Страница 13 из 41
Душа мертвеца
Первое упоминание о зомби относится к 1929 году. Именно тогда известный репортер «Нью-Йорк Таймс» Вильям Сибрук издал книгу «Остров магии». Книга была своего рода виртуальным путеводителем — как и многие другие книги Сибрука — и вышла в серии «Путешествие, не вставая с кресла». В «Острове магии» Сибрук описал свою жизнь на Гаити вообще и отдельно — в гаитянских джунглях в доме Маман Сели, знаменитой колдуньи. Благодаря ее доверию Сибрук смог лично присутствовать на многих вудуистских обрядах. В книге Сибрук охарактеризовал вуду как сложную смесь католицизма и западноафриканских поверий, включающую в себя магию и колдовство. Однако в книге, состоящей из четырех частей, магии посвящена лишь одна. Она называется «Мертвецы работают на плантациях сахарного тростника» и посвящена преимущественно зомбированию. Буквально в течение года книга породила в Америке всплеск интереса к зомби. Уже в 1932-м продюсерская компания Виктора Гальперина выпускает полнометражный фильм «Белый зомби» с Белой Лугоши в главной роли, действие которого происходит на Гаити и где повелителем страшных, потерявших волю и разум существ, работающих на плантациях тростника, является белый господин со светскими манерами. Сибрук, породивший один из самых интересных культурных феноменов XX века, лишь однажды возвращался к поднятой им теме — в книге «Ведовство и его сила в современном мире», где он обобщенно рассматривал проблемы вампиризма, оборотничества и зомбирования. Сам термин «зомби» возник гораздо раньше. Он попал на Гаити через рабов, вывезенных в начале XVIII века из западноафриканского государства Дагомея (современные Бенин и Того). Точное происхождение слова неизвестно до сих пор. По одной версии — это искаженное «нзамби», что на африканском языке банту означает «мелкое божество» или «душа мертвеца». По другой — это видоизмененное западноафриканское диалектное «жамби», что значит «привидение». Существует также теория, по которой словом «зомби» когда-то называли огромного черного змея из африканских поверий, извечного врага солнца, света и радости. Стоит отметить, что зомбирование особенно характерно для Петро вуду — особого течения вудуизма, зародившегося непосредственно на Гаити и чьи последователи составляют менее 5% от всех вудуистов во всем мире. Феномен зомби — не культурный, а именно научный — пытались изучать самые разные люди. В 1982 году Гаити посетил ботаник и антрополог Уэйд Дэвис. Целью его путешествия было раскрыть тайну технологии зомбирования. Четырьмя годами позже Дэвис издал книгу «Змей и радуга». До сих пор считается, что в ней Дэвис максимально близко для европейца приблизился к разгадке зомбирования. Участвуя и наблюдая за ритуалами, он описал рецепт «порошка зомби», который, впрочем, сам считал не слишком точным — ввиду недостаточности информации и окружающего вопрос зомби покрова тайны. По Дэвису, состав этого снадобья таков:
— рыба-еж (лат. Diodon hystrix), содержащая тетродотоксин — один из сильнейших ядов, затрудняющий передачу нервных импульсов мозга,
— галлюциногенная жаба (лат. Bufo marinus),
— кольчатый ядовитый морской червь (лат. A
— дурман обыкновенный (лат. Datura stramonium),
— желчный пузырь крупного млекопитающего,
— черепные кости мамбо (жрицы вуду),
— различные травы, точный перечень которых неизвестен, — порох или тальк, служащие основой смеси.
Все ингредиенты тщательно перемешиваются в течение трех дней до полной однородности. Порошок зомби готов.
«Незаметное» гаитянское вуду: храмы часто ничем не отличаются от обычных жилищ. Веве — сложный геометрический узор, олицетворяющий божество, — рисуется только в ходе церемонии, а после ее окончания обязательно стирается
Жакмель. Черный Иисус
На всех иконах лица святых выражали скорбь, негодование, ярость, отчаяние — все что угодно, но только не смирение. Черная Богоматерь держала на руках черного Младенца Христа. Ее лик прорезали глубокие морщины страдания. Христос был внимателен, строг и сосредоточен. Рядом стояли еще иконы — с изображениями святого Петра, Иоанна Крестителя и многих других, которых я не узнал. Эти казались уже даже не черными, а лиловыми; глаза их были пронзительны, как крик, и остры, как скальпель. Заключенные в темные рамки, из-под пыльных стекол, они выхватывали меня взглядом из толпы. Потом молчаливо провожали.
