Страница 39 из 48
В эту минуту подоспел второй полицейский, и стражи порядка вплотную занялись поверженным вором. — Что прикажете с ним сделать, милорд? Маркиз достал из кармана ридикюль и отдал хозяйке.
— Ничего. Вреда он не принес. Просто уведите его отсюда.
— Как прикажете, милорд.
Бормоча что-то насчет безумия аристократов, полицейские потащили бандита прочь. Судя по всему, тому предстояло выслушать красноречивую отповедь. Поскольку с Энн не приключилось ничего плохого, дальнейшая судьба обидчика Максимилиана не волновала. Стараясь не стонать, он не без труда встал — нога не желала подчиняться — и поднял Энн.
— Давайте вернемся на каток, — предложил он и крепко сжал руку спутницы: так безопаснее.
— Не могу. Стыдно. — Энн пунцово покраснела. — Вела себя как самая настоящая хулиганка. — Она взглянула на своего спасителя и защитника. — К тому же вам больно, вы весь мокрый, пахнете пивом и рыбой.
— А разве от овцевода можно ожидать чего-то иного? — невозмутимо возразил маркиз. — Конечно, запаха мокрой шерсти и баранины…
— Вы просто злитесь, потому что я каталась с лордом Хардом. И вы действительно овцевод.
Максимилиан недовольно нахмурился, но кивнул:
— Да, овцевод. Так почему же вы уехали с катка?
— Потому что так захотела.
Он уже не считал ее той легкомысленной, безмерно избалованной девицей, какой представлял, прочитав заметку в светской газете.
— И даже не задумались о возможной опасности? Местами лед очень тонок. К тому же вы оказались в центре уличной ярмарки. Хорошо еще, что нашему новому другу потребовался всего лишь ридикюль.
— Удивительно, как мне удавалось существовать до вашего приезда в Лондон?
Нестерпимое упрямство! Маркиз выпустил руку спутницы. Энн пискнула и покачнулась. Однако упасть не успела: Максимилиан схватил ее под мышки и поставил перед собой.
— Ну что, намерены продолжать спорить? — поинтересовался он.
Молчание можно было считать хорошим знаком. Маркиз слегка смягчился и, придерживая отважную, но неустойчивую особу, поехал в сторону доков.
— Отлично. В таком случае объясните, по какой причине вы решили отправиться на каток с лордом Хардом.
— Виконт меня пригласил.
— Вы прекрасно знали, что, и я тоже приглашу.
— Он пригласил первым.
— А я первым попросил выйти за меня замуж. Энн оглянулась через плечо; удивительно, но в ее зеленых глазах стояли слезы.
— Неправда, вы не просили. Меня вообще никто ни о чем не спрашивал.
Можно было ожидать циничного ответа: что-нибудь вроде того, что и его тоже не спрашивали. Однако маркиз не сказал ничего подобного. За все время знакомства он ни разу не пожаловался на судьбу.
Они подъехали к берегу. Лорд Хэлферст легко поднял спутницу и посадил на край пирса. Энн озадаченно смотрела, как ловко он отвязывает коньки от сапожек. Руки мельком касались подола юбки, порой сжимали щиколотку. Несмотря на зимний холод, от прикосновений почему-то стало жарко. Маркиз не переставал ее удивлять. Вряд ли можно было предположить, что овцевод способен легко и красиво двигаться на льду, и все же лорд Хэлферст в полной мере владел этим редким искусством.
Да и вообще он прекрасно делал все, что требовалось для успешного существования в столь привередливом городе, как Лондон. С первого взгляда трудно было поверить, что джентльмен обладает полным набором светских качеств. И все же он заметно отличался от остальных лондонских аристократов.
— Я поступила плохо. Следовало отказать Дезмонду, — негромко призналась Энн.
Максимилиан связал коньки и перекинул их через плечо. Поднял глаза и посмотрел прямо, требовательно.
— Почему?
Он ждал правдивого ответа; об этом честно говорил настороженный взгляд.
— Потому что я знала, что вы пригласите.
Маркиз ловко подпрыгнул, сел рядом и принялся сосредоточенно отвязывать коньки от своих высоких лакированных сапог.
— Ему не удалось завладеть вашим сердцем, правда?
Энн взглянула на четкий профиль лорда Хэлферста.
