Соблазнить дьявола

– А не прибавка к жалованью? Полк, казалось, задумался.

– Вы очень добры, сэр. Но теперь я не один. Может, вы примете Мег на службу, пока не появятся дети?

Вздохнув, Девеллин сунул записку в карман.

– Почему-то у меня такое ощущение, Полк, что теперь я навеки должен буду заботиться о тебе, Мег и твоих мнимых отпрысках? – спросил он. – Хорошо. Женись. Ведь хоть кто-нибудь должен быть счастлив.

Не успел он закончить, как в дверь постучали, и звук эхом разнесся по дому.

– Я открою, сэр. – И Полк вылетел из кабинета.

– Ты кого-нибудь ждешь, Дев? – с беспокойством поинтересовался Аласдэр.

– Боюсь, что так, – мрачно ответил Девеллин, взглянув на часы. – Это почти наверняка моя мать.

Аласдэр вскочил с кресла.

– Мне лучше выйти с черного хода, старина. Полагаю, вечером ты должен сходить в «Кросс-Кейз», чтобы раз и навсегда покончить с делом Сидони.

– Какого дьявола я должен?

Задержавшись у двери, Аласдэр с некоторой печалью взглянул на друга.

– Любому понятно, Дев, что ты влюблен в нее. Ты бросил развратничать, играть в карты и пьянствовать. Разве не будет позором, если Сидони умудрится погубить себя после столь необычайной сцены раскаяния?

Погубить себя? В словах Аласдэра был резон. Холодок пробежал у Девеллина по спине, когда он снова достал записку. Он решил, что Сидони прекратит свои выходки, раз ему теперь известно, кто она. Но, судя по этой записке, она, возможно, и дальше будет играть роль Черного Ангела. В коротком тексте угадывался намек на тайну плаща и кинжала. И принес ее какой-нибудь уличный мальчишка. Или ее просто сунули под дверь, за это Девеллин поставил бы свой последний шиллинг. Это был ее сигнал к некоему действию. Но какому?

Потом его осенило. В записке не говорилось «Жди меня в "Кросс-Кейзе"». Возможно, Ангел должна встретиться с кем-то еще. Возможно, с тем, кого выбрал автор записки? Или с жертвой? – Чем дольше маркиз раздумывал над этим, тем больше склонялся к мысли, что автор был своего рода сообщником. Многие проститутки имеют сутенеров и любовников. Подобное заключение оставило у маркиза неприятный привкус во рту. Но ведь Черному Ангелу кто-то же помогает.

На том его размышления и закончились, ибо в кабинет вплыла ее светлость, поистине величественная в блестящих голубых шелках и украшенной перьями шляпе. К тому же она выглядела сияющей. И несколько… победоносной. Явно не к добру.

– Элерик, дорогой мальчик, – сказала она, беря сына за руку. – Какой ты сегодня бледный.

– Я вполне здоров, мама, – ответил маркиз и подставил щеку для поцелуя. – Ты прекрасно выглядишь.

Ханиуэлл, двадцать лет прослуживший герцогине, почтительно следовал за нею с подносом свежезаваренного чая. Он уже забрал остывший кофе и вышел, пока герцогиня снимала перчатки и наливала чай.

– Итак, – начала она, передавая чашку Девеллину, – мне сообщили, что вчера ты заезжал на Гросвенор-сквер.

Маркиз уже очень сожалел об этом. Слишком поздно.

– Да, мэм. Под влиянием минуты.

– Я также узнала, что прошлым вечером тебя видели на благотворительном приеме Уолрейфена, – настойчиво продолжала ее светлость. – Ты поднял большой переполох, мой дорогой. Каким образом тебя пригласили?

Девеллин пожал плечами.

– Это устроил Аласдэр. Очевидно, Уолрейфен приглашает всех, кто, возможно, проголосует за тори в этом веке или следующем.

– Боже! Я не подозревала, что у тебя есть политические симпатии.

– Я и сам не подозревал, – сухо ответил маркиз. – Но ты ведь знаешь Аласдэра.

– Конечно. – Мать натянуто улыбнулась, словно это обстоятельство причинило ей боль. – Во всяком случае, я была вчера у тети Адмиты, играла в пикет с Хорасом, когда влетел кузен Джордж и сказал:

– Подожди! Ты играла в пикет? С терьером? Герцогиня покраснела.

