Страница 12 из 110
— Если бы так, — отвечая кузену Нрэну, не без сожаления, чуточку мечтательно вздохнула Элия. — Но все-таки мы знаем уже о трех членах Колоды! Джей — Туз Лжи и Авантюр, Ты — Ферзь Войны. Не смей отпираться, упрямец, — погрозила великому богу пальцем его прелестная сестра, вооруженная лишь сногсшибательным обаянием женственности, и гениальный воитель, повергающий к своим стопам миры, покорно заткнулся, а Элия заключила: — Если Ижена сказала правду о Джее, то и о тебе она не солгала!
— А кто третий? — бережно передав пластинку Тэодеру, не выдержав, перебил сестру Лейм и виновато моргнул.
— Вот еще одна карта, — не делая больше драматических пауз, богиня достала из ларчика вторую тонкую пластинку-миниатюру.
— Да поглотят меня Мэсслендские топи, если это не Рик! — пораженно выпалил Элтон и в порыве чувств сломал ни в чем не повинный карандаш. Отбросив его обломки, летописец вытащил из-за другого уха ручку и принялся вращать ее в пальцах с новой энергией и такой силой, будто надеялся добыть огонь для розжига еще одного камина.
— Он самый! — подтвердил Кэлер, сделав глоток вина из полного с начала совета бокала.
— Всадник-Торговец? — нахмурившись, прочел Кэлберт. — А почему не Всадник-Маг?
— Чего ты на меня смотришь? — огрызнулся Рикардо, в который раз за сегодняшний день принимаясь тереть виски. — Не я картинки рисовал, а чокнутый Либастьян! Откуда мне знать, почему безумный картежник не начертал другого названия карты, отражающего все таланты моей многогранной натуры? Может, места не хватило? Или мой портрет под другим названием еще на пяти-шести картах красуется?
Кэлер, Элтон и Джей заухмылялись остроумной отповеди рыжего сплетника.
Заполучив карту Рика, Мелиор протестировал его с помощью тактильного чутья и вновь подтвердил, все еще пребывая в отрешенном состоянии распознавания:
— И это тоже подлинник работы Либастьяна. У меня нет сомнений.
Рик не удержался и злорадно показал Нрэну язык. Две карты пошли по комнате, переходя из рук в руки принцев. Кто с усмешкой, кто задумчиво или с толикой недоверия, но одинаково внимательно рассматривали боги древние пластинки, сохранившие первозданно-сочную яркость красок. Пластинки, на которых были изображены их братья. Безумец или нет, но Либастьян гениально уловил суть божественной натуры никогда не виданных им наяву мужчин: жестокую веселость, азарт в глазах Джея, любопытство и хитринку в легкой улыбке Рика.
Кэлберт, заполучив в руки карту всадника и вскользь полюбовавшись на знакомую физиономию брата, особо пристально изучил рубашку пластины и орнамент, обрамлявший портрет принца. А потом, оглядев читальню, бог глотнул для уверенности вина и откашлялся, привлекая внимание. Не так давно войдя в семью, пират все еще продолжал испытывать стеснение, становясь центром внимания родственников, и время от времени, но все реже, его посещали глупые мысли о собственной заурядности. Впрочем, изгоем из-за своего 'грязного пиратского прошлого', как он более всего опасался, бог не стал, ибо очень быстро понял: цивилизованное общество Лоуленда отличается от братства пиратов только тем, что своими противоправными подвигами мужчины хвастаются не на каждом углу, а лишь в избранной компании.
Услышав кашель Кэлберта, спаситель-Кэлер не долго думая, съездил брата по спине, думая вышибить кусок или жидкость, попавшую не в то горло. А иначе с чего бы дохать? Но вместо этого увесистый кулак принц выбил из пирата остатки дури. Перестав дожидаться особого приглашения к выступлению и одобрительных аплодисментов, Кэлберт спросил, чуть выгнув смоляную бровь:
— Мелиор, Джей, а Либастьян на всех своих картах делал одинаковую рубашку?
— Ты чего, с мачты рухнул и об палубу головой долбанулся? — непосредственно удивился вор и картежник, слегка перебравший экзотического зелена вина. — Конечно, нет! У каждой колоды Либастьяна, как и у любого уважающего себя мастера-рисовальщика, особый узор. Копирование рубашки — удел простофили ремесленника, а для настоящего мастера использовать вторично собственный узор или украсть узор другого мастера — неслыханный позор и бесславный конец карьеры!
