Комната с призраком

Седьмой день, в соответствии с прогнозами лекарей, должен был определить судьбу несчастного Конрада: суждено ли ему жить, или смерть заключит его в свои объятия. Мы можем легко догадаться, что Матильда была тем единственным лекарством, которое необходимо было умирающему рыцарю; но как спасти его от смерти, бедняжка никак не могла придумать. И все же среди тысячи талантов, которыми любовь наделяет своих избранников, изобретательность не на последнем месте. Утром, как обычно, Матильда пошла к экономке, чтобы получить от нее указания относительно перечня провизии. Однако старая Гертруда не совладала с обрушившимся на нее ужасным горем и ни о чем не могла думать. Слезы беспрерывно катились по ее щекам. «Ах! Матильда, — рыдала она, — горе-то какое! Наш добрый господин не жилец на этом свете. Лекаря говорят, что жить ему не больше дня». Страшное известие захлестнуло плачем бедную Матильду, ножки ее подкосились, и она чуть было не упала в обморок, но любящее сердце в минуту страшнейших испытаний обретает в себе чудодейственные силы. Быстро она пришла в себя и сказала так старой Гертруде: «Не отчаивайтесь за нашего господина, не сегодня суждено ему умереть. Этой ночью видела я сон, он предвещает ему долгую жизнь». Старая Гертруда была любительница до чужих снов: каждое утро она выпытывала у слуг, что им приснилось ночью, и потом весь день разгадывала сны, находя в них пророчества, которые, как она ожидала по своей наивности, должны были обязательно исполниться. На ее памяти добрые сны не сулили ничего хорошего. «Позволь, дорогая, мне выслушать твой сон, — сказала она. — Может быть, он и вправду успокоит меня». — «Я видела, — начала рассказывать ей Матильда, — будто рядом со мной стоит моя покойная матушка. Долго я любовалась ею, да только она отвела меня в сторонку и принялась наставлять, как приготовить чудодейственный отвар из девяти сортов трав, который, если его испить, вмиг ставит на ноги любого, как бы недужен он ни был. „Приготовь этот отвар для своего господина, — так сказала мне матушка. — И он не только не умрет, но станет лучше и красивее прежнего“. Поразил Гертруду ее рассказ. „Твой сон слишком удивителен, чтобы присниться случайно, — сказала она. — Иди и немедленно готовь отвар, а я постараюсь убедить нашего господина его отведать“.

Граф Конрад лежал слабым и неподвижным; его мысли был погружены в созерцание приближающейся кончины; он жаждал сейчас только одного: облегчить исповедью свою грешную душу и принять святое причастие. В этом положении его застала старая Гертруда. Она словно на крыльях влетела в спальню к умирающему и гибкостью и проворством своего языка вскоре рассеяла мрачную сосредоточенность рыцаря. Чтобы избавить себя от мучения выслушивать ее болтовню, бедный рыцарь был вынужден обещать ей все, что она ни пожелает. Тем временем Матильда спешно готовила чудодейственный отвар из девяти сортов целебных трав, и, когда он был уже готов и необходимая порция отмерена, она незаметно опустила в него брильянтовое кольцо, залог рыцарской любви несчастного графа.

