Дикарь и леди

Эйдан снова улыбнулся:

— Что ж, дорогая, я очень рад, что ты способна испытывать чувство вины. Но если честно, то на месте Эдварда я бы отшлепал тебя хорошенько.

Марисса насупилась. «Какой же Эйдан лицемер», — подумала она. Но Марисса прекрасно знала характер брата, поэтому воздержалась от упреков. Немного помолчав, она вновь заговорила:

— Разумеется, я испытываю сожаление. И я, конечно же, не хотела, чтобы мои неприятности отразились на вас на всех. Но теперь мне очень хочется забыть об этом, а присутствие Джуда…

— Не все так просто, дорогая сестра, — перебил Эйдан. — Ведь пока что мы не знаем, как поведет себя Питер Уайт. Но могу сказать тебе следующее. Если ты не испытываешь облегчения, это признак ума.

Марисса в раздражении передернула плечами.

— Благодарю за комплимент, дорогой брат.

Эйдан громко рассмеялся. Взглянув на сестру, проговорил:

— Видишь ли, моя дорогая, ты родилась в такой семье, где скандалы неизбежны. Но будем надеяться, что история с Питером Уайтом окажется самым неприятным из всех тех скандалов, что тебе еще предстоит пережить.

Марисса с улыбкой кивнула:

— Да, будем надеяться. — Тут они наконец приблизились ко входу в зал, и она спросила: — Эйдан, ты потанцуешь со мной сегодня вечером?

— Но я же здесь… — ответил он со вздохом. — Так что придется потанцевать.

— Очень мило с твоей стороны.

Марисса рассмеялась.

— Да, я ужасно милый, — отозвался Эйдан с ухмылкой.

Он поцеловал сестру в щеку и тотчас же отошел от нее.

Марисса прекрасно знала: брат отправился к буфету, чтобы подкрепиться несколькими порциями бренди. Что ж, а она подкрепит себя танцами.

Поприветствовав хозяйку, Марисса станцевала с двумя джентльменами, с которыми раньше не встречалась. Бал в особняке Фреймершемов, находившемся неподалеку от их поместья, всегда был одним из самых ее любимых, поскольку здесь собиралось множество гостей, а слуги постоянно обносили всех бокалами с шампанским и пуншем.

К тому же в этой суете было легко потерять из виду Джуда и хотя бы на время забыть о его существовании. И здесь она по-настоящему веселилась. Когда же к ней подошел красивый молодой человек, желавший пригласить ее на следующий танец, Марисса с удовольствием согласилась, и ей не пришлось изображать любезность — она действительно была рада этой встрече. Она уже дважды встречалась с этим джентльменом в Лондоне, и он еще тогда ей очень понравился. Его небесно-голубые глаза и гладко выбритые щеки породили мечты о поцелуях… и даже о чем-то большем.

Когда же мистер Эриксон вел ее к центру танцевальной площадки, она трепетала от прикосновений его руки, обтянутой перчаткой, и мысленно восклицала: «Господи, какой он милый! Ох, как было бы приятно обнять его покрепче!»

Через минуту-другую дошла очередь до фигуры в танце, когда партнеры отделяются друг от друга, и Марисса, воспользовавшись возможностью, окинула взглядом своего партнера. Мистер Эриксон был прекрасно сложен, то есть отличался стройностью и элегантностью. Покрой его брюк был великолепен, а фрак сидел на нем идеально. Однако что-то ее смущало, что-то озадачивало… Но что же именно?..

И тут Мариссу вдруг осенило: она при всем желании не могла представить, что мистер Эриксон вдруг подхватил бы ее сейчас на руки и понес в какую-нибудь отдельную комнату, где можно было бы без помех предаваться любви.

Марисса заставила себя улыбнуться, когда ее партнер заговорщически подмигнул ей. Но это его подмигивание, конечно же, ничего не значило. Вряд ли он был способен на настоящий поцелуй — страстный и возбуждающий. Разумеется, он вполне мог бы поцеловать ее, но Марисса почему-то была абсолютно уверена: поцелуи мистера Эриксона наверняка были бы весьма деликатными, возможно, даже искусными, — но ни в коем случае не страстными и возбуждающими.

Да и руки у мистера Эриксона совсем не такие, какие требовались для того, чтобы подхватить женщину словно пушинку и уложить на кровать. «И вообще он едва ли мог бы исполнить то, что должен настоящий мужчина», — мысленно подытожила Марисса.