— Почему тебя это интересует? — мигом уловил, к чему клонит пират, Мелиор, и ленивая дымка в голубых глазах бога слегка поредела.
— Есть у меня одна любопытная штуковина, я ее при абордаже судна бродячих купцов в сборнике атласов нашел, да так закладкой и оставил, — принялся объяснять Кэлберт, поигрывая золотым кольцом в ухе. — Рубашка и узорец по краю точь-в-точь как здесь, только картинки никакой нет, а вместо нее одна чернота.
— Доставь свою находку сюда, — попросила Элия и пират, чуть насупив брови для пущего сосредоточения, сплел заклятье притяжения вещи. Через минуту с высоты в полметра на руки богу упал здоровенный толстый фолиант.
Кэлберт крякнул от неожиданности (высоту притяжения вещи у него опять не получилось рассчитать безупречно) и, раскрыв старинный атлас с магическими картами Океана Миров, изменяющимися одновременно с малейшими реальными трансформациями ландшафта в мире физическом, вытащил из него пластинку уже знакомого братьям размера и оформления. Пират оказался прав, вместо рисунка, на поверхности карты красовалась лишь чернота.
— Может, подделка какая? — почесал в затылке Кэлер, повертев таинственную карту в руках.
— Дайте ее мне, — настойчиво потребовал Мелиор и, едва взяв пластину, покачал головой: — Нет, это не фальсификация. Я могу ручаться за подлинность работы Либастьяна и, — принц чуть подумал и довольно кивнул самому себе, — есть все основания утверждать, что это произведение принадлежит к той же коллекции, что и первые две, виденные мною карты.
— Но почему она черная? — поставил вопрос ребром Рик. Принц слегка ревновал к популярности находки Кэлберта, несколько затмившей его собственные достижения.
— Кто знает, — несколько манерно закатил глаза Мелиор. — Художники часто пишут странные картины. Чрезвычайно странные.
— Но не настолько же они того, — Элтон пошевелил в воздухе пока еще целой ручкой, — чтобы черные фигуры рисовать?
— Ты не знаешь художников, брат, — растянув губы в снисходительной улыбке, заверил принца Мелиор. — Порой их работы настолько бессмысленны для всех, кроме них самих, что остается только удивляться. И черные фигуры еще не самое бессмысленное из творений. Если художник знаменит и его славное имя гремит в мирах, коллекционер купит любую работу, а ценители творчества отыщут смысл в самой нелепой мазне.
— Цель которой одна — зашибить деньжат, — хохотнул Кэлер, прекрасно понимавший потребность творческой братии, жившей на широкую ногу, в звонкой монете.
— Но зачем Либастьяну черная карта? — поразился Лейм, педантично изучив непроницаемо черное пятно на пластине, просмотрев ее на свет естественного пламени и магического огонька, вызванного для проверки. — Он же рисовал колоду для Пасьянса Джокеров не на продажу!
— Может быть, он не мог увидеть лица той карты, которую должен был изобразить? — предположила Элия.
— Или ее не видим мы, — проницательно заметил Энтиор и не без высокомерия пояснил свою мысль озадаченным родственникам. — В мирах немало существ, доступных для взоров посторонних только тогда, когда они сами этого хотят. Почему бы не допустить, что и изображение такого создания, сотворенное гениальным художником, будет обладать талантами оригинала?
— Возможно, мы неправильно смотрим, — все-таки не оставил мысли о необходимости подбора правильных средств для проявления изображения Лейм. С просвечиванием бог потерпел неудачу, но сейчас его мозг, взяв за основу науку фотографии, интенсивно генерировал технические идеи относительно подбора различных искусственных сред для погружения пластины.
— Я понял!!! — воскликнул Джей, все это время усиленно ерошивший свою светлую шевелюру и доведший прическу до критического состояния а ля 'клубок маленьких, но очень рассерженных змей'. Принц вскочил с кресла и беспорядочно забегал по комнате, почти крича: — Это все кулон-переводчик! Дело в ошибке воспроизведения текста! В записках Либастьяна было что-то, что я тогда перевел как 'тьма и неясность в картах', а на самом деле это название — Теневая Карта! Она или они должны быть в Колоде!