Любовь за кадром

Чуть приподняв шляпу, Джон молча кивнул и, памятуя о рваных джинсах, пропустил Лору вперед. Когда они пришли на скотный двор, он решил привязать Рекса к угловому столбу выгона.

— А может, все-таки возьмем его с собой? — вступилась за своего любимца Лора. — Вдруг его стошнит?

— Вот именно! Если его стошнит, я бы предпочел быть от него подальше.

— А если бедняжке станет плохо? — с озабоченным видом продолжала давить Лора. — Вдруг придется делать ему искусственное дыхание?

Джон пристально взглянул на нее, пытаясь понять, шутит она или нет, но вид у нее был абсолютно серьезный.

— Ты что, издеваешься?! Чтобы я прикоснулся к этим толстым, слюнявым губам...

Лора расплылась в улыбке, и Джон понял: она его подловила. Вот кретин! Надо же так попасться!

Он нахмурился и вошел в амбар. Вспомнив про дыру, как бы случайно прикрыл ее ладонью и, подгоняя Рекса, поднялся на сеновал. Что это? Лора хихикает? Он обернулся: та шла, опустив голову, внимательно глядя себе под ноги. Наверное, показалось...

— Какая прелесть! — восхищенно ахнула Лора, как только поднялась на сеновал. — Отличный фон!

Джон привязал Рекса к центральной балке. Пес со смиренным видом растянулся на полу, а Лора свалила вещи в кучу и огляделась. Расчехлила камеру, определила освещение. На ней были обтягивающие джинсы и зеленый пуловер ручной вязки. Из такого очень сложно вытащить сено, пришло в голову Джону, но он тут же одернул себя. Значит, в ее планы не входит валяться на сеновале, да и он ее валять не намерен.

— Будем надеяться, что эта животина не снесет балку к чертовой матери, — мрачно буркнул он. — А то крыша сложится, и это будет моя последняя фотография в жизни.

— Ну, зачем же так мрачно?! — Лора обернулась к нему и деловым тоном произнесла: — Может, хватит хмуриться? Лучше надень-ка клетчатую куртку.

— Я не хмурюсь, — проворчал Джон. Эту куртку он надевал только в самые холода. Да ведь он в ней спарится! Но, вспомнив, что в его планах как можно скорее выпроводить Лору с ранчо, безропотно натянул куртку и приклеил на лицо улыбочку.

— Ну вот, совсем другое дело! — Лора оглянулась и, заметив в углу вилы, предложила: — Давай сделаем так: ты откроешь дверцу и сделаешь вид, будто кидаешь сено вниз.

Джон приоткрыл дверцу и, чувствуя себя круглым идиотом, поддел охапку сена на вилы, сделав вид, будто кидает ее вниз.

— Джон, ты слишком напряжен. Расслабься. Может, на самом деле сбросишь охапку другую?

Он взглянул на нее зверем и процедил сквозь зубы:

— Пожалуйста!

Действительно, почему бы не покидать сено вниз, а потом собрать и закинуть обратно! Тем более, что больше делать ему абсолютно нечего.

— Джон, улыбнись! — попросила она. — Ну, пожалуйста!

Нет, за кого она его держит?! Мало того что он занимается идиотизмом, так еще при этом должен улыбаться от уха до уха!

— Улыбнуться? — повторил он, сдерживаясь из последних сил. — Мне жарко как в сауне, я швыряю на улицу сено, а потом, между прочим, придется спускаться и перебрасывать его обратно. И ты хочешь, чтобы я еще при этом улыбался?!

— А ты подумай о чем-нибудь приятном.

— Например, как я тебя придушу?

— Ну, зачем же сразу душить! Может, займемся чем-нибудь еще?

Джон вспомнил вкус ее губ — таких мягких и податливых... И тут же вспомнил ужас, охвативший его, когда он узнал в ней подружку Кэтти.

— Джон, знаешь что? Переодень куртку и... — Лора огляделась и кивнула на тюки прессованного сена. — И перекинь сюда вон те штуки. Ладно?

Скрепя сердце Джон переоделся в джинсовую куртку с белой подкладкой из овчины и, пока Лора меняла пленку, снял запылившуюся шляпу и с грустью осмотрел ее.

— Ну, все, я готова! — бодрым голоском поведала Лора, снова направляя на него объектив. — Если эти штуки не слишком тяжелые, подцепи одну и иди на меня.

Джон недовольно фыркнул, но повиновался.

— Если ты не можешь сделать довольный вид, по крайней мере, постарайся не быть таким мрачным!