Хотя мистер Эриксон настоящий красавчик, в этом не приходилось сомневаться. Наверное, и она могла бы часами любоваться его чудесными голубыми глазами. Да, любоваться, но не более того… к сожалению.

После завершающих шагов танца мистер Эриксон одарил ее сияющей улыбкой и увел с танцевальной площадки. А затем, когда он поклонился и отошел, она вдруг столкнулась лицом к лицу с Джудом Бертраном.

— Рад видеть вас, мисс Йорк, — сказал он.

Но даже не попытался ей улыбнуться.

Марисса едва заметно кивнула:

— Добрый вечер, мистер Бертран.

— Вам нравятся танцы?

— Да, очень. А вам, сэр?

— Полагаю, мне понравится этот вечер, если вы согласитесь потанцевать со мной.

— Потанцевать… с вами? — Марисса смутилась.

Джуд с усмешкой кивнул:

— Да, со мной. Я ведь прошу не слишком много, верно?

— Да, конечно… — пробормотала Марисса. — Хорошо, я согласна.

— В таком случае я хотел бы пригласить вас на первый вальс. Не возражаете?

— Нет, мистер Бертран, не возражаю.

«Но умеет ли он танцевать?» — думала Марисса с беспокойством. Но еще более ее беспокоило собственное сердце, вдруг забившееся в бешеном ритме.

Значит, первый вальс… Но когда он зазвучит? Через несколько мгновений? Или через час?

Тут взгляды их встретились, и Джуд наконец-то улыбнулся ей. И в тот же миг Марисса поняла, что ей очень не хватало его улыбки. Хотя, наверное, не только улыбки…

В этот момент кто-то кашлянул рядом с ними. Повернувшись, Марисса увидела молодого джентльмена, робко улыбавшегося ей. Он поклонился и проговорил:

— Прошу прощения, что помешал, но мне кажется, вы обещали мне следующий танец?

— Ах, мистер Джессуп… Да, конечно.

Принимая руку молодого человека, Марисса бросила взгляд на Джуда и едва заметно кивнула, давая понять, что первый вальс остается за ним.

Но конечно же, она не собиралась выходить за него замуж. Потому что Джуд Бертран был бы совершенно неподходящим для нее мужем. Нет-нет, за него — ни в коем случае!

— Вы постоянно наблюдаете за ней, — послышался тихий голос у него за спиной.

Джуд обернулся и увидел улыбавшуюся ему Пейшенс Уэллингсли. Пейшенс покинула поместье Йорков неделю назад, но всего лишь переехала в поместье своего кузена, находившееся неподалеку. Так что не было ничего удивительного в том, что она оказалась на балу у Фреймершемов.

— Прошу прощения, вы о ком? — спросил Джуд, нахмурившись.

— О вашей невесте, разумеется. Вы постоянно наблюдаете за ней. Словно она — единственная женщина в этом зале.

Джуд утвердительно кивнул:

— Для меня — единственная.

— Ах, мне хотелось бы, чтобы за мной кто-нибудь наблюдал таким же образом, — со вздохом проговорила красавица вдова.

— Но, миссис Уэллингсли, вы очень красивая, вы очаровательная женщина. Поверьте, многие мужчины смотрят на вас и любуются вами.

Она снова вздохнула:

— Смотрят, но не те.

В эти мгновения вдова казалась такой одинокой, такой несчастной, что Джуд, не выдержав, предложил ей руку, чтобы довести до стульев, стоявших у стены. Покосившись на нее, он тихо сказал:

— Вы позволите мне говорить с вами откровенно?

Она взглянула на него с удивлением, однако ответила:

— Да, конечно.

— Так вот, миссис Уэллингсли, вы зря тратите время на Эйдана Йорка, если хотите найти мужчину, который бы вас обожал. Полагаю, вы достаточно умная женщина, чтобы это понять.

Джуд заметил, что вдова покосилась на Эйдана, с хмурым видом стоявшего у массивной колонны.

— Я знаю, — ответила она шепотом. — Именно из-за этого я чувствую себя ужасно одинокой. Я одинока… уже давно. — Когда она снова посмотрела на Джуда, на губах ее играла печальная улыбка. — Неужели вы не можете меня понять, мистер Бертран?

Они сели на стулья у стены, и Пейшенс тут же взяла Джуда за руку. Заглянув ему в лицо, снова спросила: