Сицилийский ревнивец

Детали ушедшего дня стали всплывать перед ее мысленным взором. После повторного занятия любовью Макс под конвоем сопроводил ее до отеля, чтобы она забрала вещи из номера. Затем последовал напряженный совместный ужин, после которого Макс вновь захотел предаться похоти. Доведя ее до исступленного желания, он внезапно отстранился и, отмахнувшись от ее мольбы продолжить, спросил: «Эйб хоть раз вызывал у тебя такое желание?» Только получив ожидаемое «нет», он завершил начатое.

Вытирая мокрые волосы полотенцем, Софи подумала, что если эта комната предназначена для ее проживания, то стоило бы заниматься «этим» в опочивальне самого Макса.

— Тебе помочь? — услышала она его голос за спиной и резко обернулась.

— Откуда ты взялся? — недовольным тоном спросила она его.

Макс стоял в проеме двери, которой она прежде не заметила. Одетый в темно-синие брюки и такого же цвета футболку, статный и свежий, он пренебрежительно взирал на свою обнаженную и растрепанную любовницу. Она тотчас покрылась румянцем.

— Из преисподней, — мрачно пошутил он. — По правде говоря, я из своей комнаты, которая находится прямо за этой дверью. Эта ванная комната общая для обеих спален, так же как и гардеробная.

Подойдя, Макс взял из ее рук полотенце и принялся вытирать ее волосы. Хотя это и было приятно, Софи отстранилась, памятуя об унизительности своего положения в доме Макса.

— Благодарю, но я бы предпочла фен.

— А я предпочитаю именно этот способ, — отозвался Макс и, отбросив полотенце Софи, поцеловал ее своим коронным поцелуем.

— И чем мы займемся? Неужели…

— Собирайся, — резко прервал ее Макс. — Мы вылетаем в десять.

— Вылетаем?

— Ты слышала. — Макс не спешил объявлять ей о своих планах и только после долгой паузы нехотя продолжил: — У нас ленч в узком семейном кругу. Я договорился о нем вчера перед ужином. Жду тебя в холле без пятнадцати десять. Не задерживайся. — Он поспешил на свою половину и, остановившись в дверях, добавил как бы невзначай: — Я не сказал? В кругу твоей семьи. Хочу знать, стоят ли они этих жертв.

Не понимая, что происходит, Софи направилась в гардеробную и обнаружила там свои наряды аккуратно развешанными на вешалках. Торопливо одеваясь, Софи раздумывала, какую каверзу замыслил на сей раз неутомимый мститель, сводя ее с собственным отцом.

Одевшись, она подошла к зеркалу и перехватила волосы красным шелковым платком. На ней был вчерашний синий костюм, но белую шелковую блузку она сменила на алый хлопковый топик. Решив, что выглядит в полном соответствии с невысоким мнением Макса о себе, она покинула гардеробную.

Софи вспомнила, как много лет назад, пролистывая мамин дневник, она наткнулась на упоминание об экономке Мег, любовнице ее отца. Там же мама сформулировала свое определение любовницы — единственная женщина, которую холят и лелеют, но потом безжалостно вышвыривают за дверь. Возможно, мама иронизировала. А теперь Софи столкнулась с совершенно иным взглядом на эту роль. Если бы ей самой пришлось определять значение этого слова, она бы сказала так: любовница — это женщина, тело которой используется в обмен на материальные блага. Постаравшись внушить себе, что ей все это совершенно безразлично, она спустилась в холл.

— Пунктуальная женщина, хвалю, — завидев ее, кивнул Макс. — Вероятно, ты страстно желала снова видеть меня, поэтому и спешила, — саркастически продолжил он.

— Нет, ошибаешься. Мне просто интересно узнать, что ты задумал, — не менее саркастическим тоном парировала она.

— Я бы хотел предупредить тебя, чтобы ты держала свой ротик на замке, — неучтивым тоном прошипел Макс и поцеловал ее требовательным хозяйским поцелуем, который он, судя по всему, решил использовать постоянно в качестве демонстрации своей власти. Каково же было его удивление, когда Софи в отместку жадно обхватила его шею и вернула ему поцелуй. — Эта пташка без ума от меня, — самодовольно изрек Макс. — Не стоит так нервничать. Уверяю, папочка будет счастлив увидеть свою любимую девочку живой и здоровой, несмотря ни на что.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что ему предстоит узнать всю правду.

