Сицилийский ревнивец

— Что? — Софи побледнела как полотно. Она не могла уразуметь, на что направлены его гневные высказывания. И решила ударить наугад. — Ты меня за идиотку принимаешь? Я прекрасно знаю, что у тебя с твоей неприкосновенной сестрицей давняя связь. Думаешь, я не вижу ваши бесстыдные поцелуи у всех на глазах, невзирая на мое присутствие? Это просто отвратительно!

— Замолчи! — закричал Макс и двинулся на нее. — Прекрати немедленно, слышишь?! — Он крепко сжал ей руку.

— Мне больно, — взмолилась Софи.

— А мне плевать! Любого другого я стер бы в порошок за меньшие обвинения.

— О каких обвинениях ты говоришь? Я только констатирую очевидное.

— Ты действительно считаешь, что это так?

— Не хочешь ли ты сказать, что я придумала вашу близость с Джиной? Да это же бросается в глаза. И не только мне.

— Единственная правда заключается в том, что Джина — моя сестра. Допустим, что иностранцам трудно понять наши традиции, но в Италии не считается постыдным поцеловать родственника, если очень рад его видеть. И выкинь из головы все эти грязные мысли, — начал оправдываться Макс, потом замолчал и неожиданно рассмеялся. — Ты что, ревнуешь меня?

— Ревную? Не льсти себе! Не понимаю, зачем ты лжешь? Вспомни свою жизнь, и ты поймешь, что я права. Я ведь работала в твоем отеле семь лет назад, — сказала Софи, восстанавливая в памяти то, что множество раз, но безрезультатно пыталась забыть. — Марин не раз предупреждала меня о сонмище женщин в твоей жизни, показывала журнальные статьи о твоих похождениях. И про Джину, связь с которой не одобрял твой отец, она мне тоже говорила. Я долго не хотела ее слушать. Если бы не случайность, которая привела меня к тому месту, где вы с Джиной решали мою участь. Не хотела верить, пока сама не услышала, что на ее вопрос, зачем тебе этот брак, ты ответил, что женишься на мне только потому, что не предохранялся. Затем она стала расписывать в ярких красках будущность беременной дурочки, оставленной своим мужем-повесой, который не станет ради нее менять своих привычек. Для меня этот рассказ стал настоящим открытием. — Софи почти перешла на крик. — А потом ты утешил свою сестру, заявив, что, возможно, тебе не придется ничего мне рассказывать, если я не беременна от тебя. Тебе крупно повезло. Я не была беременна. Мне повезло, что не оказалась впутанной в эти трехсторонние отношения. И не надо мне врать про итальянские традиции. Вся твоя римская квартира набита вещами твоих любовниц. Склянка с лекарством Джины, заколка для волос, духи… — Софи сделала паузу и набрала побольше воздуха в легкие. — Единственное, чего я не понимаю, — почему Джина терпит все это? У меня нет выбора, а ей это зачем? — она впервые за все время своего монолога посмотрела на Макса. Тот был в ярости и еле держал себя в руках.

— Замолчи немедленно! — Он был красен и свиреп. Но гнев спадал, по мере того как Макс осознавал, что помесь слухов и неверно понятых обрывочных фраз заставила Софи отвергнуть его любовь семь лет назад, а вовсе не страх перед его болезнью, как он всегда полагал.

— Нет уж, я слишком долго молчала, поэтому тебе придется выслушать меня до конца.

— Боже мой! — Макс нежно обнял ее и прижал к своей груди. — Так вот, оказывается, в чем дело! Глупышка. Все это не более чем сплетни.

— И фотографии в журналах тоже?

— Фотографии не доказывают, что я спал со всеми этими женщинами. С некоторыми — да, но только с некоторыми.

— И что это меняет?

— То, что ты знаешь далеко не все. Мы оба с тобой заблуждались. Послушай. Тот мой разговор с Джиной касался не любовных интриг. С Джиной у меня чисто родственные и дружеские отношения. Тебя это может шокировать, но у Джины давний роман с Розой. Как ты могла поверить этой сплетнице Марин?

— Она сказала, что это общеизвестный факт. Зачем ей лгать?

