Мой по праву

Никогда Дженис не сможет забыть благоговейного, приводящего в трепет зрелища ритуала или звучащей вокруг них погребальной музыки. Она ощущала дух людей, сопереживала их горю и слезам. Их преследовали, а в некоторых случаях порабощали — только за одну присущую им красоту. Вдобавок ко всему, теперь они будут вынуждены оставаться взаперти на своей родной планете. Как они смогут привыкнуть к такому ограничению?

Гельфан примкнул к первым двум волшебникам, направляя свою энергию в объединенный луч. Так это и пошло; один за другим индивидуальные силы мистиков образовывали одно целое, объединяя мощность, чтобы перекрыть канал. (Ты напомнила мне очень важную вещь, Кремовая Кошечка.) — Я? — Она взглянула на него, сбитая с толку.

— Да. — Джиан неожиданно отвернулся от разыгравшейся внизу сцены и встал лицом перед толпой.

— Хранитель не может потерять свободу! — громко и отчетливо прокричал он.

Пораженная толпа услышала его слова. Зал начал скандировать этот крик, все больше и больше подхватывали его песнь, и каждый признавал то же самое.

— Хранитель не может потерять свободу! Хранитель не может потерять свободу!

Джиан сделал жест музыкантам.

— Я предпочитаю танцевать и веселиться, чем предаваться скорби! — Он подхватил Дженис и потянул ее к центру танцплощадки. — Потому что наша свобода находится здесь! — Он ударил в грудь кулаком. — Здесь!

Воздух задрожал от восторженных, неистовых криков, так все приветствовали реакцию своего яркого короля на ситуацию. В этот момент Дженис поняла, почему он был столь любим своим народом.

Музыка изменилась. Теперь она стала оживленной, чувственной, ее ритм заразительным. Испытывая чувство гордости, Джиан отбросил назад свои волосы. Он медленно обошел вокруг Дженис, поглощая ее пристальным, гипнотизирующим взглядом. Затем он решительно положил свою ладонь на ее талию.

— Что я должна делать? — отчаянно прошептала Дженис, не имея ни малейшего понятия, как исполнить этот танец Хранителей, и не желая разочаровать их всех в такой важный момент. (Правой рукой обхвати мою талию, а левую отведи, вот так.) Он показал. Она последовала его примеру, в то время, как он постепенно поворачивал ее кругом.

Он начал медленно, но вскоре стал двигаться все быстрее и быстрее, кружась с ней.

Дженис весело засмеялась. Джиан улыбался ей, а музыка вдохновляла его.

Он внезапно выпустил ее, и тут же каблуки его сапог застучали по полу, сложная последовательность энергичных шагов, в такт биению сердца. Зрители начали аплодировать в ритме его четких, отрывистых шагов, а Дженис не могла оторвать глаз, зачарованная мужской грацией его движений, его изяществом, его красотой. Он заворожил ее своими необыкновенными шагами, занимаясь любовью с нею многозначительными, эмоциональными телодвижениями, которые были очень чувственные, и вместе с тем доминирующие.

Он подпрыгнул в воздухе и приземлился на одно колено. Вместе с взмахом его руки, танец говорил о том, что он заявляет свои права на нее, и что счастлив от этого.

Он скользил по полу на коленях, остановившись точно перед Дженис. Отбросил назад свои волосы и выглядел неприрученным, диким самцом. Мощные руки крепко обхватили ее талию. А затем сделал необычный жест, преданно прижавшись лицом к ее животу. Чувствуя ритм страсти, он под музыку управлял ею сладострастными волнообразными движениями, которые никогда не смогут забыться.

Без предупреждения, он снова вскочил, увлекая девушку за собой и закружив ее в своих объятиях.

Его необузданный дух заразил толпу. Вскоре остальные присоединились к ним; танцевать; праздновать. Быть свободными.

Джиан подхватил Дженис на руки, стиснул в объятии, все еще кружась с нею. С его силой, он без труда поднял ее, быстро и яростно поцеловав в рот прежде, чем снова отпустить.

Они оба рассмеялись.

Танец набирал скорость. Дженис начала задыхаться от необузданного ритма, когда чарующая музыка фактически потекла сквозь нее потоком.