Это были перепечатки старых литографий, раскрашенные под трафарет — традиционная гаитянская иконопись. Рядом стояли всевозможные бутыли и баночки с целебными снадобьями, горами лежали пакетики с порошками, некоторые — подписанные, а другие — со странными геометрическими знаками по бокам. «Вуду работает просто — если ты веришь, значит, порошок поможет тебе. Если нет — ты мертв», — объяснили мне добрые люди.
Дело происходило снова на рынке, но уже в Жакмеле, маленьком городе, скатывающемся с гор на поросший кустарником берег моря. Я ходил между рядов, иногда брал «волшебные» баночки в руки. Никто не обращал на меня внимания. Мне было не по себе — меня преследовали «взгляды» святых... Тут внимание мое привлек угрюмый и сонный продавец, на чьем прилавке щедрой горой лежали разноцветные куклы вуду. Маленькие, чуть больше сигаретной пачки, и очень тяжелые.
Гаитянин с любопытством посмотрел на белого клиента — одним сонным глазом (второй продолжал крепко спать). Я вертел кукол в руках; конские волосы, составлявшие их внутренности, кололи мне ладони. Куклы были разнополые, причем разницу между полами не составляло труда заметить. Торговец окончательно проснулся. Оба его глаза загорелись какой-то непонятной идеей. Он отобрал у меня черную мужскую фигуру и, тронув ее за толстый матерчатый жгут, который ясно давал понять, что это именно мужчина, сказал: «Зузу». На всякий случай я кивнул. «Нет, правда, — прозвучало вдруг на отличном английском. — По-креольски это называется зузу». Зузу у куклы был огромный, сопоставимый по размерам с ногой. Я снова кивнул, на этот раз с уважением, и отложил несколько набранных предметов в сторону: «А зачем нужна такая кукла?» Продавец взял в руки черного «мужчину» и красную «женщину»: «Когда люди женятся, они хотят быть счастливы всегда. Они берут двух кукол, соединяют их так крепко, как хотели бы любить друг друга всю жизнь, и перевязывают их веревкой. Пока веревка держится, семья живет счастливо». — «И все?» — «И все». — «А как же?..» — я сделал неопределенный жест рукой. Мне не хватало слов, но он почему-то понял сразу. Улыбка сошла с его лица: «Ты можешь купить и одну куклу. Я могу купить одну куклу. Предположим, кто-то украл мою жену. Что я буду делать? Возьму куклу черного мужчины и несколько крупных гвоздей…» Он яростно сверкнул глазами. Мы ударили по рукам, шесть кукол отправились ко мне в рюкзак.
Тяжелые деньги
Гаити — та страна, где каждый раз, отправляясь в магазин или на рынок, приходится как следует вспомнить арифметику. Официальная гаитянская валюта называется гурд. Но все цены — будь то в магазинах или на рынках — указаны в гаитянских долларах. При том, что в реальности этой виртуальной денежной единицы никогда не существовало, у нее есть четкий курс — 5 гурдов за один доллар, который остается неизменным с 1912 года. Именно тогда гурд был привязан к американской валюте и на банкнотах появилась надпись «1 доллар равен 5 гурдам». Так родился термин «гаитянский доллар». Эта надпись, как и сама привязка гурда к доллару, давно исчезла, но термин по-прежнему жив. Поэтому всякий раз номинальную стоимость товара нужно умножать на 5, чтобы получить реальную цену в гурдах. К этому довольно сложно привыкнуть, тем более что «настоящий американский» доллар зимой 2006 года стоил порядка 38 гурдов. У самих гаитян эти привычные сложности не вызывают никаких вопросов, а некоторые даже с трудом вспоминают, как называется их национальная валюта на самом деле. Кстати, слово «гурд» происходит от испанского выражения peso gordo, то есть «тяжелый песо». Так испанцы называли деньги, чеканившиеся для хождения в колониях по всей Вест-Индии. В соседней весьма благополучной Доминиканской Республике денежная единица до сих пор называется песо. Гаитяне мрачно шутят по этому поводу: «Когда мы стали делить с ними остров, мы поделили с ними и деньги. Им достались все песо, нам достались все тяжести».