Поцелуй вампира (ЛП)

— На ухаживание ты отвечаешь холодным презрением, — сказал Томас. — Неразумно так издеваться над гордостью мужчины.

— Сомневаюсь, что ваши намерения можно назвать ухаживанием, — резко ответила Эфрика, слегка развернувшись в слабой надежде, что сможет избежать захвата. — Самое время остановиться и подумать о последствиях.

— Последствием будет то, что ты выйдешь замуж за одного из нас. Других быть не может.

— Не может? А как насчет гнева моих родственников?

Лаклейн фыркнул с явным презрением.

— Калланы? Жалкий клан, который прячется в своих угодьях, копя деньжата? Что ж, пришло время поделиться с теми, кто знает, что с ними делать.

Эфрика поспешно заглушила низкий, свирепый рык, готовый вырваться из горла в ответ на оскорбление ее клана.

— Тратить на бесполезные наряды и драгоценности для неверных жен и проституток? Да я лучше выброшу деньги в море.

— Ты здесь уже дней десять как муженька себе присматриваешь. Вот мы и решили, что самое время обзавестись им.

— Вы что — подбросили монетку, чтобы решить, кто из вас будет муженьком, да?

— Нет, милашка, мы хотим подбросить тебя, а награда достанется тому, кто первый в тебя войдет, — Лаклейн холодно улыбнулся, пытаясь притянуть ее к себе. — Да-да, моя радость, ты достанешься тому, кто пустит тебе кровь.

— О, вот как? — Эфрика согнула пальцы.

— И надеюсь, им буду я.

Дженкин содрогнулся, когда она полоснула ногтями по лицу Лаклейна: он помнил, как остры могут быть длинные изящные ногти женщины из клана Каллан. Лаклейну ещё повезло, что глаза остались целы. Дженкин даже заподозрил, что Эфрика смягчила свой удар и лишь слегка оцарапала кожу Лаклейна, потому что крови было немного, да и сами порезы на щеках не выглядели глубокими. Дженкин почувствовал, как застарелый голод шевельнулся в нем при запахе свежей теплой крови, смешавшимся с легким благоуханием цветов, но он приказал себе забыть об этом, сосредоточившись на разворачивающейся внизу схватке.

Какой-то его части по-прежнему хотелось взреветь и немедленно остановить насилие, которое чинили над Эфрикой, но он продолжал сдерживаться. Будет лучше, если она справится с ними на свой лад. Эфрика была ловкой, сильной и хитрой. Возможно, этого хватит, чтобы вырваться из ловушки. Меньше всего ей нужно было привлекать к себе чрезмерное внимание, и у неё хватало ума, чтобы понимать это. Освободись она сейчас, никто о случившемся не узнает. Неудавшиеся насильники болтать не будут, это уж точно. А если вмешается он, без разницы как, бесчинство получит огласку. Не исключено даже, что парни попробуют использовать его нечаянное свидетельство, чтобы принудить Эфрику к свадьбе, которой она явно не желала.

Двигаясь с чувственным проворством, впечатлившим Дженкина, Эфрика сумела уклониться от захвата обоих мужчин. Но вскоре стало ясно, что это ее не спасет. Для мужчин, погрязших в лени и потакавших себе во всевозможных пороках, Лаклейн и Томас действовали на удивление быстро и умело. В душе Дженкина шевельнулось тревожное чувство, что эта жестокая игра велась ими не впервой.

Раздумывая о том, как положить этому конец и не раскрыть при этом своих секретов и тайны Эфрики, Дженкин заметил, что удача покинула девушку. Гнев всё сильнее нарастал в нём — и когда они гнались за ней, и когда пресекали ее попытки бежать, и когда дотрагивались до нее. С женщиной так обращаться нельзя. Тот факт, что Эфрика была связана с его кланом через брак своей сестры, усугублял ситуацию, делая её не только преступлением, но и личным оскорблением. Дженкин не был уверен в причинах, но то, что это была именно Эфрика, заставляло его свирепеть ещё больше.

И тут они швырнули ее на землю. Томас придавил к земле её руки, присев возле головы. Лаклейн же быстро навалился на нее, удерживая своим телом и не давая даже двинуться.

Дженкин позабыл обо всех тайнах, которые нужно было хранить; не думал он и о том, что Эфрика может почувствовать себя униженной, если ее увидят в столь оскорбительном положении. Даже солнце вылетело у него из головы. Утробное рычание вырвалось из его глотки, когда он прыгнул вниз.