Она медленно обошла вокруг мужчины, так же, как он сделал с ней, и начала кружиться около него. Она то приближалась к нему, то отходила назад, соблазнительно раскачиваясь в такт музыке. Она показала ему маленькую часть таланта танцовщицы женщины-Френси.

Двухцветные глаза Джиана вспыхнули от восхищения и чего-то большего. (Я всегда обрету свою свободу в тебе, Дженис.) Дженис изумленно разинула рот. Но прежде, чем у нее появилась возможность обдумать его откровенные слова, он снова высоко поднял ее в воздухе и закружился с нею вокруг.

Празднование продолжалось всю ночь, в то время как странное зарево от герметизации Туннеля освещало зал причудливыми вспышками света. Народ Хранителей танцевал со своим королем и королевой. В имя свободы и независимости духа.

Тред брел через вечерние джунгли.

Шорохи и звуки от активных в ночное время существ, неотступно преследовали его. Темные заросли были полны смертельной опасности. Но его это не волновало. Напротив, замкнутый авиарец был рад этому.

Он принимал опасность и сумерки.

Густая растительность обступала его подобно толстому щиту. Это тоже ему нравилось. Быть скрытым и в то же время не скрываться. Глубоко вдохнув влажный воздух, он мог различить аромат земли, растительности, и жизни природы.

Внезапно, с левой стороны от него зарычал сентарк. Он крутанулся на пятке сапога вокруг себя, световой клинок был уже вытащен. На тропе, по которой он только что прошел, остановилось огромное животное, обнажив свои смертоносные клыки. Они пристально уставились друг на друга.

В глубине розовых глаз сентарка отразился авиарец — свирепый воин на грани сражения.

Тред хотел, чтобы дикий зверь напал на него. Застыв на месте, сентарк наблюдал за ним. Тред задержал дыхание на три удара сердца. Все его существо пришло в боевое состояние, готовое к битве. Сражаться, чтобы выжить. Почувствовать себя живым.

Животное зарычало смертельное предупреждение.

Светло-зеленые глаза Треда вспыхнули огнем вызова, сверкнули искрами удовлетворения. Движением, сбивающим с толку, авиарец высокомерно вскинул вверх подбородок, стоя прямо перед своим противником. Затем, он медленно опустил свой клинок, делая себя прекрасной мишенью.

Зверь низко присел, готовясь напасть.

Как ни удивительно, Тред улыбнулся и протянул к зверю руку, приглашая его к нападению.

Сентарк медлил, не решаясь действовать. Перед лицом такого странного поведения добычи, он неожиданно потерял уверенность, что делать.

Глаза Треда сузились в щелочки сверкающего нефрита.

— Ты тоже меня разочаруешь?

Сентарк выгнул спину.

Тред вконец смутил его своим взглядом.

Зашипев, сентарк прыгнул в сторону и быстро исчез в подлеске.

Ноздри Треда расширились. В отвращении повернувшись, он как ураган помчался к королевской резиденции.

Скрытые в листве, глаза волшебника, темнее самой темной ночи, наблюдали за его прохождением. Они выражали крайнее беспокойство.

На планете Заррейн, где какое-то время жил Тред, было растение, встречающееся только в пустыне. Его называли лутас. Лутас вырастал сильным и крепким в суровых песках и враждебных условиях местности вокруг него.

Совсем, как Тред.

Когда лутас раскрывался, обнаруживалось, что он был в полном расцвете и то же самое время пустым. Совсем, как Тред.

Янифф погладил перья Боджо, взвешивая шансы.

Поздно ночью, Янифф встретился с Джианом в его личном рабочем кабинете.

Джиан жестом пригласил старого волшебника присесть, пока он наливал ему в чашку подогретый мирр.

— Ты получил наслаждение от празднества, мой друг?

Усевшись поудобнее на низкой подушке, Янифф взял мирр и принялся с удовольствием прихлебывать его маленькими глотками.

— Я слишком стар для такого ребячества.

Джиан одарил его недоверчивым взглядом.

— Ммм…хмм.

Янифф улыбнулся поверх своей чашки.

— Не бери в голову. Кажется, что ваше торжество прошло очень хорошо. Несмотря на изоляцию Туннеля.