— Ты — отъявленный негодяй. Ты не смеешь так поступать, даже если мы с ним самые презренные люди на свете. Я не позволю тебе унижать моего отца. Новость о том, что я стала твоей любовницей при таких обстоятельствах, может убить его.

— Я рад, что ты это понимаешь, но я имею в виду свою версию правды, подретушированную и облагороженную. Доверься мне, дорогуша. — Макс фамильярно обнял ее за талию и потащил к выходу. — Представь, что мы подружились на Сицилии семь лет назад, затем встретились в Южной Америке, а в Венеции стали не разлей вода. Поверь, он порадуется за нас обоих.

— Вряд ли мой отец поверит в подобную чушь.

— Поверит как миленький. Потому что будет счастлив поверить в это. Ему же будет выгодно. Вдовец, который после многих лет одиночества целиком и полностью подчинился молоденькой женщине, вряд ли станет тебя в чем-нибудь упрекать.

— Как ты это себе представляешь? — Софи удивила его осведомленность, но сказанное было сущей правдой.

— Элементарно. Ты великолепно сыграешь всепоглощающую страсть ко мне. Я тебя отлично подготовил прошлой ночью. Твой недавний порочный поцелуй — лучшее тому доказательство.

Они добрались до Лондона на борту его частного самолета. В полете Макс и Софи сидели плечом к плечу. Но он, словно не замечая ее присутствия, изучал бумаги, которые уже при взлете извлек из портфеля. Софи своими переживаниями довела себя почти до нервного срыва, и у нее даже стала едва заметно подергиваться нижняя губа.

— Макс, мой отец далеко не дурак, даже если его поступки говорят об обратном. Ты уверен?.. — дрожащим от волнения голосом заговорила она, но тут же замолчала, когда он взглянул на нее, сняв с носа очки.

— Не знала, что ты носишь очки, — произнесла она, не решившись заговорить о мучивших ее проблемах.

— Ты многого обо мне не знаешь, Софи. Но это исправимо. У нас впереди масса времени. А насчет отца не волнуйся. Он поверит. Его дочь выглядит такой… удовлетворенной! — сказал он и, как обычно, властно поцеловал ее в губы.

На въезде в имение их встретила табличка «Продается». Софи пешком дошла до дома по каменной дорожке. Обнялась с братом, который, завидев лимузин, на котором приехала сестра, тут же напросился прокатиться. Софи была рада составить малышу компанию, пока Макс и отец беседовали тет-а-тет. Они доехали до деревенского паба и повернули обратно к дому. Тим был в восторге от поездки, напряжение же Софи только возросло.

За ленчем она сидела по левую руку своего отца. Справа устроился малыш Тим, и Софи старалась выглядеть спокойной. Однако близость Макса и Марго выбивала ее из колеи. Очевидно, во время личной беседы Макс уверил Найджела, что всячески будет стремиться помочь тому с минимальными потерями разрешить проблемную ситуацию, поскольку ему тяжело сознавать, как страдает милая Софи. Все были бесконечно счастливы, и Софи стремилась соответствовать общему порыву. Скрывая свою брезгливость, она неотрывно наблюдала за маневрами мачехи, принявшейся кокетничать с Максом Куинтано. Но тот стоически не поддавался на ее уловки и крепко держал Софи при себе до того момента, пока Марго по праву хозяйки не развела эту образцовую пару по разным концам обеденного стола. На все вопросы об истории их с Софи отношений Макс придерживался заранее, разработанной легенды, согласно которой эта нимфа запала ему в душу семь лет назад, пробудив в нем столь пылкие чувства, что ему захотелось встретиться снова. Теперь, мол, они неразлучны. Повествуя трогательную историю о двух влюбленных сердцах, Макс то и дело обращался к Софи за подтверждением: «Не так ли, сокровище мое?» «Да», — с трудом выдавливала из себя девушка. И все шло почти идеально до тех пор, пока мачеха не попросила падчерицу помочь ей на кухне приготовить кофе.

— В тихом омуте черти водятся. Заарканить такого… мужчину. Если удастся правильно разыграть партию, он женится на тебе. Не стоит пренебрегать классическими приемами. Ты ведь хочешь детей? Забеременей от него, и он не отвертится. Даже если не женится на тебе, ты с ребенком будешь обеспечена до конца дней твоих. Софи окончательно убедилась в обоснованности своих подозрений относительно мачехи. Она с самого начала полагала, что Марго забеременела «злонамеренно», но, поскольку была без ума от брата, великодушно простила ей этот подвох.