— Из зависти, например. А с Джиной мы говорили по поводу моего медицинского обследования, которое должно было занять несколько дней. У меня обнаружили симптомы рака, и Джина убеждала меня отложить объяснение с тобой до постановки точного диагноза. Пойми, она ополчилась на тебя, потому что уверена, что ты рассталась со мной именно из-за моей болезни. Признаться, я тоже так думал.

— Ты действительно был болен? Но ты выглядел таким крепким, — недоуменно лепетала Софи. — И что это за болезнь?

— Рак яичек. Но теперь я совершенно здоров.

— Боже! Мне так жаль, так жаль! — запричитала она и крепко прижалась к Максу. — Если бы я знала! Я была бы…

— Мне не нужна твоя жалость. Прежде чем ты начнешь клясть себя за то, что случилось, должен признаться. Тогда я сознательно соблазнил тебя. Я услышал дурные новости, касающиеся моей мужской состоятельности, и решил доказать самому себе, что не безнадежен.

— Счастлива была послужить твоему тщеславию.

— Не только. Ты мне еще доставила огромное наслаждение, — добавил Макс и рассмеялся. — Другими словами, мы оба сглупили. Как жаль, что мы с тобой потеряли семь лет. Впрочем, не будем думать о прошлых ошибках. Теперь все это не имеет никакого значения, потому что мне очень нравятся наши нынешние отношения.

— Нет.

— Да, милая, да. Предлагаю забыть прошлое и сосредоточиться на настоящем.

— Но…

Позже, лежа в его объятьях, Софи могла больше не стыдиться сильных чувств к единственному в своей жизни мужчине.

— Мне очень жаль, что с тобой приключилась такая история, — проникновенно произнесла Софи и посмотрела на Макса увлажнившимися глазами.

— Я не нуждаюсь в твоих слащавых сочувствиях, — неожиданно огрызнулся он и покинул ее постель.

Глава одиннадцатая

Проснувшись на следующее утро позже обычного, Софи почувствовала себя нездоровой. То ли причиной тому была беспокойная ночь, то ли горькое осознание роковой ошибки и чувство вины перед Максом и Джиной. Казалось, клубок распутан, но радость была мимолетной. Макс предпочел переночевать в собственной спальне, предварительно сообщив ей, что не нуждается в сочувствии женщины, которой платит за любовь. Легенда о ее сексуальной неразборчивости все еще гнездилась в его сознании и управляла многими поступками.

Была пятница. Как правило, в этот день он отбывал в Рим. У Софи возник вопрос, намерен ли он развеять заблуждения Джины относительно нее, или оставит все как есть? Впрочем, какая ей разница? Софи горько вздохнула. Ее нынешняя связь с Максом основана не на любви и доверии. Одевшись, Софи спустилась на кухню и выпила чашечку наскоро сваренного крепкого кофе.

— Что бы вам хотелось на завтрак? — осведомилась Мария.

— Не беспокойтесь, мне ничего не надо, — устало ответила Софи и извлекла из вазы с фруктами радостно-желтый банан.

Вернувшись к себе, Софи достала визитную карточку профессора Манты и после коротких колебаний позвонила ему. Он обрадовался, и они быстро договорились о встрече.

Софи категорически отказалась от услуг Диего, заявив, что воспользуется общественным транспортом, и ушла раньше, чем он смог что-либо предпринять. Впервые за долгое время она почувствовала себя свободной. После стандартного собеседования с директором школы, организованного профессором, она дала согласие замещать отсутствующего до каникул преподавателя дважды в неделю по утрам. После завершения обычных формальностей профессор Манта предложил ей выпить кофе в кофейне «У Флориана» прежде, чем ему придется вернуться в клинику. Именно там и нашел ее Макс.

Ранним утром он заглянул в спальню, рассчитывая рассеять напряженность, возникшую после вчерашнего разговора и его ухода, однако Софи спала так сладко, что рука не поднялась будить ее.

Макс несколько минут постоял рядом, любуясь свернувшейся калачиком спящей девушкой и размышляя о том, что, какой бы ветреницей она ни была, все равно он ее перещеголял, ведь своими любовными похождениями он любому даст фору.

Подобные мысли, как ни странно, успокоили его, и он, осторожно поцеловав Софи, уединился в своем кабинете, перемежая телефонные разговоры бумажной работой.