Желание герцога

Она взяла Саймона за руки и сжала их.

— Будь счастлив, — прошептала она, убедившись, что Рис не слышит ее. — У нас так мало шансов найти любовь. Ты заслуживаешь ее, если ты можешь ее найти.

Энн отпустила его руки и пошла следом за женихом, но Саймон успел заметить ее печальный взгляд. Он понял, что Энн любит его друга, человека, стремящегося жениться ради положения, а не ради страсти.

Он нахмурился, потому что не ожидал, что будет так встревожен прощанием с Рисом и Энн. В душе остался печальный осадок и решимость сделать так, как посоветовала Энн: попытаться радоваться будущему, открывшемуся перед ним.

Из окна Лиллиан наблюдала, как экипажи один за другим покидали имение Саймона. Она не только поразительным образом положила конец грандиозному приему, но и уничтожила репутацию Саймона. Не говоря уже о своей собственной, которая и так держалась на тоненьком волоске.

И все же когда она думала о браке с этим человеком, ее не охватывал ужас. И ее не заполняло чувство вины, хотя такое ощущение затаилось где-то глубоко в душе, потому что Саймону до сих пор неизвестна истинная цель ее визита сюда.

Нет, когда она представляла, что всегда будет рядом с Саймоном… ее заполняла радость, ощущение тихого счастья, которое она отпихивала изо всех сил.  Какое, там счастье!

— Внизу царит такая суета! — влетела в комнату Габби.

Лиллиан повернулась к подруге и едва сдержала желание обнять ее, за то что вернула ее к реальности происходящего сейчас в имении. Здесь не до веселья. Надо смотреть правде в глаза.

— Да, это не то, что я планировала, — очень медленно произнесла Лиллиан.

— Хочется думать, Лиллиан, что нет! Мне бы хотелось надеяться, что ты не способна на такое предательство, на такую двуличность, чтобы соблазнить мужчину, память об отце которого ты вознамерилась уничтожить. Выйти замуж за сына, чтобы получить доступ к секретам, которые даже не принадлежат ему.

Лиллиан раскрыла рот, когда поняла, что Габби не приняла ее сторону. Она задавала вопрос, она хотела знать, действительно ли Лиллиан поступила так низко.

— Не думай, что я такая подлая, — взмолилась Лиллиан, подавшись вперед и схватив Габби за руки. — Пожалуйста, ты одна из моих немногочисленных подруг, и я не вынесу, если ты будешь так думать обо мне. Сегодня я решила… возмездия не будет.

— Потому что ты выходишь за него замуж?

— Нет, я решила это раньше. Ты во всем была права, Габби. Мне следовало послушаться тебя.

Улыбка подруги была короткой, но триумфальной, однако Лиллиан не улыбнулась в ответ.

— Мы разговаривали сегодня, и я хорошо понимаю, с чем сталкивается сейчас Саймон. Я понимаю, что не могу заставлять его страдать за то, что сделал его отец. По крайней мере страдать больше, чем он уже страдает. Это никому из нас не принесет ничего хорошего и не изменит сложившихся обстоятельств.

— Я так рада. — Габби сжала ее руки. — Но Лиллиан… ты… ты думаешь, что будешь счастлива?

— Я не знаю. — Лиллиан замерла. — Я надеюсь, но все еще боюсь будущего. Одно дело скрывать мотивы моего стремления попасть сюда, когда знаешь, что через несколько дней мы расстанемся и никогда не встретимся вновь. Но теперь я стану его женой. Я должна рассказать Саймону правду, зачем приехала сюда. Я должна все ему раскрыть, иначе это будет висеть над нами, как гильотина, отбрасывая тень на все, что мы говорим и делаем. И когда правда откроется, будет только хуже.

Лицо Габби смягчилось, и она обняла Лиллиан. Так они стояли очень долго.

— Что мне делать, Габби? — вздохнула Лиллиан.

Габби подошла к окну.

— Я нечаянно слышала, как герцогиня разговаривала с моей тетушкой, когда была внизу.

— Она, наверно, готова убить меня, — вздрогнула Лиллиан.

— Могу с уверенностью тебе сказать, что она была недовольна, — грустно кивнула Габби. — Но после всего, что уже произошло, она мало что может сделать. Очевидно, мы должны остаться здесь до тех пор, пока Саймон не получит разрешение на брак. Это займет несколько дней. Потом мы все поедем в Лондон, и там ты выйдешь замуж. Кажется, все Биллингемы венчаются в одной и той же церкви, и леди Биллингем ничего не хочет менять, боясь дать лишний повод для разговоров.

Лиллиан задрожала всем телом и опустилась в ближайшее кресло.

— Все это хорошо, Габби, но я не это имела в виду, когда спросила, что мне делать.

— Я знаю, — грустно улыбнулась Габби. — Но поскольку свадьба состоится так быстро, может быть, не стоит спешить рассказывать Саймону правду. Ты же знаешь, ему и так есть о чем подумать, а теперь еще этот скандал с вашей помолвкой. Со временем ты подберешь правильные слова, чтобы рассказать ему все.

Лиллиан задумалась над словами подруги. Они были как спасительная соломинка для нее. Надо немного подождать, а потом ока найдет способ, как открыть правду и при этом причинить как можно меньше боли.

— Наверно, ты права, Габби. За несколько недель ничего не изменится, правда?

Габби кивнула в ответ, но Лиллиан успела заметить в ее глазах сомнение, которое и ей не давало покоя.

— Мне надо возвращаться. Моя бедная тетушка весьма озадачена случившимся, я должна ее успокоить и поддержать.

Лиллиан молча смотрела, как Габби вышла из спальни и оставила ее одну. Потом она повернулась к своему отражению в зеркале и тяжело вздохнула, увидев свое осунувшееся лицо.

— Как много лжи, — прошептала она. — Как много секретов, и моих, и его отца. Может ли брак, построенный на этом, выдержать испытание временем?

Лиллиан не знала ответа, но впервые призналась самой себе, что ей очень этого хочется. Так отчаянно и страстно хочется, что ее это пугало.

Глава 17

Если прежде Лиллиан думала, что герцогиня холодна и неприветлива, то теперь, когда Лиллиан и те, с кем она приехала, оказались единственными гостями ее светлости, напряжение между ними возросло еще больше. После того как было «объявлено» о помолвке, мать Саймона отсутствовала на завтраке и весь день до вечера, предоставив возможность оставшимся гостям самим заботиться о себе. Когда она наконец появилась на ужине, то сказала едва ли пару слов и не отрывала глаз от тарелки.

Лиллиан в душе смутно надеялась, что новый день, возможно, улучшит настроение герцогини. В конце концов, теперь помолвка была неизбежна, и она когда-то должна принять ее.

Но новый день начался только с незначительного улучшения настроения вдовы. Лиллиан решила, что Саймон что-то наверняка сказал матери, потому что теперь она по крайней мере изредка разговаривала с тетушкой Габриэлы, а что касается Лиллиан… Леди вела себя так, словно ее вообще не было в комнате. Разве что время от времени бросала на нее мрачные, полные ненависти взгляды.

А еще она бросала взгляды в сторону двери, и они были гораздо менее суровыми, скорее — выжидательными. Сегодня должна была приехать сестра Саймона и единственная дочь герцогини — леди Уэстфорд, и, похоже, ее светлость действительно волновалась перед предстоящей встречей.

Это удивляло Лиллиан. Когда она смотрела на герцогиню, то видела перед собой лишь холодную женщину, которая была настолько озлоблена жизнью, что даже по отношению к сыну не могла проявить ни любви, ни дружелюбия. А сейчас она едва не подпрыгивала от удовольствия всякий раз, когда смотрела на дверь, через которую скоро должна была войти ее дочь.

Неожиданно в дверях появился дворецкий. Он еще ничего не успел сказать, а герцогиня уже вскочила на ноги, сцепив руки перед собой.

— Приехала леди Уэстфорд, — объявил он, отступая в сторону и позволяя очень симпатичной женщине пройти в комнату.

Лиллиан тоже встала, наблюдая, как гостья прошла через комнату и заключила герцогиню в объятия.

— Мама!

Ее голос был наполнен радостными нотками.