Восточные грезы

— Сэр, я хотела бы попросить вашего разрешения удалиться.

— Твоя жена ушла. — Улыбнувшись, Захра провела пальцами по его рукаву.

— Тебе не стоило приезжать сюда, — сухо сказал Кадир.

— Как ты можешь так говорить, ведь я же вижу, как нужна тебе!

Кадир покачал головой. Ему совсем не понравилось, когда Захра, представив себя во дворце его близким другом, повсюду неотступно следовала за ним. Якобы все, чего она хотела, — это использовать новые возможности, открывающиеся перед двумя странами. Когда он отчитал ее за опрометчивое поведение, она тут же повинилась, но умоляла его не отсылать ее обратно до тех пор, пока не будут закончены все деловые переговоры. Кадир неохотно согласился.

— Я знаю, что мне нужно найти себе кого-нибудь, — сказала она. — Но как я могу, когда ты единственный мужчина, которого я хочу? Я никогда не буду твоей королевой, но ты все же мог бы найти в своей жизни и для меня место. Пусть я буду той, с кем ты мог бы спокойно провести несколько часов.

— Это все глупые разговоры, Захра, — остановил ее Кадир. — Я женат, должен управлять страной и быть примером для своего народа.

— Но я нужна тебе, Кадир. Нам суждено быть вместе. Мы и были бы вместе, если бы не твоя мать. Она призналась тебе в своем грехе, и ты отстранился от меня. А до тех пор…

— Хватит! Я не собираюсь слушать оскорбления в адрес своей матери. Ты забываешь, что она была твоей королевой. — Он не позволит Захре заставить его чувствовать себя виноватым в том, что их отношения закончились. Он не был ее первым любовником и никогда ничего ей не обещал.

— Твоя мать предала своего мужа, она недостойна была быть королевой.

— Ты забываешь, что она сама была практически ребенком, когда решила скрыть от своего мужа, кто был отцом его первого сына. — Кадир с удивлением обнаружил, что, защищая свою мать, невольно повторил слова Натали.

— Кадир, зачем нам спорить с тобой, когда мы могли бы заняться куда более приятными вещами?

Вот в этом была вся Захра — коварная, чувственная женщина, которая прекрасно знала, что нужно мужчине в постели. Тем не менее, эмоционально она оставляла его совершенно холодным.

Кадир прогнал неподобающие мысли. Не имело значения, какими в прошлом были их отношения, в будущем для них не было места. Он недвусмысленно дал это понять Захре, когда решил принять предложение своего отца.

— Тебе не следовало приезжать сюда, — еще раз твердо повторил он. — Ты должна вернуться в Хадию.

Захра смотрела в сторону, и он не увидел вспышку ярости в ее глазах, когда, наклонив голову, она покорно произнесла:

— Конечно, если ты так хочешь, Кадир.

Кадир знал, что не может нарушить протокол во время официальной встречи. Если он отвергнет Захру прилюдно, это вызовет ненужные слухи. Но он был просто не в силах остановить себя. Отступив в сторону, он стряхнул ее руку со своей руки.

Почему Натали так поспешно исчезла? Он видел, как она разговаривала с королем. Не сказал ли его отец чего-нибудь, что обидело ее? Возможно, он спросил невестку, когда, наконец, услышит от них новости, которые ему так не терпелось дождаться?

— Ты не можешь меня обмануть, Кадир, — снова начала Захра. — Я знаю, что ты меня хочешь. Дай мне быть той, что родит тебе первого ребенка. Дай мне первой подарить тебе сына… приходи ко мне сегодня ночью…

— Захра, ты несешь чепуху и знаешь это, — оборвал ее Кадир. — К тому же ты уже опоздала.

Натали беременна и клянется, что это его ребенок.

Сможет ли он когда-нибудь поверить ей? Ведь, если она говорит правду, это может стать для них новым началом. Он посмотрел на Захру. Что, черт возьми, нашло на нее? Она знала, что восстановить их отношения невозможно, но тем не менее продолжала настаивать. Кадир надеялся, что, сообщив о беременности Натали, он наконец заставит ее образумиться.

Было три часа ночи. Натали так и не смогла уснуть. Где сейчас Кадир? Неужели в постели у своей любовницы? Это было бы неудивительно, ведь он сам настаивал, чтобы она остановилась не во дворце, а на частной вилле.