— Никому не удалось завладеть моим сердцем. Маркиз выпрямился.
— Вызов принят.
— Не понимаю зачем. Я ведь уже сказала, что не выйду за вас замуж.
— О! — Губы его изогнулись в улыбке. Лорд Хэлферст снова наклонился, и длинные волосы упали на лицо. — Вам нравится спорить со всеми или только со мной?
— Кажется, настала моя очередь задавать вопросы, — ушла от ответа Энн. Почему-то вдруг захотелось узнать, ждут ли возвращения йоркширского помещика скучающие любовницы. Овцеводы наверняка пользуются в тех краях особой популярностью, а мистер Максимилиан Трент, несомненно, самый красивый овцевод в округе.
— Спрашивайте, мне не жалко.
— Вам действительно необходимо круглый год жить в Йоркшире? Или просто нравится проводить там время?
Маркиз снял коньки, перекинул их через другое плечо и встал.
— Дело в том, что я совмещаю обязанности счетовода, мирового судьи и главного специалиста по сельскому хозяйству, а заодно выполняю массу прочих функций, необходимых для благополучного существования Хэлферста. — Максимилиан бережно снял свою даму с пирса и поставил на ноги.
На мгновение Энн показалось, что сейчас он возьмет ее за руку, как на льду, но вместо этого джентльмен заботливо подал теплую горностаевую муфту.
— И к какой же категории отношусь я, и что собой представляю — ответственность или выбор?
— Вы представляете собой загадку, причем весьма затейливую. Прогуляемся до дома пешком или мне нанять экипаж?
— Пешком? Но ведь идти придется несколько миль!
— Значит, экипаж.
Маркиз направился на улицу. Сравнение с загадкой Энн понравилось: во всяком случае, это куда приятнее, чем слышать, как тебя называют упрямой или легкомысленной. В последнее время она пребывала в непривычном и необычном состоянии растерянности, а временами ее одолевали вспышки внезапного острого влечения к человеку, за которого она наотрез отказалась выходить замуж. Он притягивал даже сейчас, облитый пивом и пропахший креветками.
— Вы, должно быть, совсем замерзли, — неожиданно произнесла Энн, вытащила из муфты теплую ладонь и взяла спутника за руку. В это самое время перед ними остановился экипаж.
Лорд Хэлферст помог ей подняться по узким ступенькам, приказал вознице ехать в Бишоп-Хаус и лишь после этого сел рядом и захлопнул дверцу. Даже в закрытом экипаже из его рта шел пар. Ради всего святого, если этот человек замерзнет насмерть, с кем же она тогда будет пререкаться? И кто будет целовать ее, желая доброго утра?
— Вы совсем мокрый! — Энн внезапно повернула спутника к себе лицом и расстегнула верхние пуговицы пальто.
Максимилиан вопросительно поднял брови. — Прошу прощения?
— Вы же насквозь промокли! — решительно заявила она. Смело сунула ладошку под пальто, а потом и глубже, под сюртук. — Но почему же ничего не сказали? — Мокрой и холодной оказалась даже тонкая полотняная сорочка.
— Энн, прошу вас немедленно пересесть на противоположное сиденье, — тихо и очень серьезно произнес маркиз.
— Но…
— Сейчас же.
Энн посмотрела на спутника. Максимилиан не отводил взгляда от ее рук — сейчас уже обе ладони оказались на груди, под пальто и сюртуком. Крепко сжав зубы, одной рукой он стиснул ручку дверцы, а другой схватился за потертую спинку сиденья.
Пунцово покраснев, Энн тут же скромно сложила руки на коленях.
— Я… я просто волновалась, что вы промокли и можете простудиться, — пролепетала она. Какой позор! Даже куртизанки не позволяют себе подобных вольностей.
— Мне очень тепло, благодарю за заботу! — прорычал маркиз, все еще не спуская глаз с ее ладоней и тяжело дыша.
— А вы не…
— Энн!
— Да?
— Немедленно замолчите!
— О!
Он пробормотал что-то невразумительное, однако леди Бишоп постеснялась попросить повторить те слова, которых не расслышала. Просто сидела и смотрела на своего спасителя: он закрыл глаза и так яростно сжал зубы, что, казалось, послышался скрежет.