Эфрика прошипела проклятие, когда Лаклейн увернулся от ее пинков и прижал ее к земле. От страха она почувствовала горечь во рту, но извивалась, продолжая бороться. Хотя поведение мужчин беспокоило ее с самого начала, она никак не могла подумать, что они способны на такую жестокость. Может, это и было грубой попыткой заставить ее выйти замуж за одного из них, но она была абсолютно уверена в том, что они оба собирались ее изнасиловать. Возникла мысль, что они уже договорились, как делить ее приданое сразу после того, как священник отдаст ее в жены тому или другому.

— Так, радость моя, похоже, приз выиграю я, — сказал Лаклейн, задирая ее юбки.

— Только попробуй — и всё что ты выиграешь — глубокую могилу, — огрызнулась она. — За это ты умрешь!

— Да, девочка, умрут. Оба.

Злоумышленники едва успели в изумлении насторожиться при звуке этого сильного глубокого голоса, как Эфрика вдруг оказалась свободной. Она подняла голову и увидела, как Лаклейна, а затем и Томаса швырнуло через весь сад и они врезались в землю прямо под деревом. Ещё мгновение — и она узнала человека, который шагал к оглушённым, тихо стонавшим негодяям. Дженкин МакНахтон был здесь: и не во сне, а наяву, и он буквально пламенел от ярости. Вспомнив, что такое состояние способно сотворить с МакНахтоном, Эфрика вскочила на ноги и бросилась к нему, когда тот схватил обоих мужчин за отвороты их камзолов и поднял вверх.

— Нет, — сказала она, проскользнув у него под локтём и кладя руку ему на грудь. — Только не убивай их.

Дженкин посмотрел на нее сверху вниз, и ее сердце екнуло. Утончённые черты его лица исказились, придавая ему вселяющий ужас свирепый вид. Его золотые глаза стали глазами хищника. Он держал неудавшихся насильников в нескольких дюймах над землёй так, будто те вообще ничего не весили. Затем постепенно его ярость начала ослабевать, лицо немного разгладилось, рычание, которое искривило его чувственный рот, стихло.

— Лучше оставь их где-нибудь на видном месте. И, где у них хватит соображения, чтобы открыть глаза.

— Это запросто.

Эфрика вздрогнула, увидев, как он столкнул их лбами и бросил обратно на землю. Взглянув на своих обидчиков, она поняла, что, судя по всему, они ещё не скоро будут в состоянии что-либо видеть. Она повернулась к Дженкину, чтобы спросить, откуда он взялся, когда тот зашатался.

— Что такое? — требовательно спросила девушка, обхватывая рукой его за талию, чтобы помочь ему удержаться на ногах.

— Солнце еще не село, — слабым голосом ответил он.

Эфрике хватило мгновения, чтобы понять значение этих слов. Она пробормотала проклятие и повела его к замку. Оказавшись внутри его прочных стен, Дженкин немного оправился и смог внятно ответить на ее просьбу и объяснить, где находятся его покои. Но, когда они добрались до них, девушка уже почти полностью держала на себе его вес. Упав без сил на кровать, Дженкин шепотом попросил вина. Наполняя кружку, Эфрика по запаху напитка смогла понять, почему он попросил именно этот напиток. И это очень чётко напомнило ей то, кем, по сути, являлись МакНахтоны.

Опустошив вторую кружку, Дженкин уснул. Эфрика стояла у кровати и внимательно разглядывала его. Цвет его кожи немного улучшился, и, спящий, он снова стал тем притягательным загадочным мужчиной, которого она помнила все эти три года. Она вздохнула и тряхнула головой. Этот мужчина, молниеносно появившийся, чтобы спасти ее, разбросавший ее насильников, словно котят, готовый убить этих двух человек, оказался бессилен перед слабыми лучами заходящего солнца.

— Мой герой, — прошептала она и отправилась на поиски стула, чтобы присмотреть за Дженкином, пока он не придет в себя.

Глава 2

Эфрика слабо улыбнулась, наблюдая, как Лаклейн и Томас помогают друг другу подняться на ноги. Окинув сад безумными взглядами, они бросились бежать, словно сам дьявол кусал их за задницы. Знай они правду о человеке, который так легко раскидал их, они, вероятно, испугались бы еще сильнее. Хорошо было бы, если проблемы с ними на этом закончатся.