Натали вздрогнула от неожиданности, услышав щелчок открывшейся стеклянной двери. Впустив в комнату прохладный воздух из сада, Кадир бросил взгляд в сторону постели, где лежала Натали.

— Что случилось? Ты решил, что неблагоразумно проводить всю ночь со своей любовницей?

Почему она это сказала? Она же обещала, что не позволит себе вновь опуститься до банальной ревности. Но, к несчастью, Натали уже начала понимать, что с некоторыми эмоциями бывает очень трудно справиться.

— О чем ты говоришь?

Натали услышала в его голосе что-то еще, кроме раздражения. Усталость? Но она решила не обращать на нее внимание.

— Ты прекрасно знаешь, о чем. Захра — твоя любовница. Она сама сказала мне об этом еще в Хадии. Ты пригласил ее сюда и сегодня вечером показал всем, какого рода отношения вас связывают.

— Я не приглашал ее сюда. — Кадир устало опустился на край постели и так и остался сидеть, повернувшись к ней спиной.

— И ты рассчитываешь, что я поверю тебе?

— Надеюсь. Видишь ли, в отличие от тебя я не лгу.

— В отличие от меня? Ты обвиняешь меня с такой легкостью, как будто все обо мне знаешь. А правда заключается в том, что ты не знаешь обо мне ничего. Потому что, даже если я однажды позволила себе насладиться своей чувственностью — что вполне естественно для женщины моего возраста, — это вовсе не значит, что я ею злоупотребляю. Возможно, тебе будет интересно узнать, что до той нелепой ночи в Венеции у меня не было мужчины в течение пяти лет. И это был мой выбор. Ты, конечно, мне не поверишь. Ты предпочитаешь верить худшему обо мне, поскольку это укрепляет тебя в твоем решении думать плохо о своей матери. Ведь ты не собираешься прощать ее. Она умерла, моля тебя о прощении, которого ты так и не дал ей…

— Нет…

Его сдавленный выдох вернул ее к действительности. Как ни плохо, ей было, это все равно не давало ей права делать ему больно. А кроме того, она слишком любила его, чтобы намеренно причинить боль.

— Я не мог позволить ей умереть непрощенной… Конечно, я сказал, что я ее понимаю. Разве мог я поступить иначе? Ведь она моя мать…

Натали почувствовала, что у нее пересохло в горле.

— Извини… Мне не стоило говорить этого.

— Пожалуй… Что же касается Захры… Да, когда-то мы были любовниками, но после смерти моей матери все изменилось. Ее решение приехать сюда не имеет ко мне никакого отношения, и я ясно дал ей понять, что для нее нет места ни в моей жизни, ни в моей постели.

Неужели Кадир говорит правду? Если так, то эта внезапная перемена от враждебной настороженности к доверию могла бы привести к лучшему взаимопониманию между ними. И возможно, в свое время… он даже полюбит ее.

— Так если ты не был с ней — где же ты был?

— Бродил по саду, размышлял. — Неожиданно он сменил тему. — Ты сказала, что до Венеции у тебя никого не было. Я не дурак, Натали. И знаю, на что может пойти женщина, чтобы защитить своего ребенка. Моя мать говорила, что вовсе не из-за любви к королю Джорджио она врала своему мужу. Якобы она делала это из-за любви ко мне, ее сыну. Она сказала мне, что когда в теле женщины зарождается новая жизнь, ее основной заботой становится эту жизнь сохранить — независимо от того, какие у нее до этого были чувства или моральные принципы. Ты во многом напоминаешь мне мою мать — заботой о других и силой духа.

— И поэтому ты думаешь, я солгала тебе насчет отца ребенка, — это ты хотел сказать?

Казалось невероятным, что между ними идет такой откровенный разговор, когда всего лишь час назад Натали думала, что он держит в своих объятиях другую женщину. И все же Кадир не нашел в себе сил поверить ей. Но, в конце концов, они так мало знают друг о друге. Он попросту испугался и включил свои защитные механизмы.

— Ты лжешь мне. Я знаю это.

— Я говорю тебе правду. Этот ребенок — твой ребенок. Возможно, мне вообще не стоило признаваться, что я беременна, — вырвалось у нее в отчаянии. — Наверное, мне стоило сказать, что я забеременела после свадьбы. Только мне не хотелось, чтобы наши отношения были построены на лжи. — Она положила руку на живот. — Это твой ребенок, Кадир. Если ты не веришь мне, твои сомнения развеет ДНК-тест. Правда, его можно сделать только после того, как малыш родится.