Лекарство для двоих

– Я не собираюсь отнимать ее у тебя, Лейси, – раздались тихие слова Льюиса. Они лишь подтвердили то, что она и так знала: она выдала ему свой безотчетный страх, свой ужас перед его намерением стать между ней и Джессикой. – Я здесь совсем не для того. Видит Бог, как неприятно мне произносить эти слова, но я был бы рад, если бы она оказалась не моей дочерью.

Он был бы рад, если бы Джессика оказалась не его дочерью. Лейси недоверчиво воззрилась на него, оцепенев от злости или даже ярости. Ей понадобилась не одна секунда, чтобы осознать свою непоследовательность. Откуда взялась эта злость за высказанный им отказ от Джессики? Ведь минуту назад ее приводила в ужас одна мысль, что он может заявить на дочь отцовские права.

– Если ты боишься, что мы станем предъявлять к тебе какие-либо претензии… – холодно начала она.

Он тут же прервал ее, проговорив:

– Не будь смешной, Лейси, – чем заставил ее обратить на него полные горечи глаза и вызывающе бросить:

– Тогда что? Дело в твоей жене?.. Детях? Не хочешь, чтобы ониузнали? Неужели ты до такой степени стыдишься нас… нашего брака и того, что я, твоя нежеланная жена, родила от тебя ребенка? Если ты так сильно не хотел этого ребенка, нужно было быть поосторожней. Только, если мне не изменяет память, ты, казалось, так же радовался возможности иметь детей, как и я. На самом деле…

– У меня нет жены и детей.

В тихих словах прозвучала такая мука, что Лейси замолчала.

– Послушай, может, присядем? Я… – Он неловко двинулся к ней, и она нахмурилась, заметив, что он слегка хромает.

– Ты ушиб ногу? Давай… – Ее реакция была инстинктивной и чисто по-женски заботливой; однако Лейси растерянно замерла, когда он шагнул еще раз, но назад, как будто защищаясь от нее.

– А, ерунда. – Он был резок, почти груб, он отталкивал ее… сноваотталкивал, поняла она, заливаясь краской стыда.

– Гостиная там, – показала она на дверь из прихожей. – Проходи, устраивайся, а я пока заварю чай.

Пить ей особенно не хотелось, но требовалось время, чтобы свыкнуться с ситуацией. Мозг ее, должно быть, полностью осознал, что присутствие Льюиса никоим образом не связано с ней самой, с их прошлыми супружескими отношениями, с их близостью любовников. Но тело упрямо отказывалось признать эту правду. Ее тело…

Ее тело реагирует на реальное присутствие Льюиса точно так же, как оно реагировало в снах, вынуждена была с горечью признать Лейси, вбегая на кухню и поспешно закрывая за собой дверь.

Голова у нее все еще болела, но тошнотворный ужас, охвативший ее при мысли, что Льюис собирается забрать у нее Джессику, уже прошел.

Удивительно, как легко она поверила его словам. Ведь у нее нет ни малейшей причины вообще верить ему.

Чайник вскипел, она заварила чай и поставила чашки на поднос. Зайдя с подносом в гостиную, она увидела, что Льюис стоит у окна, рассеянно потирая левое бедро. Услышав стук двери, он обернулся, пошел к ней навстречу, взял у нее из рук поднос и спросил, куда его поставить, а потом сделал комплимент насчет обстановки в комнате:

– У тебя всегда был дар придавать дому тепло и уют.

Она не сводила с него темных от боли глаз. Все ее самообладание улетучилось, едва она заметила за его словами мрачную серьезность, увидела на его лице странное, торжественное выражение.

Ей показалось, что находиться здесь вместе с нею мучительно для него.

– Значит, сомнений нет: Джессика – моя дочь.

Тяжелая как свинец интонация почему-то заставила ее вздрогнуть.

Не в силах вымолвить ни слова, она лишь кивнула.

– Тогда я должен кое-что рассказать тебе. Я сам не знал об этом до того, как мы поженились, иначе я бы никогда… У меня то же самое врожденное заболевание, от которого страдает Майкл Салливан. Мне как-то удалось избежать обычных тяжких симптомов этой болезни, от которых, как правило, мальчики умирают еще в детстве. Но тем не менее я – носитель болезненного гена, и более чем вероятно, что и Джессика – тоже.

