал странное удовлетворение. Он все сделал так, как нужно. Взял у Усача в долг платье, туфли и косынку для Лизы — все довоенное, новое, — сам выкопал могилу, воюя с промерзшей землей, сам привез сюда Лизу на тележке, сам опустил ее в могилу, поцеловал ее, накрыл платком лицо и засыпал землей. Несколько женщин-соседок пришли вслед за ними, стояли в сторонке, наблюдая, как он прощается. Зиху не было до них никакого дела — он работал, делая для жены то немногое, что еще мог сделать. И только потом, когда начал трамбовать лопатой готовый холмик, заметил, что на кладбище он совсем один — все ушли. Но именно этого Зих сейчас хотел больше всего, просто побыть наедине со своими ушедшими.
Докурив сигарету, Зих втоптал в землю окурок, взял винтовку, поднял стволом к небу и выстрелил — раз, потом второй. Стрелянные гильзы кинул на могилы, повесил винтовку за спину, взял лопату и побрел меж могил к выходу.
Его даже не удивило, что у ворот кладбища стоит армейская колесная бронемашина — видавшая виды, заляпанная грязью сверху донизу. Зих остановился, приставил лопату к заборчику и направился к человеку в камуфле, стоявшему у бронемашины.
— Значит, сказал-таки Усач, — произнес он. — Ну-ну…
— Мои соболезнования, Зих, — сказал Бескудников. — И капитан Гернер просила свои соболезнования передать.
— Соболезнования? — Зих усмехнулся. — Спасибо. Вы ведь с самого начала знали, что все безнадежно. Но как все обставили, красный пропуск мне для нее сделали!
— Знали. Но ведь и ты это знал, верно? Просто верил, что все можно изменить, спасти ее.
— Верил. И сейчас верю, что ее можно было спасти. Но только вы меня обманули. Если бы вы раньше…
— Зих, так и ты нас обманул. Или не так?
— Я хотел жену спасти, майор. Меня не интересуют ваши разборки, мне плевать на них. Для меня вы все едины. Вы все думаете только о себе. Сидите на своих базах, жрете, пьете, время от времени вылезаете оттуда на свет божий, как тараканы, ради какого-нибудь важного дела и опять прячетесь, как только очередной простак вроде меня сделает за вас вашу работу. А мы просто живем, мерзнем, каждый день боремся за жизнь и все равно умираем. Я ведь для чего хотел с тобой встретиться, майор — просто в глаза тебе посмотреть. Понять, что ты за человек и что вы все вообще за люди. А сказать мне тебе нечего. Так что прости, пойду я.
— Зато я хотел с тобой поговорить. Хочу объявить тебе благодарность за большую помощь. Ты нам очень помог. Не допустил, чтобы мои люди погибли. Я твой должник.
— Забудь. Ничего мне от вас не надо. И больше меня ты не увидишь. Никогда.
— Погоди, — Бескудников подошел ближе. — Мы ведь прекрасно понимаем, что диск, который ты принес из Каменного Леса, тебе лабиринтовцы дали. Я не спрашиваю, как и почему это случилось, твои дела. Догадаться было нетрудно — на твоем диске нет самого главного, архивов Дроздова-старшего по экспериментам с МАСБИ. Гернер сразу поняла, что это ненастоящий диск. Но зато теперь мы знаем, что именно нам искать. Только архив проекта МАСБИ имеет ценность.