Робинзоны

Оставался еще чужак, который не уследил за гостьями. Рохт чувствовал, что от него будет еще много пользы и дружба с ним выгодна для рода, а что-то говорило, что и для всего племени. Но случившееся просто так оставлять нельзя. Род превыше всего. Как поступить, в этой ситуации он не знал. Поэтому он ехал к чужакам, испытывая крайнюю растерянность и нерешительность, что для него было непривычно. Как все же тяжело быть первым в роде. И пусть совет старейшин и вождей еще не принял решение по поводу того, кто поведет род волка дальше, выбора у них просто не было. Он был единственным по настоящему взрослым мужчиной в роде.

Какое же облегчение он испытал когда на берегу его встретили весело щебечущие племянницы, и чужак, стоящий в обнимку со своей женой, с радушной улыбкой на губах. При виде этой картины, у Рохта отлегло от сердца. Самой главной проблемой меньше, нет повода для ссор и обвинений. А девочки? На следующий год будет харук, праздник на который собираются четыре племени раз в четыре года. У него красивые и трудолюбивые племянницы, там они обязательно найдут себе спутников, чтобы вместе плыть по реке жизни.

— Здравствуй Дим, — замахал он еще из лодки.

— Здравствуй Рохт, — все так же улыбаясь, махнул рукой Дмитрий.

Вождь выбрался из лодки и тут же попал в объятия племянниц, наперебой щебечущих ему чуть не в самое ухо о своих похождениях. Хотя они и тараторили постоянно перебивая друг друга, он все же сумел услышать самое главное и от этого вопросов только прибавилось.

— О чем они говорят? Ты убил барху!?

— Это уже второй барха которого я убиваю, — делано равнодушно пожав плечами, ответил Дмитрий. — Рад твоему приезду и тому, что могу передать тебе твоих племянниц, такими же здоровыми и крепкими, какими ты отправил их ко мне.

— И я этому рад. Но он говорят, что ты пленил беглецов и они сейчас связанные у тебя.

— И это правда.

Но все по порядку. Сначала вождь осмотрел шкуру и голову барха. Великий подвиг. А если правда, что Дим, именно так, называл Дмитрия Рохт, так было проще, убил и еще одного, останки которого были в лесу, то он величайший из охотников, о которых Рохту доводилось слышать даже из легенд. Не верить ему, до сих пор повода пока не было.

Потом пришел черед пленников. К удивлению Дмитрия, подойдя к связанным парням, Рохт не выказал никаких чувств. Он не стал поносить их или выказывать недовольства, просто бросив на них долгий, внимательный и задумчивый взгляд. Это были те кто мог подарить его племянницам тепло и уют семейного очага, не вышло. Он так до сих пор и не решил, благо ли случилось с похищением их или горе. Слишком тяжелые времена. Слишком все не однозначно.

— Вы хакоты?

— Да, — гордо вскинув голову ответили парни чуть не хором, — мы из рода бола.

Все четыре племени говорили на одном языке, лишь с незначительными отличиями в произношении, поэтому прекрасно понимали друг друга.

— Достойный род. Здорово ли ваше племя.

— Горе пришедшее в ваши рулы, обошло наши стойбища стороной.

Настроение Рохта тут же испортилось. Это означало, что его племя сразу оказалось в аутсайдерах и ему уже никогда не сравниться по могуществу ни с одним из трех племен. Что на большой охоте им уже не придется отстаивать свои интересы, а брать то, что позволят соседи, а на свои территории никто не допускал посторонних. Даже если зобы изберут их земли, сауни уже не смогут препятствовать другим племенам хозяйничать в своих угодьях, и соседи будут чувствовать себя на их землях как у себя дома. Нужда и голод станут частыми гостями в их рулах. Плохо желать горя соседям, но прошедший мор очень сильно нарушил веками устоявшееся равновесие.

Моры случались и раньше. Иногда они были сильны, иногда слабы и забирали только старых и слабых, но никогда еще не было такого, чтобы беда коснулась только одного племени. Так говорили старики, так говорили предания донесенные до них шаманами, передающими свои знания из поколения в поколение.

