Комната с призраком

— Господь свидетель, в том не моя вина! Я сделал все, что было в моих силах сделать, — воскликнул Великий Инквизитор, обратив взор к небесам. — На дыбу его!

Страшная пытка началась.

Аргосо не запросил пощады: только грудь его, вздымаясь и замирая от нестерпимой боли, порой исторгала глухие стоны. Глаза его закатились; веки были не в силах сомкнуться и закрыть их. Тугие веревки врезались ему глубоко в кожу, и кровь стекала из ран на землю, заливала рубаху. Пол камеры был из сырой глины, и жертву теперь с головы до ног покрывала кровавая слякоть.

Аргосо рухнул на землю бесформенной массой; вывороченные кости и разорванные мышцы больше не держали его тело.

Жутко было видеть, как человека, недавно здорового и сильного, раздавила и смяла чудовищная пытка. Он был наказан еще до того, как ему вынесли приговор!

Но что можно ожидать от правосудия, подвергающего обвиняемых столь жестоким пыткам? Кроме того, у инквизиторов не было жалости; они правили, пытая, — они питались муками своих жертв!

Сериал 1830-х

ВАМПИР ВАРНИ

Перевод А. Бутузова

Старинный постоялый двор отдыхал; деловые шаги и шумные разговоры путешественников больше не нарушали покой его комнат; заботливые руки хозяйки, не обошедшей вниманием ни одного уголка заведения, оставили стоять печальными пришельцами метлу и щетку, ни минуты не отдыхавших днем. Все обитатели двора погрузились в глубокий сон.

Не было ни одного человека, кто не был бы погружен в океан сновидений, ни одного, кроме единственного — чужеземца, выделявшегося среди всех своим видом.

Он бросился в кресло и, казалось, задумчиво смотрел на облака, проплывающие по небу в бесконечном разнообразии форм и размеров. Незнакомец сидел без движения, его огромные бесстрастные глаза были широко раскрыты, и он напряженно вглядывался в небо почти целый час, не шелохнувшись.

Наконец, как будто его внимание утомилось от столь длительного созерцания, он пошевелился и глубоко вздохнул, почти простонал.

— Сколько может длиться эта ненавистная жизнь? — прошептал он. — Когда я перестану быть отвратительным чудовищем, внушающим ужас?

Какие-то воспоминания терзали его. Он передернул плечами и спрятал лицо в ладони, оставаясь в таком положении несколько минут. Однако затем снова поднял голову и повернулся навстречу лучам луны, шепча:

— Но я слаб, мне необходим покой. Только кровь возвратит мне силу. Я не могу противиться жуткой страсти, что подталкивает меня. Я должен… должен утолить ее.

Внезапно он поднялся, выпрямившись в полный рост, и вытянул перед собой руки, яростно проговаривая эти слова; однако через несколько минут он успокоился и произнес:

— Я видел, как в соседнюю комнату вошла девушка. У меня есть ключ, я могу войти туда, и она будет в моей власти. Это судьба зовет меня утолить жажду.

Он тихо подошел к двери, украдкой открыл ее и прислушивался несколько минут.

— Вся спят, — отметил он. — Все, кроме меня. Только я бодрствую в этом доме. Все мирно отдыхают, тогда как я, подобно дикому зверю, ищу, кого можно пожрать. Я должен идти.

Он выбрался в коридор и приблизился к двери молодой девушки, глубоко дышавшей в покойном сне, не подозревая об участи, ожидавшей ее; она даже не догадывалась, что злодей так близко.

Конечно, ей мог присниться сон о том, что в доме находится кто-то, совсем непохожий на нее, — кто-то отвратительный и ужасный, кто-то, кто живет кровью невинных и прекрасных.

— Она спит, — прошептал он. — Она спит!

Чужеземец снова прислушался, потом осторожно вставил в дверь ключ и обнаружил, что она не заперта. Поворачивая рукоять, он почувствовал, как что-то мешает двери открыться, но что именно, он не мог угадать.

Он налег на дверь и с усилием сдвинул ее, обнаружив, что она подается и помеха практически без шума постепенно уступает.