– Трудно объяснить. Так вот, как я уже сказала, кузен Джордж клянется, что видел тебя на балу Уолрейфена, чему я не могла поверить. Затем, когда наш слуга доложил, что ты приезжал на Гросвенор-сквер, я вообще лишилась дара речи.

– Тем не менее, ты это пережила, не так ли? Но мать шутку не приняла.

– Конечно, дорогой, если б я знала, что ты приедешь, то не ждала бы столько лет, чтобы снова открыть дом.

Маркиз с отсутствующим видом размешивал сахар в час.

– Как я тебе уже сказал, это был минутный порыв. Оторвав взгляд от чашки, он увидел, что мать с ужасом смотрит на его руку.

– Боже мой, Элерик! Обычно ты не кладешь сахар. Тем более по три полные ложки.

– Должно быть, я где-то позаимствовал эту привычку.

– Немедленно избавься от нее, – посоветовала герцогиня. – Ты наберешь вес.

– Постараюсь иметь это в виду, мама.

– Сегодня ты на удивление послушный. Ты заболел? У тебя жар?

Девеллин молча отставил чашку. Вчера он действительно приезжал к матери, поскольку беспокоился за репутацию Сидони и не знал, к кому еще обратиться за помощью. Но сейчас он чувствовал искушение позволить им повесить Сидони, а в ее положении до виселицы один шаг. Ибо она в безопасности до тех пор, пока имеет безупречную репутацию. И все же он не мог нанести ей вред, независимо оттого, что она ему сделала.

– Нет, я не болен, – наконец сказал он, ступая на тонкий лед. – На самом деле у меня неприятности, мама. Вернее, я создал неприятности другому человеку.

Герцогиня удивленно подняла брови.

– Дорогой, что случилось? Девеллин колебался.

– В общем, дело обычное. Я завлек неопытную молодую женщину в темную комнату и попытался скомпрометировать ее добродетель. По крайней мере так показалось людям, которые застали нас в гостиной лорда Уолрейфена.

Мать побледнела.

– Боже! Насколько плохо?

– Я довольно усердно целовал ее. Хуже всего, я спустил ей рукав почти до локтя.

– Элерик! – Герцогиня закрыла глаза.

– Ради Бога, мама, я только осматривал рану на предплечье леди, – возмутился он. – Недавно она подверглась нападению разбойников.

Глаза ее светлости широко раскрылись.

– Какой ужас!

– Она была достаточно своевольна и достаточно глупа, чтобы ходить одной в темноте, – сердито произнес Девеллин. – И я совсем не уверен, что это ее остановит.

– Своевольна и глупа, – сухо повторила мать. – Да она сущее наказание.

– Избавь меня от твоего сарказма, – проворчал Девеллин. – Я лишь пытаюсь тебе объяснить, как получилось, что я занялся одеждой леди.

Ее светлость подавила улыбку.

– Конечно, продолжай.

– Я хотел осмотреть рану, – повторил он. – Мне требовалось взглянуть, насколько она серьезна. Леди не хотела, чтоб я смотрел. Мы оба тянули рукав, когда нас увидели. К сожалению, это выглядело, я уверен, совершенно иным видом борьбы.

– И сейчас ты просишь моего совета?

– Да, потому что знаю, насколько скандал может запятнать невинную женщину, – ответил маркиз, забыв, что Сидони могла быть далека от невинности. – Я не желаю, чтобы от моего грубого поведения страдала еще одна женщина.

– Ах, ты имеешь в виду Джейн, – прошептала мать. – Но Джейн уже лет двенадцать как леди Хелмшот. И я не могла бы сказать, что она чрезвычайно страдала, Элерик.

– Ей пришлось выйти замуж за человека вдвое старше, чем она.

– Пришлось? – лукаво спросила герцогиня. – Единственное, к чему ты ее вынудил, была рука лорда Хелмшота.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты ведь делал ей предложение?

– На следующий же день, как приказал отец, – процедил маркиз. – И Джейн сразу мне отказала.

– Да, но тогда еще был жив твой брат. Все мы, включая Джейн, надеялись, что он вернется к нормальной жизни.

– Но этого не произошло. В чем тоже моя вина. Герцогиня прижала кончики пальцев к вискам.

– Элерик, у меня больше нет сил на такие разговоры, – устало произнесла она. – Более того, я собиралась говорить о другом.

– Тогда говори, ради Бога.

– Сначала я задам тебе вопрос. Как ты думаешь, почему Джейн пошла с тобой втемную библиотеку? Ведь ты не имел видов на титул.