Шаманы. Их род остался без шамана. Значит, нужно будет отправлять самого смышленого к верховному шаману. А это значит что один из охотников, причем из лучших, будет учиться и добывать дичь для чужого рода. Может это продлится год, может дольше, все зависит от того, когда наставник посчитает, что ученик постиг достаточно. У волков останется только трое охотников. Очень тяжелые времена настали.

— Их нужно убить у тотемного столба, — когда они отошли в сторону, произнес вождь.

— Почему?

— Если бы ты убил их там, — он неопределенно махнул рукой в сторону, где должно было находиться племя ребят, — то все решилось бы. Но ты пленил их. Уронил их гордость. Мы не можем позволить охотнику умереть без гордости. Мы придадим их мучениям и они своим сильным духом, покажут великому духу, что достойны отправиться в земли вечной охоты.

— А если они окажутся слабыми духом?

— Тогда, то что случилось было предопределено и им не место во владениях великого духа.

— Скажи, Рохт, а нельзя их оставить в живых?

— Нет. Они оскорбили род волка.

— А если бы они смогли достигнуть родных рулов?

— Тогда великий дух был бы на их стороне. Но этого не случилось.

— Но ведь они не оскорбляли род волка.

— …?

— Все просто. Они похитили женщин твоего рода из моего дома. Так кого они оскорбили? Волков или меня?

— Не знаю. Такого раньше не было. Но они похитили женщин моего рода.

— Но из моего дома. Они не знали, что женщины из твоего рода, они думали, что похищают моих женщин.

— Прости. Да, ты прав. Тогда, ты их должен убить, и позволить им очиститься в глазах великого духа и стать достойными мест вечной охоты.

А ху-ху, не хо-хо. Вот сейчас все брошу и начну издеваться над пленниками, уподобившись какому-нибудь палачу, чтобы они могли показать, насколько они сильны духом. Нет, если бы это было необходимо, если бы шла война и из них нужно было бы вытряхнуть важные сведения… Не кисейная барышня, понимание имею, но вот так, по дурному… А не пошли бы вы сударь, туда, куда Макар телят не гонял. Йошки матрешки.

— Значит, убивая пленников у тотемного столба, вы оказываете им честь?

— Этот столб тотем нашего рода, его могут коснуться только охотники рода. Ни один гость не коснется тотема, потому что так он оскорбит род.

Что же, логично. Тотем священен, а парней плотно привяжут к этому столбу. Получается, что мучители как бы призывают своего покровителя, оказать всяческую помощь истязаемому, дабы тот мог обелиться в глазах верховного божества. Хм. А ведь парнишки прекрасно понимают, что их ждет и так спокойны. Выдержка у них дай бог. Выходит они сейчас и сами хотят предстать перед этим судилищем и доказать всем, что они настоящие охотники. Как-то убогонько звучит. Но у каждого народа своя вера, свои нравы. Вот именно! Свои! А я представитель другого народа. Главное, чтобы это было приемлемо для местных, не похоже, но имело бы одинаковый итог.

— Значит, главное дать пленникам показать, что они настоящие охотники?

— Так.

— Ты не получишь пленников. Я оставлю их у себя. Но весь твой род и все племена вокруг будут знать, достойны они отправиться в места вечной охоты или нет.

— Да будет так.

— У меня есть к тебе просьба, Рохт.

— Говори.

— Ваши женщины смогут выделать, шкуру барха?

— Они будут горды выделать шкуру такого зверя.

Вот и ладушки. А то, что-то в собственных способностях он сильно сомневается. Нет, Ларисе очень даже объяснили, как это нужно делать и она уверяет, что прекрасно поняла, что делала правильно, а где ошибалась и чего не знала. Но процесс очень трудоемкий, а чем свежее шкура, тем легче и лучше выделка. Поэтому коли есть возможность избежать траты сил и времени, лучше ее использовать.

Только не подумайте, все к обоюдной выгоде. Ну, сколько женщин смогут похвастать тем, что своими руками выделали шкуру такого свирепого зверя? То-то и оно. Он прекрасно помнил, как Сикайя с гордостью заявляла о том, что она со свекровью лично выделала ту шкуру мамонта, и сколько при этом было затрачено сил. У каждого народа свой предмет гордости.