Спасибо Уинн-Дикси

— Какие планы? — спросила я.

— Как наладить производство конфет.

— Он построил фабрику?

— Разумеется. Она до сих пор стоит на Фэйервил-Роуд.

— Это старое здание? Страшное такое? — удивилась Аманда.

— Вовсе не страшное, — возразила мисс Фрэнни. — Эта фабрика положила начало благосостоянию нашей семьи. Именно здесь мой прадед придумал знаменитую на весь мир конфету «Ромбик Литтмуса».

— Я о такой и не слышала, — сказала Аманда.

— И я тоже, — сказала я.

— Немудрено, — ответила мисс Фрэнни. — Их давно уже не выпускают. Похоже, мир наелся «Ромбиками Литтмуса» до отвала и потерял аппетит. Но у меня осталось несколько штучек.

Она выдвинула верхний ящик стола. Там было полно конфет. Выдвинула следующий. И там оказалось то же самое. Весь стол мисс Фрэнни Блок был забит конфетами снизу доверху.

— Ну как, желаете попробовать «Ромбик Литтмуса»? — спросила она у нас с Амандой.

— Да, спасибо, — ответила Аманда.

— Конечно! — подхватила я. — А Уинн-Дикси тоже можно конфетку?

— Хм… Мне как-то не встречались собаки, которые любят карамель, — заметила мисс Фрэнни. — Но пусть попробует, если захочет.

Мисс Фрэнни дала Аманде одну конфетку, а мне две. Сняв фантик, я протянула один ромбик Уинн-Дикси. Он оживился, сел, понюхал угощение, помахал хвостом и аккуратно взял конфету зубами прямо у меня из рук. Попытался было жевать, но у него не получилось, и тогда он попросту заглотил ее — разом. Потом снова благодарно помахал хвостом и улегся обратно спать.

Я же ела мой ромбик медленно-медленно. И было очень вкусно. Похоже одновременно на темную шипучку, клубнику и еще на что-то, чему и имени-то нет, но на душе у меня щемило от этого вкуса. Я взглянула на Аманду. Она сосала свою конфету и о чем-то сосредоточенно думала.

— Нравится? — спросила меня мисс Фрэнни.

— Очень.

— А тебе, Аманда? Как тебе «Ромбик Литтмуса»?

— Очень вкусно. Но от этой конфеты мне сразу вспомнились разные беды и горести.

Интересно, как беды и горести могут быть у Аманды Уилкинсон? Она же в этом городе не чужачка. И мама с папой у нее имеются. Я сама видела их всех вместе в церкви.

— В этой конфете есть особая добавка, — призналась мисс Фрэнни.

— Я сразу поняла, — сказала я. — Почувствовала. А что там подмешано?

— Скорбь, — ответила мисс Фрэнни. — Ее распознает не всякий. Разумеется, детям часто и невдомек…

— Но я ее чувствую, — перебила я.

— И я тоже, — вставила Аманда.

— Это значит, что вам обеим в жизни пришлось несладко, — объяснила мисс Фрэнни. — Похоже, хлебнули горя.

— Мне пришлось уехать из Уотли, и там остались все мои друзья, — сказала я. — Это одно горе. А другое… Меня все время дразнят Данлеп и Стиви… Но самое мое большое горе, самое горькое, что мама бросила меня, когда я была еще совсем маленькой. И я ее почти не помню. Но я надеюсь, что мы когда-нибудь встретимся и я расскажу ей все-все, кучу всяких историй.

— Ой, — вдруг сказала Аманда, — я сейчас вспомню о Карсоне. — Казалось, она вот-вот заплачет. — Мне пора. — И она вышла, нет, почти выбежала из Мемориальной библиотеки имени Хермана У. Блока.

— Кто такой Карсон? — спросила я у мисс Фрэнни.

Она покачала головой.

— Это ее печаль. Скорби и печали в этом мире достаточно.

— Но как их засунули в конфету? — не унималась я. — Отчего получился такой вкус?

— Это секрет. На нем-то Литтмус и сколотил целое состояние. Ему удалось сделать конфету, которая была сладкая и горькая одновременно.

— А можно мне еще одну? Я отнесу моей подруге, Глории Свалк. А еще, если можно, для Отиса, он работает в «Питомцах Гертруды». А для пастора можно? И для Плюшки-пампушки?

