Похищение невесты

Керан, как и остальные, назвал это эгоизмом, но на самом деле это был побег. Джемма садилась на лошадь и уезжала для того, чтобы не думать постоянно о смерти отца. Дело было не в том, что она пыталась увильнуть от работы или считала, будто брак с Бэррасом был бы для нее унизителен: она стремилась к благословенному избавлению от всяких мыслей, лишь бы хоть на время позабыть о постигшем ее несчастье. Она престо не обращала внимания на то, что время проходит; ей казалось, что оно теперь стоит на месте. Благодаря этому у нее не было необходимости давать волю печали, которая грозила ее испепелить.

Бэррас…

Об этом родовитом шотландце она тоже предпочитала не думать, хотя и по иной причине. Он смотрел на нее так, словно хотел до нее дотронуться. Даже сейчас ее тело пронизала дрожь из-за одного только воспоминания о том, как его взгляд скользил по ее фигуре, медленный и внимательный. При этом его глаза сужались, а губы жадно сжимались. Какое-то странное чувство шевельнулось у нее внутри и заставило сердце биться быстрее, хоть ей и не удавалось понять, что же это такое. Может быть, это всего лишь уловка, чтобы не думать о том горе, которое постоянно готово было овладеть всем ее существом?

Ей было стыдно, что она так себя вела. Нехорошо это, неправильно. Чувство вины начало стремительно разрушать тот щит, которым она оградила себя, стараясь увериться в том, что ничего дурного не делает. Ну что ж, насчет «ничего» она была права. Этот недостаток необходимо было поскорее исправить. Гроза нетерпеливо ударила копытом. Кобыла привыкла к тому, что Джемма каждое утро приходит, чтобы поездить верхом.

— Не сейчас, подруга. Может, чуть позже.

Повернувшись, Джемма решительно выпрямила спину. Конюхи взирали на нее с явным недоумением, но она спокойно отправилась обратно в замок.

В воздухе уже ощущалось дыхание осени, шла уборка урожая. Работы было сколько угодно для всех — от малышей до стариков. В кладовые аккуратно укладывали орехи, коренья и зерно. В полях связывали в снопы ячмень, который молотили цепами, провеивали на замковом дворе и складывали в мешки, которые женщины зашивали, чтобы хранить до зимы. В основном это поручалось совсем молоденьким девчушкам, чтобы они учились работать иглой.

Мужчины приносили в замок морковь и лук в больших корзинах на лямке. Тыквы созреют чуть позже. А сейчас, в ясную погоду, детей отправляли в лес за ягодами. Пока солнце оставалось на небе, все трудились, чтобы заполнить кладовые до начала зимы.

— Наверное, я к старости ослепла: глаза меня обманывают!

Мейтленд Митчелл прислуживала в замке Эмбер-Хилл с тех пор, как научилась ходить. Под взглядом этой женщины Джемма почувствовала, как ее щеки начинают жарко пылать от стыда. Устремив на нее суровый взгляд, Мейтленд вытирала руки о свой фартук. На куске старой ткани уже было немало пятен, говоривших о том, что Мейтленд с раннего утра загружала себя работой. Джемма прекрасно знала, что, когда та утром только надела фартук, он был совершенно чистым.

— Глазам можешь верить, как и раньше. Стараюсь держать себя в руках, не поддаваться горю.

Лицо пожилой женщины смягчилось, а взгляд стал теплым.

— Ну, похоже, что вы пришли в себя, так что больше говорить не о чем. Пришла беда — куда от нее денешься? Я никогда не сомневалась в том, что вы поймете, что надо жить дальше. Лишние руки будут очень кстати. У нас много дел: вчера вечером на склонах уже видели изморозь.

Это означало, что к ним приближается зима. Теперь дни постепенно станут короче, и все думали только о том, чтобы собрать урожай до наступления заморозков. Джемма поспешно сняла с крюка на стене один из чистых фартуков и повязала его. В глазах Мейтленд читалось одобрение, которое согрело Джемме сердце. Мейтленд помогала ее растить, заменив ей рано умершую мать. Эта женщина не занимала в замке никакой высокой должности, но благодаря ее огромному опыту вся прислуга Эмбер-Хилла относилась к ней весьма почтительно. Это уважение Мейтленд было заслуженным — и Джемма вдруг поняла, что сама мечтает о таком к себе отношении.

— Во дворе варится мыло. Помешайте его и проследите, чтобы дети не залезли в угли.

— Хорошо.

