Страница 35 из 43
С детьми Чарлз тоже проявлял характерную для своей натуры двойственность. Был нежен и предупредителен, развлекал и поощрял, вникал во все проблемы, а потом внезапно охладевал. Особенно когда они достигали того возраста, когда закончилось его собственное безмятежное детство. Он чувствовал постоянную необходимость заботиться прежде всего о том, чтобы дети никогда не испытали тех унижений, что выпали на его долю. Но в то же время эта забота слишком тяготила его и мешала дальше быть страстным и нежным отцом.
В 1843 году Диккенс написал первое произведение из серии «Рождественские рассказы». «Рождественская песнь» имела такой успех у публики, что одно издательство напечатало ее пиратским образом. Чарлз подал в суд, выиграл дело, но судебные издержки оказались многим больше, чем он ожидал. Больше писатель никогда не станет защищать в суде свои авторские права. Кончилось все тем, что боязнь нищеты довела его до нервной лихорадки. Он вновь, даже не посоветовавшись с женой, собрался в дорогу, решив временно переехать в Европу.
В старый холодный палаццо в Генуе Диккенс привез не только свою семью, но и Джорджину, еще одну младшую сестру жены, назначив ее гувернанткой своих детей. Джорджина была немного похожа на Мэри, но Диккенс отказывался признаваться в своем увлечении — он всеми силами старался устоять перед молодой красивой девушкой.
После 7 лет брака Диккенс все чаще стал флиртовать с женщинами. Первый открытый бунт Кэтрин по этому поводу поразил его до глубины души. Растолстевшая, с поблекшими глазами, едва оправившись от очередных родов, она глухо рыдала и требовала, чтобы он немедленно прекратил свои визиты к «другой женщине». Скандал разразился из-за дружбы Диккенса в Генуе с англичанкой Августой де ля Руа. Августа страдала нервным заболеванием, которое Фрейд, скорее всего, определил бы как истерию. Диккенс предложил ей свои услуги в качестве «доктора». Во время визитов во Францию он увлекся месмеризмом — модным учением врача Антона Месмера. Неудивительно, что, обладая мощной энергетикой, писатель обнаружил в себе дар подавлять чужую. Посылая «энергетические флюиды», он вводил Августу в состояние «магического сна» и, пока она находилась под гипнозом, задавал ей вопросы. Она призналась, что ее посещает, угрожая, некий «фантом». Диккенс был уверен, что фантом всего лишь признак психического расстройства, и попытался выявить его происхождение. Возможно, психоанализ, который, в сущности, начал применять Диккенс, и помог бы его «пациентке», не подчинись он требованиям жены прекратить эти «терапевтические» отношения с Августой. Кэтрин не зря забила тревогу — связь ее мужа с привлекательной соотечественницей была платонической, но в то же время гораздо более интимной, чем даже физическая близость… Диккенс подчинился требованиям жены, но эти «терапевтические» отношения свидетельствовали не только о желании удовлетворить любопытство в отношении всяческих патологий и психических отклонений…
В тот день, когда Диккенс мучительно размышлял над судьбой жены Дэвида Копперфилда Доры и наконец все-таки умертвил ее, его собственная жена рожала девятого ребенка — девочку. Чарлз назвал ее Дорой, повинуясь какому-то непреодолимому импульсу. Через 8 месяцев девочка умерла. Диккенс изнемогал от чувства вины — он не мог не признать, что подсознательно желал дочери смерти, потому как тяготился ее рождением.
Теперь Диккенс был по-настоящему богат и успешен, диктовал свои условия издателям, справедливо полагая, что те зависят от него больше, чем он от них. Осуществил «детскую» мечту — купил поместье Гэдсхилл-плейс в Кенте. Этот старинный замок (в нем разыгрывалась одна из сцен с участием Фальстафа в шекспировском «Генрихе IV») когда-то ребенком показал ему во время прогулки отец и сказал, что если сын будет правильно себя вести, то когда-нибудь сможет стать его хозяином.
