Страница 21 из 110
Он первым толкнул дверь на массивных латунных петлях, судя по царапинам на них, не раз выбиваемых из пазов, и вошел в ярко освещенное помещение, состоящие из нескольких соединенных низкими арками залов. Свет исходил от вмурованных в потолок и стены разнообразных ракушек, наипричудливейшей формы и расцветки, мерцавших в такт царившему гулу. От этого своеобразного дизайна 'Приют плотогонов' напомнил Элегору русалочий грот, правда, ни в одном гроте, если там конечно не сдох десяток русалок, никогда не было такого спертого воздуха.
— Хм, а Лейм утверждал, что цветомузыка — изобретение урбанистическое! — оглядывая трактир, удивился герцог.
— Молодой он еще, мало странствовал, — покровительственно отозвался Кэлер, входя следом и аккуратно притворяя дверь.
Из ночной свежести мужчины шагнули в тяжелый и густой, словно кисель, воздух, пропитанный запахом спиртного, мужского пота и съестного. 'Приют плотогонов' был битком набит людом, основную массу которого составляли мускулистые мужики и не менее фактурные, во вкусе Кэлера, бабы в одеяниях невообразимой пестроты, сравнимой разве что с яркостью Риковых фейерверков и ракушками, освещающими кабак. Богатая одежда: сорочки из дорогой тонкой ткани, щедро расшитые по вороту и рукавам жемчугами и бисером, пояса и жилеты, тяжелые от украшений, и даже самые простые укороченные штаны и рубахи из грубого полотна, подпоясанные разноцветными плетеными веревками, — все были сочны, колоритны и невозможно красочны. Раньше Элегор думал, что так одеваются только кочующие племена гадателей, циркачей и конокрадов, но теперь стало ясно, что ошибки свойственны не только слегка сдвинутому на техно-мирах приятелю Лейму, но самому герцогу. Бог невольно усмехнулся при мысли о том, что Рик и Джей в этой пестрой толпе смотрелись бы куда естественнее, нежели он и Кэлер, самым цветным из их общего гардероба была рубашка насыщенного синего цвета, ворот которой выглядывал из-под потертой черной куртки Покровителя Бардов.
При появлении Элегора, отличавшегося худощавым телосложением, сидевшие ближе к двери завсегдатаи притихли, подозрительно изучая чужака. Но когда за жилистым молодцом, расправив широкие плечи, прошествовал Кэлер, выделяющийся могучим телосложением даже здесь, народ вернулся к кружкам и возобновил свои разговоры.
В под завязку забитом втором зале лоулендцы отыскали свободный столик у самой стены, где, отпугивая посетителей, особенно назойливо и часто вспыхивали три крупные круглые ракушки с рожками и пупырышками ядовито-красного, изумрудно-зеленого и чернильно-синего оттенков. За двумя большими столами, между которыми и жался столик, гудело две чрезвычайно говорливые компании, словно состязающиеся друг с другом в способности произвести шум рекордной громкости.
В первой заводилой был мужик комплекции быка со старым, белым шрамом через все лицо, перебитым носом, пронзительными карими глазами и копной черных, словно присыпанных солью, волос, в которой позванивали просверленные монетки, ракушки и цепочки. Алая рубашка его словно сигнальный флаг маячила в общей пестроте.
Вторую возглавлял зеленоглазый дядя помоложе и постройнее, но с совершенно необъятными плечами, делавшими его верхние конечности более похожими на лапы примата, чем человеческие руки. Прическа этого типа состояла из массы закрученных в плотные жгутики светлых волос с вплетенными в них растениями (какими-то люминесцирующими водорослями) и ленточками. Такими же разноцветными ленточками с блестками был обшит его жилет, исконно черный цвет которого определить под силу было лишь очень внимательному наблюдателю.
Обе компании не только хлестали в три горла пенный напиток из здоровенных кружек, закусывая сочными колбасками, но и горланили песни. Как раз сейчас мужик со шрамом затянул, а братия залихватски подхватила:
Парень с вальморским аналогом дредов и его компания, перекрикивая конкурентов и отбивая такт кружками, еще громче загорланили свою куда более вульгарную песню схожей тематики, где русалок было несколько, и по отношению к плотогону вели они активные действия развратного характера.