Джемма повернулась и поспешно вышла во двор. От огромных чугунных котлов в прохладном утреннем воздухе валили клубы пара. Тачки с пеплом и сажей стояли рядом с большими рамами, обтянутыми тканью. Пепел лопатами бросали на рамы, а потом обливали водой, получая щелок.

Взяв длинную мешалку, Джемма начала отодвигать густеющую массу от стенок котлов, где мыло приготавливалось быстрее. Котлы будут стоять на огне, пока все их содержимое не превратится в мягкое желе. Поблизости уже были приготовлены деревянные ящики, которые будут наполнены, когда Мейтленд сочтет мыло готовым. Там оно высохнет, после чего будет разрезано на куски. От густого пара у Джеммы зачесалась голова, от сильного запаха защекотало в носу. У нее начали ныть плечи, но она улыбнулась.

Она, наконец, прекратила бегство от себя самой.

Как ей удавалось не замечать, как она жила раньше? Отец был ей лучшим другом. Она тяжело вздохнула. Горе — очень сильное чувство. Ездить в одиночку по окраине владений в это неспокойное время было большой глупостью. Возможно, она хотела присоединиться к отцу, сама не сознавая, что именно делает.

Он бы этого не одобрил. Да она и сама не стремилась к смерти.

Приходится признаться, что отец был бы очень огорчен, если бы узнал о ее неразумном поведении. Ездить по границе между Англией и Шотландией всегда было опасно, но сейчас, когда Генрих Тюдор — восьмой король Англии, носящий это имя, — был так близок к своей кончине, отношения между Шотландией и Англией стали хуже, чем когда бы то ни было. В Шотландии вообще не было короля — была только крошечная девочка-королева по имени Мария, которую короновали в девятимесячном возрасте. Генрих VIII договорился о помолвке малышки со своим сыном Эдуардом, но в Англии многим хотелось, чтобы королеву Шотландии Марию растили в Англии, чтобы она стала протестанткой, а не католичкой, как ее мать.

Распри в верхах довольно быстро переросли в военные действия, и на границе было неспокойно. Ее брат оказался в числе тех, кого отправили на границу охранять владения Англии. Будущему королю Эдуарду, который был еще очень юн, понадобятся все усилия подданных, чтобы удержать страну. Все коронованные особы Европы зорко следили за развитием событий, проверяя, не разрушится ли Англия после того, как умрет могущественный Генрих VIII.

Ее брату Керану удавалось ладить со своими соседями-шотландцами не только благодаря сильной армии, которая находилась под его командованием. Они с лэрдом Бэррасом действовали согласованно, задумывая и осуществляя коммерческие предприятия, приносившие им обоим прибыль. Довольным и сытым людям ни к чему бунтовать.

Но это еще не означало, что ей хочется, чтобы этот шотландец к ней сватался.

«Еще как хочется!»

Этот тихий ответ пришел откуда-то из самой дальней части ее подсознания. Почему-то ей хотелось узнать, что именно этот шотландец предпримет, когда поблизости не окажется никого, кто бы их увидел. Ее губы странно задрожали, когда она попыталась представить себе, каково будет почувствовать его поцелуй. Будет ли он жадным или нежным? По ее спине пробежали мурашки, несмотря на жар, исходивший от кипящих котлов.

Женитьба на ней была бы для лэрда Бэрраса просто способом получить от ее брата то, что ему нужно, однако это не мешало Джемме думать о том, какими глазами он на нее смотрит. Нет ничего удивительного в том, что брат выдает свою сестру за делового партнера, однако это еще не означает, что брак окажется всего лишь выгодной сделкой. Взгляды, которые этот человек на нее бросает, скорее, следует назвать очень жаркими.

«Этого ли я хочу?»

Вопрос заставил ее еще раз вздохнуть. Приходится признаться, что она и сама не знает, чего хочет. Ей уже двадцать четыре года, и давно уже миновало то время, когда ей можно было отвечать отказом на любое предложение о браке. Она даже не заметила, как пролетело время! Просто когда у ее отца появились первые признаки болезни, она могла думать только о нем. Как долго это длилось? Джемма попыталась подсчитать, сколько лет ее отец боролся со слабостью, которая с каждым днем все сильнее распространялась по его телу. Пытаясь вернуть ему здоровье, она перепробовала все средства, прочла все доступные ей книги, где можно было бы почерпнуть сведения об этом недуге. Однако, в конце концов, отец лишился даже способности говорить: единственным способом общения стали движения его век.