Лейси невольно приподнялась в кресле, движимая всепоглощающим желанием подойти к нему, обнять, как маленького Майкла, прижать к себе и успокоить тихими, ласковыми словами: она рядом, она любит его – и все будет хорошо. Потом она очнулась и рывком откинулась назад, на спинку кресла. Ее начало трясти – не столько от его признания, сколько от того, что открылось ей теперь со всей очевидностью. Оказалось, что годы не имели никакого значения, что ее сердце просто на время заледенело – сердце юной девушки, навечно отданное ему одному. Но нет, не может она все еще любить его. Он для нее – чужой человек; физически, может, и нет, но во всем остальном…

– Я понимаю, каким это должно быть для тебя ударом. Мне понадобилось двадцать лет, чтобы привыкнуть к этой мысли, но я все еще не забыл, что почувствовал, когда узнал правду. Я понятия не имел, что ты ждешь ребенка. Я думал… – Он помолчал. – Джессике обязательно нужно сказать.

Лейси потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть в его слова. Она была все еще под впечатлением своего собственного горького открытия. Что это значит – «узнал правду»? Каким образом он ее узнал? Почему же он ничего не рассказал тогда?

– Видит Бог – меньше всего мне хотелось передать свою болезнь невинному младенцу, а потом нести ответственность за чьи-то страдания… Этого не должно было случиться. Если бы я только знал, что ты беременна…

– То что? – дрожащим голосом перебила Лейси. – Заставил бы меня сделать аборт… избавиться от нашего ребенка… так же как ты избавился от меня, своей жены? Если так, то почему же ты сразу не сказал, почему вообще женился на мне? Ты говорил, что хочешь детей.

– Это длинная история. Я не затем сюда пришел, чтобы предаваться жалости к собственной персоне, Лейси. Я глазам своим не поверил, когда увидел тебя на сцене в том зале, а потом в ресторане… А сегодня, когда узнал, что у тебя есть взрослая дочь…

– А что ты вообще здесь делаешь? – с горечью перебила она.

– Так получилось, что мой случай весьма необычен. Носители этого заболевания – мужского пола – крайне редко доживают до моего возраста, не говоря уж о том, что лишь единицы совершенно не страдают от сопутствующих болезней. Мой врач предложил мне приехать сюда и встретиться с Иэном. Сейчас проводят новые опыты. Вводят мальчикам, страдающим этим заболеванием, антитела взрослых носителей. Это новейшая технология, и, похоже, с ее помощью удается достичь ремиссии в заболевании. Единственная проблема в том, что вводить имеет смысл антитела только взрослых мужчин – носителей заболевания, а нас не так уж много. – Он неуклюже шевельнулся в кресле, и она озабоченно нахмурилась. Его нога. Наверное, здесь есть связь? Она вздрогнула, представив себе его боль… страдания…

– Значит, ты узнал о Джессике совершенно случайно?

– Да, – подтвердил он. – Но теперь и она должна узнать. Возможно, она захочет предпринять какие-то шаги, чтобы не передать свое заболевание по наследству. Нелегкое решение для юной девушки на пороге жизни, но в конечном счете…

Лейси нахмурилась еще сильнее. Обернувшись, она взглянула на него.

– Ты что, предполагаешь, что Джессике следует подумать о стерилизации? – в ярости выпалила она.

– Это был бы самый логичный… и безопасный выход, – согласился Льюис, растягивая слова и избегая встречаться с ней взглядом.

– Хочешь сказать, что отказываешь ей в праве иметь детей? – Голос Лейси дрожал от сдерживаемых чувств.

– Я хочу уберечь ее и ребенка, который мог бы у нее родиться, от грозящей им боли… страданий… и неминуемой смерти, – глухо ответил он.

Лейси моргнула, почувствовав, что слезы застилают ей глаза.

– Теперь уже все не так, – проговорила она. – Есть новые методы… тесты. Джессика сможет рожать только девочек. Как ты мог даже подумать о том, чтобы лишить собственного ребенка возможности иметь детей? – В ее голосе зазвенели слезы.

– По-твоему, для меня это так просто? – резко возразил, поднимаясь, Льюис. – За эти годы я столько передумал… Обнаружив правду, я пошел на вазектомию [1].

1

Вазектомия – перевязка семенных канатиков.