— Возьми сколько хочешь, — ответила мисс Фрэнни.

Я набила карманы «Ромбиками Литтмуса», поблагодарила мисс Фрэнни за рассказ, взяла в библиотеке «Унесенные ветром» (довольно увесистая оказалась книга), позвала Уинн-Дикси, села на велосипед, и мы отправились прямиком к Глории Свалк. Мимо дома братьев Дьюбери. Данлеп и Стиви как раз играли перед домом в футбол, и я уже приготовилась показать им язык, но вдруг вспомнила, как мисс Фрэнни говорила про войну… что это сущий ад… и как Глория Свалк говорила, чтоб я не судила этих мальчишек строго… И я просто помахала им рукой. Они остановились и посмотрели мне вслед, а когда я отъехала уже довольно далеко и обернулась, Данлеп помахал мне в ответ.

— Эй! — крикнул он. — Эгей, Опал!

Я помахала еще раз, посильнее. И подумала об Аманде Уилкинсон. Как же здорово, что ей тоже нравится слушать разные рассказы… Интересно все-таки, кто такой Карсон?

Глава восемнадцатая

обравшись до Глории Свалк, я тут же сообщила, что у меня для нее два сюрприза, и спросила, какой она хочет получить раньше, маленький или большой.

— Маленький, — ответила Глория.

Я вручила ей «Ромбик Литтмуса», и она принялась ощупывать его, пытаясь понять, что это такое.

— Конфета? — догадалась она.

— Точно! Конфета. Называется «Ромбик Литтмуса».

— О господи! Да я же помню эти конфеты! Их любил мой папа. — Она развернула фантик и положила конфету в рот.

— Ну как? Нравится? — спросила я.

— М-м-м-м… — Она снова кивнула, уже помедленнее. — Сладкая. Но вкус такой, будто… прощаешься с кем-то…

— Вкус печали? — уточнила я. — Вы тоже чувствуете вкус скорби и печали?

— Да-да, верно. Такая сладостная печаль… Ну, теперь давай второй сюрприз. Что еще припасла?

— Книгу.

— Книгу?

— Ага. Я буду читать ее для вас вслух. Называется «Унесенные ветром». Мисс Фрэнни говорит, что это замечательная книга. Про Гражданскую войну. Вы слышали про Гражданскую войну?

— Да, кажется, что-то слышала. Пару раз. — Глория сосредоточенно сосала «Ромбик Литтмуса».

— Книга толстенная, так что читать мы ее будем очень долго, — предупредила я. — В ней тысяча тридцать семь страниц.

— Ого! — Глория откинулась в кресле и сложила руки на животе. — Тогда пора начинать.

И я стала читать Глории Свалк первую главу «Унесенных ветром». Читала громко — чтобы хорошенько распугать всех призраков, которые ее преследуют. Глория внимательно слушала. А когда я закончила, она сказала, что лучше сюрпризов она еще в жизни не получала и она теперь ждет не дождется, чтоб мы почитали вторую главу.

В тот вечер я отдала «Ромбик Литтмуса» и пастору, как раз когда он пришел поцеловать меня и сказать спокойной ночи.

— Что это? — спросил он.

— Конфета. Ее придумал прадед мисс Фрэнни Блок. Называется «Ромбик Литтмуса».

Пастор развернул фантик и положил конфету в рот. А потом, минуту спустя, принялся потирать переносицу и как-то странно подергивать головой.

— Вкусно? — спросила я.

— Вкус очень странный…

— На шипучку похож?

— Нет, на что-то еще…

— На клубнику?

— На клубнику тоже, но основной вкус… другой… странный…

Пастор был рядом, но одновременно где-то далеко. Он удалялся все дальше и дальше. Вот уже сгорбился, опустил подбородок — того и гляди, втянет голову в панцирь.

— Пожалуй, это вкус… меланхолии…

— Мелан… чего? Что это такое?

— Так иногда называют печаль. — Пастор снова потер переносицу. — Мне сразу вспомнилась твоя мама.

Уинн-Дикси обнюхал фантик, который пастор так и держал в руке.

— В общем, грустный у твоей конфеты вкус, — вздохнул пастор. — Наверно, что-то не то в котел подмешали.