Эллен Тернан
...С писателем Эдвардом Булвер-Литтоном (автором «Последних дней Помпеи») Диккенс создал Гильдию литературы и искусства для поддержки людей, чьи артистические карьеры складывались не очень удачно. Деньги решили собирать, давая антрепризные представления. На спектакль по пьесе Уилки Коллинза «Замерзшая бездна» он пригласил самую главную персону в Англии — королеву Викторию. После этого народ валом валил в театр. В этой мелодраме писатель играл главную роль и в конце умирал на руках у некогда любимой, но отвергнувшей его женщины, так и не найдя себе достойную подругу. И вот Диккенсу представили актерское семейство Тернан — мать, Фрэнсис, ее дочерей Фанни, Мэри и младшую Эллен восемнадцати лет. На третий день представлений Диккенс признался за кулисами своему приятелю Уилки Коллинзу, что «помешался» на Эллен. Вернувшись из турне, он устроил ей ангажемент в Лондонском театре Хэймаркет, но любовниками они стали не сразу. Новая женщина в его жизни требовала уважительного отношения и ухаживаний, к ней нельзя было предъявлять требования, как к жене, а свое неудовлетворение приходилось скрывать. Следовательно, ярость и обида вылились на ту, которая больше не вызывала страсти, а лишь раздражение.
Дома он велел служанке жены разделить их спальню ширмой, чтобы больше не делить с ней постель. Предлагал Кэтрин уехать во Францию, оставив его с детьми и Джорджиной. В ответ миссис Диккенс обвинила супруга в желании избавиться от нее, чтобы остаться наедине с ее сестрой. Но кульминацией семейной драмы стала вполне банальная сцена ревности. Увидев браслет, купленный Чарлзом для Эллен, Кэтрин устроила истерику и уехала вместе со старшим сыном к родителям. Муж не позволил ей забрать остальных детей и не разрешал им видеться с ней. Только старшие дочери изредка навещали мать. Одна из них — Кейт поспешила выйти замуж без любви за человека много старше. Диккенс пытался помешать и плакал в комнате дочери в день ее свадьбы. Другая — Мэйми замуж не вышла. Никто из его детей не унаследовал ни талантов, ни энергии отца. Атмосфера несчастья и семейных неурядиц, перепады его настроения, разрыв родителей, тяготы последствий популярности и славы отца — все это не могло не сказаться на их жизни.
Джорджина Хогарт
Джорджина стала хозяйкой в доме — ей было нелегко, но привычка преклоняться перед Диккенсом заставила девушку пренебречь горем сестры и гневом родителей. Ему почти удалось договориться с Кэтрин о раздельном проживании и выплате ей 600 фунтов в год. Но Хогарты стали распространять слухи о связи зятя с их младшей дочерью, вероятно, рассчитывая открыть глаза Эллен. Диккенс привел Джорджину к доктору, и тот засвидетельствовал ее девственность. Получилось, что Диккенса обвинили напрасно, когда он впервые в жизни решился на выражение своих чувств в отношении молодой и невинной женщины. Его ярость от случившегося выражалась в приступах, которые дочери называли «безумными». С этого момента он почувствовал себя жертвой Хогартов и перестал сдерживаться, ввергнув себя в грандиозный публичный скандал. Писатель опубликовал в своем еженедельнике «Домашнее чтение» письмо, получившее название «гневного». До сих пор публика ничего и не подозревала о событиях в личной жизни писателя, теперь он все рассказал сам. Основные тезисы этого послания таковы: в их разрыве с женой виновата сама Кэтрин, это она оказалась неприспособлена к семейной жизни с ним, к роли жены и матери. Джорджина — вот кто удерживал его от разрыва. Она же воспитывала детей, так как Кэтрин, по версии супруга, была никудышней матерью («Дочери превращались в ее присутствии в камни»). Диккенс не лгал — его чувства к женщинам всегда отличались особой либо негативной, либо позитивной интенсивностью. Все их поступки, которые они совершали с того момента, как он награждал их негативным «образом», лишь подтверждали в его сознании собственную правоту. Так было с матерью, а теперь — с Кэтрин. Значительная часть письма была посвящена Джорджине и ее невинности. Признавался он и в существовании женщины, к которой «испытывает сильное чувство». Своей публичной исповедью, ставшей после долгой привычки хранить свои душевные секреты, экстремальной по своей форме и содержанию, он словно выиграл еще одну «битву с жизнью». Завоевал право порвать с прошлым. Почти все друзья отвернулись от писателя, встав на сторону Кэтрин. Этого он не простил им до конца своей жизни. Тогда же сочинил еще одно письмо, чтобы опровергнуть поднявшуюся бурю сплетен и слухов. Но большинство газет и журналов отказались его опубликовать…