Любовное наваждение

— Прости меня, Пози, моя критика была несправедливой. Ты действительно всего лишь делала свою работу.— Его темные глаза вспыхнули. — Ты видишь, я ужасно ревнивый?..

— Не вижу поводов для ревности,— чуть слышно прошептала она.

— Пожалуйста, свари мне кофе,— попросил он. — Я готов умереть за глоток.

И сказав это, он совершенно спокойно растянулся на широкой тахте, покрытой персидским ковром, подоткнув под локоть одну из подушек с причудливым восточным орнаментом.

В очередной раз ее удивило его умение владеть своими чувствами. Казалось, что он совершенно раскрепощен.

— Только и всего? Ты просишь меня сварить кофе? Ну знаешь, ты просто невозможен.

— Если ты так считаешь…

Он взглянул на нее, его глаза светились лукавством. О, подумала про себя Пози, какой богатый арсенал обольщения! Юмор — не менее сильное его оружие, чем сексуальное обаяние…

— И как ты думаешь взять свой кофе? Не вставая с дивана?

— Я надеюсь, ты принесешь его, когда он будет готов, — улыбнулся Рикардо.

— Если ты собираешься перейти в наступление, можешь не рассчитывать на победу,— язвительно заметила она и быстро вышла из комнаты, слыша вдогонку его низкий раскатистый смех.

Что же все-таки со мной происходит, думала Пози, занятая приготовлением кофе. Она достала две большие керамические кружки из своей коллекции, любовно собранной во время многочисленных поездок. Только по-настоящему влюбленная женщина станет готовить кофе для мужчины, который унижает ее. Однако не надо излишне драматизировать события, сказала она себе, вращая ручку маленькой старинной мельницы. И если он собирается играть в эти игры, она будет вести свою собственную партию.

Пози все еще старалась уговорить себя, что если они выпьют вместе кофе и поболтают немножко, то это разрядит накал их чувств и он не будет смотреть на нее голодным взглядом, даже если они будут сидеть рядом. И в конце концов, может быть, прекратит хотя бы сегодня настаивать на том, чтобы она стала его… возлюбленной.

Слово пронзило ее до озноба. Если бы это был кто-то другой, не Рикардо, то, возможно, она поддалась бы искушению. Красивое ухаживание, легкий флирт—что здесь предосудительного? Но с ним ничего подобного не получится, ее сердце будет разбито однажды и навсегда.

Для нее оставалось еще неясным, почему она не приняла его предложения расторгнуть контракт с «Вавилоном». Было ли это гордое упрямством, желание утвердить себя? Возможность доказать, что не испытывает к нему каких-то особых чувств, которые мешали бы ей работать в его обществе? Наверное, просто ей не нравилось, когда другие решают за нее, ведь она добивалась успеха самостоятельно!

Поставив чашку на поднос и положив на тарелку несколько кусочков домашнего бисквита, Пози двинулась в гостиную, где Рикар-до, поднявшись с тахты, с пристальным вниманием экзаменатора изучал один из ее рисунков.

Будь с ним ровна и любезна, напомнила она себе: кофе вдвоем—это хороший европейский стиль, выдержи его. Возможно, это пробудит в нем рыцарские чувства, которые компенсируют желания тела.

Казалось, все так и происходило. Он взял поднос и поставил на маленький столик между двух глубоких кресел, обитых матовой коричневой кожей. Теперь они сидели напротив друг друга. Она исподлобья поглядывала на него, поднося чашку ко рту и маленькими глотками, отпивая кофе. Пози не привыкла приглашать в гости мужчин, которые к тому же так раскрепощенно и естественно чувствуют себя в ее квартире. Рикардо производил именно такое впечатление. Он сидел, удобно откинувшись в кресле, вытянув длинные ноги, и не спеша смаковал ароматный напиток. И Пози еще раз отметила про себя, какое в нем редкое сочетание силы и непринужденной грации.

— Превосходный кофе,— сказал он, взглянув на нее с нескрываемым удивлением.

— Ты хочешь сказать, что не ожидал умения варить кофе от англичанки?

— Прошу прощения, это было довольно самонадеянно с моей стороны.

