Невеста-самозванка

Кэтрин Джордж

Невеста-самозванка

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Когда самодвижущаяся лента «карусели» вынесла навстречу Харриет ее сумку, девушку вдруг охватило безумное желание схватить в охапку свой багаж, броситься к билетным кассам и первым же рейсом улететь обратно в Лондон.

Но мужская рука, потянувшись за багажом, отрезала ей путь к отступлению.

— Роза! — произнес глубокий чувственный голос с сильным итальянским акцентом.

Харриет покорно обернулась — и оказалась лицом к лицу с мужчиной, лицо которого изучила, как свое собственное. Однако фотографии и рисунки, в которые Харриет всматривалась часами, не давали и приблизительного представления о его внешности. Во-первых, Леонардо Фортинари оказался куда выше, чем она ожидала, — настоящий великан. Волосы и глаза темные, как и у нее самой. Во-вторых, на снимке, сделанном несколько лет назад, Лео выглядел обыкновенным парнем, ничем особо не примечательным, — теперь же от него исходила аура силы и зрелой мужественности.

— Лео, какой сюрприз! — проворковала Харриет, скрывая страх за сияющей улыбкой. — А я уже собиралась садиться на поезд. Вот не думала, что меня будут встречать!

И тем более сам Лео Фортинари!

Он небрежно пожал плечами:

— Вообще-то я приехал в Пизу по делам.

Многолюдная толпа обтекала его, как речные волны обтекают утес. Он словно не замечал снующих кругом людей, впившись в Харриет пристальным, испытующим взглядом.

— Ты повзрослела, Роза. И стала настоящей красавицей.

Сердце Харриет отчаянно заколотилось.

— Спасибо, — ответила она. — Как Нонна?

— Счастлива возвращению «блудной внучки». Пойдем. Я отвезу тебя на виллу Кастильоне. Бабушке не терпится тебя увидеть.

Они уже мчались по автостраде, когда Лео Фортинари задал первый серьезный вопрос:

— Надеюсь, ты уже оправилась от горя?

Она бросила на него быстрый взгляд.

— После гибели твоих родителей, — угрюмо прибавил он.

Харриет закусила губу и ничего не сказала. Лицо его чуть смягчилось:

— Прости, что я не приехал на похороны.

— Спасибо за письмо с соболезнованиями, — сухо ответила она. — Очень милое.

«И такое натянутое, словно ты писал под дулом пистолета», — мысленно добавила Харриет. В числе прочих семейных писем Роза, разумеется, показывала ей и это.

Остаток путешествия прошел в напряженном молчании. Лео был вежлив, но холоден, ясно давая понять, что не собирается прощать блудную кузину. Вот и отлично! Чем меньше этот тип будет приставать к ней с разговорами, тем лучше. Харриет никак не предполагала, что так скоро встретится с ним лицом к лицу, что «великий человек» будет сам встречать ее в аэропорту. Младший братец Данте, может быть, или еще кто-нибудь из семейства Фортинари, но никак не сам Лео!

Однако встреча с ним принесла и некоторое облегчение. Насколько могла судить Харриет, первое из двух сложнейших испытаний пройдено — и пройдено успешно. Осталась только Нонна — синьора Виттория Фортинари. Встреча с прочей «родней», в том числе с Данте и Миреллой — кузеном и кузиной Розы, — состоится не раньше завтрашнего дня.

Если, конечно, Харриет доживет до завтра.

Автомобиль мчался вперед, поглощая километр за километром — все ближе и ближе к решающей встрече. Мимо проносились живописные деревушки, роскошные загородные виллы богачей, церкви с колокольнями, виноградники, серебристая зелень олив и темные персты кипарисов, словно указывающие прямо в жаркое итальянское небо, но Харриет ничего не замечала. Ее занимала лишь одна мысль: как пережить предстоящие три дня?

…Все началось в отеле «Честертон», в день встречи выпускниц престижной частной школы для девочек «Роудейл», а точнее, в тот миг, когда в зал, полный щебечущих дам, знакомой уверенной походкой победительницы вошла Роза Мостин.

