Все, что блестит

Джессика медленно шла по краю утёса, разыскивая узкую, каменистую тропинку, которая вела вниз к пляжу, и, найдя, стала осторожно спускаться, хорошо зная о предательски шатающихся камнях. Добравшись до пляжа, она обнаружила, что у моря осталась видна только тонкая полоса песка, и, пока она шла, прибывающие волны омывали её лодыжки. Должно быть, начался прилив, рассеянно подумала Джессика, ей нужно соблюдать осторожность, а значит, подняться наверх до того, как вода поднимется слишком высоко.

На какое-то время она сумела отодвинуть мысли о Николасе, но теперь они вернулись, атакуя её усталый ум, словно хищные птицы. В схватке с Николасом она поставила на карту своё счастье — и проиграла. Она отдала свою невинность человеку, который не любил её, и всё впустую. Впустую! В эти тёмные, страшные ночные часы в её сознании возникло понимание того, что она ничего не приобрела, а он получил всё. Он хотел только освобождения, которое нашёл в её плоти, а не её девственности или любви. Джессика чувствовала себя использованной, униженной и самым горьким из всего было осознание того, что ей придётся это пережить. Он никогда не позволит ей уйти от него. Она на своём опыте убедилась, что милосердие не относится к числу отличительных черт Николаса.

Джессика чуть не задохнулась от горя. Всё оказалось совсем не так, как она себе воображала. Может быть, если бы Николас был нежным, любящим и терпеливым с ней, она бы не чувствовала себя сейчас такой потрясённой и разбитой. Или, возможно, если бы он не был так обозлён, если бы не выпил столько узо, то не стал бы так торопиться, лучше справился бы с её испугом. Если, если!!! Она пыталась оправдать его, убеждая себя, что он потерял самообладание, снова и снова повторяя себе, что это её собственная вина, что она должна была заставить его выслушать её. Но после целого дня непрерывной боли и страданий Джессика чувствовала, что пережила слишком многое, чтобы разбираться в этом сейчас.

Волна вдруг плеснула выше колен, и, вздрогнув, Джессика огляделась. Прилив всё ещё прибывал, а пройти по тропинке вдоль берега предстояло немало. Решив, что будет легче карабкаться по скалам, чем противостоять волне, она взобралась на острые камни, которые выстроились вдоль пляжа, и начала выбирать себе путь по ним. Она действовала очень аккуратно, поскольку обманчивый лунный свет не позволял верно оценивать расстояние. Несколько раз Джессика спотыкалась, несмотря на принятые меры предосторожности, но упорно поднималась и, когда, наконец, подняла голову, то увидела, что ей оставалось лишь несколько метров пути.

С облегчением она выпрямилась и ступила на плоский камень, но оказалось, что тот лежал непрочно, и она его сдвинула, отчего он, скатившись вниз, плюхнулся в воду. С минуту она стояла, пытаясь восстановить равновесие, но тут под ногами заскользил другой камень, и Джессика с криком упала на бок. Она ударилась головой о скалу, и мгновенно желудок отвратительно сжался, только инстинкт заставлял её хвататься за камни в стремлении удержаться от дальнейшего падения. Её руки вырвали другой нетвёрдо лежащий камень, и она упала, больно ударившись, а освободившиеся камни посыпались вниз на неё, сдвигая, в свою очередь, другие, и Джессику накрыла вызванная ею небольшая лавина.

Когда град из камней прекратился, Джессика подняла голову и ахнула от боли при вздохе, не понимая, что случилось. В голове тревожно запульсировало, и, подняв руку, она обнаружила быстро увеличивающуюся шишку. По крайней мере, у неё не было кровотечения, и она не упала в воду. Джессика села, пытаясь унять тревожное мельтешение перед глазами и подступающую тошноту. Тошнота победила, и её беспомощно вырвало, но и после этого она нисколько не почувствовала себя лучше. Постепенно Джессика осознала, что, должно быть, ударилась головой сильнее, чем думала вначале, и, ощупав пальцами голову, поняла, что шишка выросла до угрожающих размеров. Джессику начала колотить неудержимая дрожь.