Пози облегченно вздохнула. Натянутость первых минут исчезла. Она справилась с тем ненужным напряжением, духовным и физическим, которое обычно ощущала в его присутствии.

— Бисквит? — предложила она, пододвигая тарелку.

— Спасибо. Он взял кусок, попробовал, и одна его бровь удивленно приподнялась.— Не менее превосходный, чем кофе. Только не говори, что это ты готовила его. А почему бы и нет? Что в этом странного, Рикардо?

— Для меня, Пози, все в тебе — открытие.— Твоя квартира—сюрприз. Он жестом указал на теплые бежевые стены, создающие прекрасный фон для ее рисунков в темных коричневых рамах; большие вазы китайского фарфора на камине; вышитые диванные подушки, которые она привезла из Индии; мягкий свет латунных ламп, освещающих комнату теплым оранжевым блеском.

— Тебя удивляет обстановка? — спросила она.

— Эта комната — полная противоположность тому, что я ожидал увидеть.

— А что же ты ожидал?

— Что-нибудь строгое, рациональное, короче, что-нибудь во французском стиле, простое и элегантное. Но никак не это…— В этом интерьере есть что-то личное и прекрасное и, надо сказать, тревожное… И уж точно могу сказать, что это не комната деловой женщины!

— А ты, Рикардо, видишь меня исключительно как деловую женщину? — спросила Пози, теребя носком туфли леопардовую шкуру под своими ногами и думая о том, что, видимо, этот мужчина имеет богатый опыт в области дизайна квартиры деловой женщины.

— Конечно. А разве не так?

Она была готова допустить это, но только отчасти. Деловая женщина! Фу! Как скучно и сухо! Нет, она не соответствовала этому определению, однако возражать не хотелось.

— Именно так.

— И еще,— его темные глаза оценивающе скользнули по ней,— ты печешь бисквиты…

— Конечно, я ведь женщина! — вспыхнула она, не в состоянии оставить без внимания его замечание.

— Ты не просто женщина, ты истинная женщина в полном смысле этого слова,— пробормотал он и, резким движением поставив тарелку на стол, откинулся на спинку кресла.

Какое-то время он сидел молча, заложив руки за голову и рассеянно глядя на стены.

— Должен сказать, ты очень неплохо рисуешь!

— Но почему это удивляет тебя? спросила она, чувствуя, как его похвала бальзамом растекается по сердцу. — Я ведь всегда увлекалась живописью, ты разве забыл?

Свет померк в его глазах.

— Да, помню. По правде говоря, я думал, что именно этим ты будешь заниматься в жизни, но ты выбрала занятие, противоположное твоему таланту.

Пози почувствовала болезненный укол в сердце; она подняла глаза и с решимостью посмотрела на него.

— Это потому, что за работу модели хорошо платят, а за картины—нет. В отличие от тебя я вынуждена была сама зарабатывать на жизнь.

— Так вот как ты думаешь обо мне? Считаешь, что я баловень судьбы? Ты уверена, что мне все преподнесли на блюдечке? Если так, Патриция, то ты глубоко ошибаешься. Мой отец взял меня в дело, но поставил на самую первую ступеньку служебной лестницы. Он хотел, чтобы я прошел через каждый участок производства, коим мне предстояло управлять. Мой путь не был усыпан розами: зависть окружающих, которые не в состоянии простить тебе, что в конце концов ты унаследуешь семейный бизнес, неизбежная изолированность, одиночество и работа, работа, работа…

Я трудился до седьмого пота, развивая бизнес и поднимая его на сегодняшний уровень. И продолжаю это до сих пор… Его голос странно сорвался.

— В твоих словах столько горечи, — тихо сказала она.

— Возможно. Меня беспокоит, что в течение нескольких лет большие деньги были пущены на ветер стараниями моей мачехи, но, надеюсь, что вскоре все будет восполнено.— Он холодно усмехнулся.— Мой отец сейчас занят разводом. Потребуется еще какое-то время, но, слава Богу, скоро все закончится.

Его усмешка исчезла, и губы плотно сжались.

— Ты осуждаешь ее за расточительность? Я помню, была какая-то история с кредитными карточками. Бьянка рассказывала про громадные счета…

— Жадность простительна,— перебил он,— предательство — нет.