К столику новоприбывших, поднеся первой шумной компашке очередную порцию пива, шустро протолкался молодой подавальщик с задорно вздернутым носом под россыпью крупных веснушек. Мимоходом вытирая руки о фартук, залитый спиртными напитками до твердого состояния, парень небрежно бросил:
— Чего вам?
— Пару кувшинов пива, — успев определить, что именно пьют в 'Приюте плотогона', потребовал Элегор, без лишней брезгливости водружая локти на липкую от подсохших и плохо вытертых пятен деревянную поверхность стола, отполированного поколениями посетителей. Хорошо хоть грязь не имела вековых наслоений.
Бросив сумку под ноги и бережно примостив у стены любимую гитару, Кэлер вытянул ноги, втянул носом воздух полной грудью и, улыбнувшись подавальщику, начал обстоятельно перечислять, отгибая пальцы массивного кулака:
— Мясца какого-нибудь посочнее с хлебушком, сырку остренького, колбаски поджаристой, яблок. Да тащи побольше, малый, кушать хочется.
В качестве стимулирующего средства монетка в пять тростников перекочевала в пальцы подавальщика.
— Пиво есть крепкое темное 'Дыханье тьмы' из гномьего Фракхардырдыга и нашенское 'Золотая роса', из мяса лучше рагу возьмите, телочка хороша, а кабанятина жесткая, как подошва. Своей что ли смертью помер секач? Сыр есть с перцем и тмином 'Купава', а еще пара головок голубого 'Солодка' осталось, тоже вкусен, — подробно отчитался парень, довольный мздой.
— Неси все, — с усмешкой великодушно разрешил Кэлер, подмигнув пареньку. И подавальщик, расплывшись в ответной искренней улыбке, испарился с феноменальной прыткостью.
Вернулся он поразительно быстро, сгибаясь под тяжестью огромного подноса. Элегор только подивился такому стремлению услужить и слегка позавидовал. Сам он, не прилагая специальных усилий, симпатию у людей вызывал редко. Гораздо чаще после нескольких минут или даже секунд знакомства они начинали шарахаться от него, как от опасного безумца, будто боялись подхватить какую-нибудь смертельную болезнь.
Запыхавшийся паренек сноровисто выставил на стол миски с дымящимся рагу, каравай хлеба грубого помола, огромную тарелку с несколькими кусами сыров и горой маленьких, только что снятых с огня и еще скворчащих колбасок, и в довершение ко всему вывалил горку мелких полосатых яблок.
Закончив выгружать еду, парень снова совершил чисто символическую, исходя из обилия грязи на нем, процедуру вытирания рук о передник, принял назначенную плату и сверх нее несколько монеток за хлопоты. Забирая денежки, подавальщик весело улыбнулся Кэлеру и сказал:
— Если что еще понадобится, господин хороший, крикните погромче Криста, — и исчез в толпе, бурлящей, словно густой суп.
Пока Кэлер раскладывал по оловянным мискам горячее рагу и щедро пластал темный хлеб с двумя разновидностями сыров, Элегор пододвинул к себе оба кувшина с пивом и придирчиво, как и подобает владельцу крупнейшей винной империи, принюхался. Терпкий, горьковатый, характерный запах темного гномьего пива и легкий, с привкусом аниса аромат вальморского пришелся знатоку вин по душе. Для начала герцог наполнил грубые глиняные кружки местным пенным напитком. Сдув высокую пену, боги с наслаждением отхлебнули по нескольку глотков и с аппетитом принялись за еду.
Кэлер зачерпнул деревянной ложкой густого рагу и, причмокнув, отправил его в рот. Грюс не соврал, пусть в кабаке и было грязновато, но кормили в 'Приюте Плотогона' прилично, даже ужасный шум не мешал богу получить удовольствие от качественной еды. Следом за первой, бог зачерпнул вторую ложку, но не успел проглотить, как началось то, что так ждал и на что тайком надеялся Элегор.