Больной настолько был утомлен назойливым красноречием экономки, ее голос с такой болью отзывался в его ушах, что он, хотя и с большим трудом, заставил себя проглотить пару ложек принесенного ему отвара. Помешивая варево, он почувствовал на дне какой-то предмет, который он немедленно выловил и, к крайнему своему изумлению, узнал в нем брильянтовое кольцо. В его глазах засияла жизнь; лицо, покрытое дотоле мертвенной бледностью, к большому удовольствию старой Гертруды, порозовело и воодушевилось. С видимыми признаками хорошего аппетита он выпил весь отвар, не забыв незаметно припрятать кольцо от постороннего глаза. Ничего не подозревавшая Гертруда приписала эту счастливую перемену в своем господине влиянию чудодейственного отвара. Она в изумлении всплеснула руками и перекрестилась. Оживший рыцарь оборотился к ней со словами: „Кто приготовил этот чудесный бульон? Он возвратил меня к жизни и напитал меня прежнею силой“. Заботливая Гертруда, дабы не утомлять понапрасну своего господина, так отвечала ему: „Сир-рыцарь, хвала Господу, что вы снова здоровы, как прежде; все ваши слуги день и ночь молились за вас, и какое счастье, что нашлась добрая женщина и приготовила этот спасительный отвар. Не беспокойтесь за нее, ваша милость, ей будет довольно и того, что вы здравствуете благодаря ее доброте“. Однако такие слова не удовлетворили рыцаря; суровым голосом потребовал он имени своей благодетельницы, и Гертруда ему подчинилась: „Этот отвар приготовила молодая цыганка; она служит на кухне у вашей милости“. — „Сейчас же приведите ее сюда, — приказал рыцарь, — я отблагодарю ее и воздам должное“. Несмотря на суровый вид рыцаря, Гертруда не двинулась с места: „Сир, простите меня, старую, но вид ее настолько безобразен, что, боюсь, как бы вам не стало хуже. Лицо и руки ее перемазаны сажей; одежда ее грязна и черна; а сама она горбата и хрома — словом, вылитая жаба“. — „Делайте то, что я приказал, — заключил граф, — и избавьте меня от ваших возражений“. Старая Гертруда молча повиновалась: и не такое приходилось ей слышать за долгую жизнь. Она вызвала Матильду из кухни, заботливо покрыла ей плечи цветастым платком, в котором ходила к мессе, и повела ее, принаряженную, к своему господину. Рыцарь сделал знак рукой, чтобы все удалились, и приказал поплотнее закрыть двери, потом обратился к цыганке: „Сейчас, мое дитя, вы откровенно признаетесь мне, откуда попало к вам в руки кольцо, которое я нашел в бульоне“. — „Благородный рыцарь, — ответила девушка, — я получила это кольцо из ваших, рук на второй вечер после нашего знакомства. Со словами любви и рыцарской клятвы вы отдали его мне как залог верности вашего намерения. Теперь же, когда мое положение и моя красота открылись вам во всей своей неприглядности, скажите: достойна ли я вашей руки? Чтобы избавить вас от заблуждения, которое так легко завладело вашим сердцем и чуть не привело вас в могилу, решилась я вернуть ваш подарок и тем спасти вашу жизнь“.

Истерзанный любовным недугом, граф не был в состоянии безболезненно перенести такой удар судьбы. Оцепенев от изумления, он не мог вымолвить ни одного слова. Долго тянулось тягостное молчание, пока услужливое воображение не нарисовало ему прелестный облик его избранницы. Пораженный чудовищным несоответствием, разум его заподозрил подлог: может быть, верные друзья, чтобы избавить его от мучений, применили ложь во спасение и подослали к нему цыганку? Но откуда у нее оказалось кольцо? Неужели его возлюбленная приняла участие в заговоре? Дрожь пробежала по его жилам от этого ужасного предположения, и тогда он решил подвергнуть цыганку строгому допросу и заставить ее самой уличить себя во лжи. „Если вы действительно та очаровательная девушка, за которую себя выдаете, — начал он, — и которой я посвятил свое сердце, то мы завтра же сыграем свадьбу, ибо слово рыцаря нерушимо. Однако вы должны представить веские доказательства своей правоты. Потому прошу вас принять прежний облик, в котором вы появлялись на протяжении двух вечеров; выпрямитесь, сделайте свое тело стройным, как у молодой сосенки; соскоблите с кожи гадкую чешую, приличную разве что змеям; измените цвет своего лица, — и я, клянусь вам, предложу вам руку свою и сердце. Но если вы не сможете удовлетворить моего требования, у меня будут все основания посчитать вас бесстыдной самозванкой и воровкой, заслуживающей строгого наказания“. — „Увы! — горько вздохнула на его слова Матильда. — Если одно только великолепие моей красоты ослепило ваши глаза, то горе мне, когда безжалостное время или роковой случай лишит меня мимолетных достоинств; когда годы оплетут сетями морщин мое лицо и придавят к земле мое тело. Чем станут тогда все ваши клятвы и обещания?“

Графа Конрада смутила эта речь, которую он никак не ожидал услышать из уст кухонной прислуги. „Красота лишь покоряет мужское сердце, — сказал он задумчиво, — дело добродетели — хранить узы любви“, — „Хорошо, я согласна удовлетворить ваши требования, — сказала цыганка. — Моя судьба принадлежит вашему сердцу“.