— Судьба благоволит ко мне, — прошептал он; — она не слышит меня. Я войду в комнату и, пока она не проснется, смогу испить из источника жизни, дорогого ей не меньше, чем мне.

Он уже вошел в комнату и выяснил, что открыть дверь мешало легкое кресло, приставленное к ней, — так как не оказалась других способов запереться на ночь после исчезновение ключа, девушка остановила выбор на кресле.

— Я запру замок, — прошептал незнакомец. — Если меня потревожат, я смогу убежать и буду в безопасности. Моей трапезе никто не помешает; по крайней мере я успею выпить столько, чтобы восстановить силы.

Он приблизился к постели, пожирая пылкими глазами прелестные формы молодой и невинной спящей.

— Как спокойна и безмятежна она, — прошептал он, — как жаль, но я должен, должен, ничего нельзя исправить.

Он склонился над ней. Наклонил голову, пока его ухо не коснулось губ спящей, как будто прислушиваясь к дыханию девушки.

Что-то пробудило ее. Она открыла глаза и попыталась подняться, но была немедленно отброшена назад, и вампир впился в ее нежную плоть острыми зубами; погрузив их, он отпил эликсир жизни, окрасив шею жертвы кровью.

Ужас и страх на какое-то мгновение лишили ее силы и совершенно — голоса; но когда она закричала, это был дикий, нечеловеческий крик, заполнивший весь дом и в ту же секунду пробудивший всякое живое существо.

— Спасите! Я умираю! — закричала бедная девушка, как только утих первый вскрик и она обрела дыхание.

С быстротой молнии ее призывы разносились по дому в отчаянной попытке остановить злодея; но постепенно они становились все тише и тише.

Лендлорд едва очнулся от приятных грез о былой юности, когда до него долетел душераздирающий вскрик Мари.

— Господи упаси, — прошептал он, — что это? В жизни не слыхивал ничего столь жуткого. Что бы это могло быть?

Он сел на кровати и стащил свой ночной колпак, прислушиваясь к призывам о помощи, исходившим из комнаты его дочери.

— Господи правый! Это Мари, — прошептал он. — Что стряслось?

Не медля ни минуты, он поспешно набросил одежду и выбежал из своей спальни со свечой к двери дочери.

— Что случилось? — осведомился один из постояльцев, Нед, разбуженный жутким криком.

— Не знаю, но… помогите мне.

— Помочь, но в чем?

— Нужно взломать эту дверь; там спальня моей дочери и там кто-то кричит. Тише!

— Спасите, — послышался слабый голос.

— Проклятье! — проговорил другой постоялец. — Здесь что-то неладно. Кому-то плохо, уж не чужеземец ли там?

— Взломаем дверь!

— Тогда надо взяться за руки; она не выдержит нашего напора, — сказал Нед; и они втроем налегли на дверь, которая подалась и распахнулась под их натиском. Слабый замок уступил, и больше их ничего не удерживало.

Но, ворвавшись вовнутрь без затруднений, они оказались недостаточно проворны, кубарем прокатившись по полу комнаты. И прежде чем им удалось подняться, перед их глазами выросла фигура чужеземца и пробежала мимо с Мари на руках.

— Спасите! Спасите, ради Бога! — взывала бедная девушка.

— Это она, — проговорил лендлорд.

— Мари…

— Да, за ней! Сейчас же за ней. Ради всех святых, за нею!

— Мы не оставим ее, — громко вскричал постоялец, и в ту же минуту все трое бросились следом за чужеземцем.

— Чужеземец побежал на кухню; кажется, она все еще у него, — произнес лендлорд.

— Я догоню его, — сказал Нед. — Я видел ее у него на руках. Она была вся в крови. Святые небеса! Чего он хочет? Не замышляет ли он убить ее?

— Спасите! Спасите, я умираю! — закричала девушка, и в ту же минуту они услыхали, как внизу чужеземец ломает дверь на кухню. В то же мгновение все трое сбежали по лестнице так быстро, как только могли, чтобы схватить злодея, но едва они ворвались на кухню, как увидали, что дверь захлопывается за ним.

— Он убежал, — воскликнул лендлорд. — Он убежал!