— Никакой я не мрачный! — огрызнулся Джон, пытаясь изменить выражение лица, хотя ему это было совсем не по душе. — Просто радоваться особенно нечему...

Лора вздохнула и повесила камеру на шею.

— Давай попробуем по-другому. — Она подошла к нему и натянула шляпу на брови. — Вот так, иди на меня, смотри себе под ноги и думай о чем-нибудь приятном. Например, о большом сочном куске мяса с жареным картофелем. И о шоколадном пломбире с фруктами.

Или о вкусе ее губ, таких нежных и чувственных...

— Отлично! Вот теперь то, что нужно! — прошептала Лора, щелкая затвором.

— Посмотри на эту псину, — сказал Джон, чтобы хоть на секунду отвлечь ее от работы и самому собраться с мыслями.

Лора оглянулась на Рекса и засмеялась. Огромный сенбернар лежал с блаженным видом, а на нем резвились котята. Один теребил лапкой его хвост, другой рыскал по спине, а третий устроился между передними лапами, прямо у него под носом.

Лора тут же переключилась на Рекса. Джон испытывал двойственное чувство: с одной стороны, его оскорбляло, что Рекс как фотомодель представляет для нее больший интерес, а с другой — получал удовольствие, глядя, как Лора работает.

Запечатлев Рекса со всех мыслимых и немыслимых ракурсов, Лора отложила фотоаппарат, села на сено рядом с ним и принялась играть с котятами.

Сразу видно, городская девчонка! Нарядилась в вязаный пуловер и плюхнулась в сено. Потом намучается вытаскивать сухие травинки оттуда.

Поколебавшись с минуту, Джон подошел и поднял камеру. Внимательно осмотрев ее, пришел к выводу, что она не слишком уж отличается от обычного фотоаппарата, и сделал несколько фотографий Лоры. В изумрудном джемпере и ярко-голубых джинсах на фоне золотистой соломы она выглядела сногсшибательно: в рыжих волосах запутались сухие травинки, на груди играет белый в рыжих пятнах котенок, а у длинных стройных ног расположился черно-белый Рекс, глядя на нее преданными глазами.

— Джон, ты только взгляни на это чудо! — с улыбкой сказала Лора, подняв котенка с груди. — Иди сюда!

— Вот еще! Что я, котят не видел?

— Да ладно тебе! Знаешь, а он жутко на тебя похож! Такой же сердитый...

Джон подошел чуть ближе.

— Они такие очаровашки. Правда?

— Котята как котята, — бесстрастным тоном ответил Джон. — Вырастут и будут ловить мышей.

Внезапно Лора вскочила и, подбежав к нему, вручила котенка, а сама взяла камеру. Джон опустил глаза на котенка, лежащего у него на ладони. Тот чуть испуганно таращил на него глазенки, а потом встал в боевую позу, распушил шерстку и, задрав лапку, угрожающе фыркнул.

— А ты не из робкого десятка! — ухмыльнулся Джон и погладил его по мордочке большим пальцем. Потом согнул руку в локте и устроил его поудобнее. Тот замурлыкал, уткнулся влажным носиком ему в подмышку и, взяв в рот кусок куртки, зачмокал. — Маму вспомнил, дурачок! — улыбнулся Джон. Послышался щелчок камеры.

— Ну вот, одна фотография у нас готова! — сказала Лора. — Для января или ноября.

Отлично! Теперь вся Миннесота увидит его в обнимку с котенком, как будто ему больше заняться нечем!

Но почему-то на душе у Джона стало легко — как будто ему и на самом деле больше делать нечего. Он сел прямо на сено и, откинувшись назад, отпустил котенка побегать.

— А ты можешь хотя бы на минуту отложить в сторонку свою чертову камеру? — пробурчал он. — Между прочим, я устал позировать. Ну, кто бы мог подумать, что можно так вымотаться, занимаясь подобными глупостями?

Один из котят заполз на грудь к Джону, положил лапки ему на шею и лизнул в подбородок. Джон захохотал и, подняв глаза, встретился взглядом с Лорой.

— Давай сделаем перерыв! — предложил он и хлопнул ладонью рядом с собой, приглашая ее сесть.

Чуть поколебавшись, Лора опустила камеру, подошла и уселась на сено рядом с ним.

Нет, какой же он все-таки кретин! Надумал поиграть с огнем? Да еще и на сеновале!

Лора сидела слишком близко. Ее нога чуть касалась его ноги, и он чувствовал тепло ее тела. И ее пьянящий запах.