Ей не станет лучше, если она продолжит здесь сидеть, необходимо добраться до виллы и разбудить кого-нибудь, чтобы вызвать врача. Она попыталась встать и громко застонала от боли в голове. Она не чувствовала своих ног под тяжестью камней, они не желали двигаться. Джессика снова попыталась подняться и, сдвинув один из камней, увидела, что камни завалили её ноги.

Неудивительно, что она не смогла встать, неуверенно сказала она себе, сдвигая камни. Ей удалось переместить несколько камней, несмотря на головокружение, которое заставляло её желать лишь одного — лечь и отдохнуть, и она столкнула каменистые обломки в море, бурлящее внизу всего лишь в нескольких шагах от неё.

Но остальные камни были слишком тяжёлыми, и её ноги ниже колен оказались прочно придавлены. Она превратила в хаос свою полуночную прогулку, так же как сделала хаосом свой брак. Кажется, она ничего не может сделать так, как надо! Джессика горько рассмеялась, но сразу же остановилась, потому что от смеха заболела голова.

Джессика пробовала кричать, зная, что никто не услышит её из-за грохота волн, особенно когда она была так далеко от виллы, к тому же крик причинял боль ещё б?льшую, чем смех. Она замолчала и, откинув голову назад, уставилась на две луны, которые раскачивались в небе, будто сумасшедшие. Две луны. Всего по два.

Волна ударила ей в лицо и на мгновение привела в чувство. Прилив всё ещё не закончился. Какой высоты он достигал здесь? Она не могла вспомнить, что слышала об этом. Был ли сейчас почти пик прилива? Скоро ли начнется отлив? Устало усмехнувшись, Джессика наклонилась и оперлась пульсирующей головой на согнутую руку.

Прошло немало времени, прежде чем Джессика очнулась от того, что кто-то звал её по имени. Странно, она не могла поднять голову, но открыла глаза и теперь пристально вглядывалась сквозь предрассветные сумерки, пытаясь распознать, кто её звал. Она замёрзла, так сильно замёрзла, и как же больно держать глаза открытыми. Со вздохом она снова их закрыла. Её опять громко позвали, но теперь голос звучал придушенно. Похоже, кто-то ранен и нуждается в помощи. Собрав все свои силы, Джессика попыталась сесть, но от взрыва боли в голове всё завертелось перед глазами, и её унесло в тёмный туннель беспамятства.

Её мучили кошмары. Черноглазый дьявол всё время склонялся над нею, мучая её, и она кричала, пробовала отодвинуть его от себя, но он постоянно возвращался, когда она меньше всего этого ждала. Она хотела, чтобы здесь был Николас, он бы не позволил дьяволу мучить её, но затем вспоминала, что Николас не любит её, и понимала, что должна бороться в одиночку. И каждый раз, когда Джессика пыталась оттолкнуть дьявола, эти действия отдавались болью в голове и ногах. Иногда она слабо кричала про себя, задаваясь вопросом, когда всё это закончится и кто-нибудь ей поможет.

Постепенно Джессика поняла, что находится в больнице. Она узнала запахи, звуки, накрахмаленные белые униформы, мелькающие перед её взглядом. Что же случилось? Ах, да, она упала на камни. Но, даже поняв, где находится, она всё равно закричала от страха, когда большой темноглазый мужчина склонился над ней. Краешком сознания она теперь понимала, что он не дьявол, он, должно быть, доктор, но было что-то в нём… знакомое…

И вот, наконец, она открыла глаза, которые теперь видели всё ясно и отчётливо. Она неподвижно лежала на высокой больничной койке, мысленно ощупывая себя и пытаясь понять, какие части тела целы, а какие пострадали. Её плечи и руки подчинялись командам, хотя на внутренней стороне левой руки стоял катетер, а отходящая от него прозрачная пластиковая трубка соединялась с перевёрнутым пакетом с жидкостью, висящим над её головой. Джессика нахмурилась, глядя на устройство, пока в её голове не исчез туман, и она поняла, что это такое. Ноги также действовали, хотя любое движение вызывало ужасную боль, отдававшуюся в каждом мускуле.

Её голова. Она ударилась головой. Джессика медленно подняла правую руку и дотронулась до головы, которая болезненно отозвалась на прикосновение, и там всё ещё оставалась опухоль. Но волосы были на месте, из чего она сделала вывод, что травма недостаточно серьёзная для хирургического вмешательства. В общем, ей очень повезло ещё и потому, что она не утонула.