Харриет и сама окончила «Роудейл». В десять лет, победив на конкурсе, она выиграла место приходящей ученицы и даже небольшую стипендию. После колледжа, отработав несколько лет в Бирмингеме, Харриет вернулась в родную школу, чтобы преподавать иностранные языки. А несколько дней назад ей позвонила директриса и попросила прийти на встречу выпускниц, дабы в ненавязчивой дружеской беседе убедить тех, у кого подрастают дочери, что «Роудейлу» в деле образования по-прежнему нет равных. Поздоровавшись и поболтав со старыми знакомыми, Харриет потягивала коктейль и размышляла, скоро ли удастся по-тихому отсюда смыться, как вдруг в дверях появилась женщина, которую Харриет никак не ожидала здесь увидеть.

Прошло восемь лет, но Роза Мостин не изменилась. Все та же ослепительная и надменная «королева красоты». И по-прежнему похожа на Харриет, словно сестра-близняшка. Огромные темные глаза вопросительно оглядывают море улыбающихся лиц. Черные шелковистые волны волос свободно лежат на плечах. Костюм Розы, несомненно, создан талантливым дизайнером (и, скорее всего, итальянцем), на поднятой в приветствии руке сверкает золотой браслет. «Само совершенство!» — думала Харриет, глядя, как Роза пробирается сквозь толпу — с одними радостно здоровается, другим (тем, кого не помнит) вежливо кивает — и наконец, осторожно улыбаясь, приближается к ней:

— Привет! Помнишь меня?

— Такое не забывается, — суховато улыбнулась в ответ Харриет, чувствуя, что все взгляды в комнате устремлены на них. — Даже сегодня, когда я пришла, метрдотель принял меня за тебя.

— Мои соболезнования, — усмехнулась Роза. Поколебавшись, спросила: — Ты здесь с кем-нибудь?

Харриет покачала головой:

— Одна.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

— Конечно, нет.

Привычно ослепительно улыбнувшись, Роза бросила взгляд на левую руку Харриет.

— Кольца нет, но в наше время это ничего не значит. Что ж, Харриет, как живешь? Что поделываешь?

Как ни хотела бы Харриет гордо ответить: «Руковожу процветающей корпорацией» — или на худой конец: «Выхожу замуж за миллионера», пришлось сказать правду:

— Преподаю в «Роудейле» французский и итальянский. Точнее, буду преподавать в следующем семестре. А пока перевожу для одной местной фирмы.

Роза кивнула.

— Да, у тебя всегда были способности к языкам. — Она помахала бармену. — Водку с тоником, пожалуйста, и еще порцию моей подруге.

Такое обращение немало удивило Харриет. В былые времена Розу Мостин и Харриет Фостер можно было назвать кем угодно, только не подругами. Кроме внешнего сходства — от которого обеим были одни неприятности, — ничто их не связывало. Харриет — приходящая ученица из бедной семьи — была в «Роудейле» человеком случайным. Кроме того, она хорошо училась, а известно, что умных и старательных соученики не слишком жалуют. Розу же наряды интересовали куда больше оценок, и она не чаяла дождаться, когда же наконец выйдет из пансиона.

— Не ожидала сегодня тебя увидеть, — заметила Харриет, принимая наполненный бокал.

Роза пожала плечами.

— А я не собиралась приходить. Просто в последнюю минуту сорвалось свидание. А я была уже одета, вот и подумала: почему бы и нет? В конце концов, отель «Честертон» принадлежит нашей семье — проверю, хорошо ли здесь обслуживают, а заодно посмотрю, насколько изменились наши одноклассники.

Несколько секунд они молча потягивали коктейли.

— Я слышала о твоих родителях… Прими мои соболезнования, — сказала наконец Харриет.

— Спасибо, — тихо ответила Роза и допила свой бокал одним глотком. — Жаль, я за рулем, а то бы еще выпила. А как твоя семья? Помню твою сестру Китти — такая высокая блондинка, здорово играла в волейбол.

Харриет кивнула.

— Она замужем. Мама по-прежнему живет в Пеннингтоне, а папа умер, когда я училась в колледже.

— Мне очень жаль. Знаю, каково терять родителей. — Роза с любопытством оглядела собеседницу. — Итак, ты все одна? Ни мужа, ни приятеля? С твоей-то внешностью — точнее, с нашей — не может быть, чтобы в твоей жизни не было мужчин!