Страница 43 из 59
— Будь счастлива, — не удержавшись, пожелал он ей с крыльца.
Он потратил три часа, чтобы добраться сюда. Он потратил лишь полчаса, чтобы вернуться обратно. Или ему так показалось. Колеса гремели внизу, громко, как все колеса, выстукивая: «Я нашел ее! Я нашел ее! Я нашел ее!»
Рядом с ним остановился проводник:
— Билеты, пожалуйста.
Ломбард посмотрел на него с бессмысленной улыбкой.
— Все в порядке, — сказал он. — Я нашел ее.
«Я нашел ее. Я нашел ее. Я нашел ее».
Глава 19
Автомобиль подъехал к дому почти бесшумно. И лишь потом через стеклянные двери он услышал слабый шорох отъезжающей машины. Он поднял глаза и увидел, что у входа уже кто-то стоит, женская фигура, выглядевшая на фоне стеклянной двери как привидение. Она немного приоткрыла дверь и теперь стояла, наполовину высунувшись на улицу, оборачиваясь и провожая взглядом машину, которая ее привезла.
Он почувствовал, что это именно она, хотя и не мог бы объяснить почему. То, что она появилась одна, как женщина свободная и независимая, еще более укрепило его в правильности своей догадки.
Она была потрясающе красива, настолько красива, что эта красота была лишена всякого очарования, как часто бывает, если что-то дается человеку сверх меры. Ее лицо было подобно профилю камеи или голове статуи, которые не могут выражать никаких эмоций — одни художественные совершенства. Глядя на нее, окружающие испытывали чувство, что такая безупречная внешняя красота должна сопровождаться отсутствием душевных добродетелей и огромным количеством изъянов, ибо природа любит равновесие.
Она была брюнеткой, высокого роста, с безукоризненной фигурой. Это почти наверняка расчищало перед ней все пути, избавляло от всякого рода проблем и сложностей, досаждающих другим женщинам. У нее было такое выражение лица, словно жизнь не представляла для нее никакого интереса — так, лопнувший пузырек мыльной пены, оставляющий на губах неприятный привкус.
Ее одежда, казалось, состояла из потоков серебра, струящихся вниз между створками двери, где она стояла. Наконец автомобиль уехал, она повернулась и вошла в здание.
Она даже не взглянула на Ломбарда, бросила короткое, равнодушное «добрый вечер» швейцару.
— Этот джентльмен… — начал тот.
Ломбард подошел к ней прежде, чем он договорил.
— Пьеретта Дуглас, — сказал он утвердительно.
— Да, это я.
— Я жду вас, чтобы поговорить. Я должен побеседовать с вами немедленно, это срочно…
Она остановилась перед кабиной лифта, казалось не имея ни малейшего намерения приглашать его дальше.
— Сейчас уже поздновато, вы не находите?
— Не для меня. Мое дело не терпит отлагательств. Меня зовут Джон Ломбард, я пришел сюда от имени Скотта Хендерсона…
— Я не знаю его: боюсь, что и вас тоже, — или я ошибаюсь? — Последнее было лишь данью вежливости с ее стороны.
— Он находится в камере смертников, в тюрьме штата, в ожидании казни. — Он взглянул через ее плечо на служащего, жадно ждущего продолжения. — Не вынуждайте меня обсуждать это здесь. Элементарная осторожность…
— Прошу прощения, но я живу здесь, сейчас четверть второго ночи, и существуют определенные правила приличия… Хорошо, пойдемте туда.
Она пересекла по диагонали вестибюль и направилась к месту, где стоял небольшой диван и пара высоких пепельниц. Там, не присаживаясь, она повернулась к нему. Он тоже остался стоять.
— Вы купили шляпу у одной из служащих ателье Кеттиши, у некоей девицы по имени Мэдж Пейтон. Вы заплатили ей пятьдесят долларов.
— Может быть. — Она заметила портье, который с все возрастающим интересом пытался подслушать разговор, насколько это было возможно на расстоянии. — Джордж, — бросила она с упреком.
Тот неохотно удалился в вестибюль.
— В этой шляпе однажды вечером вы отправились в театр с одним мужчиной.
Она опять осторожно согласилась:
— Может быть. Я иногда хожу в театры. И при этом меня сопровождают джентльмены. Не могли бы вы перейти ближе к делу?
— Я и перехожу. Это был человек, с которым вы впервые встретились в тот самый вечер. Вы пошли с ним в театр, но при этом не знали его имени, а он — вашего.
— О нет. — Она не возмутилась, но говорила с холодной убежденностью. — Вот теперь вы наверняка ошибаетесь. Я веду себя достаточно свободно, я не ханжа, как вы можете убедиться. Но в мои привычки не входит отправляться неизвестно с кем неизвестно куда, по первому же приглашению, не соблюдая такой формальности, как знакомство. Вы напрасно пришли ко мне, вам нужен кто-то другой. — Она выставила ногу из-под края серебристой юбки, собираясь уйти.
— Прошу вас, не будем отвлекаться на правила хорошего тона. Этому человеку вынесен смертный приговор, его казнят на этой неделе! Вы должны хоть чем-то ему помочь…
— Давайте проясним все до конца. Ему поможет, если я дам ложное свидетельство о том, что была с ним в тот вечер?
— Нет, нет, нет, — в отчаянии выдохнул он. — Только если вы дадите правдивое показание, что были с ним, как это имело место на самом деле.
— Тогда я не могу ничем вам помочь, я не была с ним.
Женщина продолжала не отрываясь смотреть на него.
— Давайте вернемся к шляпе, — сказал он наконец. — Вы на самом деле купили шляпу, модель, которая была специально изготовлена для кого-то другого…
— Но мы опять говорим о разных вещах, не так ли? Я признаю, что купила шляпу, но это не значит, что я признаю, что была в театре с вашим другом. Эти два факта абсолютно не связаны между собой.
Это, вынужден был признать Ломбард, вполне возможно. Он почувствовал, как зловещая бездна разверзается у него под ногами, там, где до сих пор он ощущал твердую почву.
— Расскажите мне поподробнее об этом походе в театр, — продолжала она. — Что навело вас на мысль о том, что именно я была с ним в театре?
— Главным образом шляпа, — признался он. — В этот вечер актриса Мендоса была на сцене в шляпе, которая как две капли воды походила на вашу. То был оригинал, изготовленный специально для нее. Вы признаете, что приобрели копию. Женщина, с которой был Скотт Хендерсон, была в той самой шляпе-копии.
— И все же из этого не следует, что это была я. Ваша логика не столь безупречна, как вы, по-видимому, думаете.
Но это было сказано скорее про себя, он видел, что ее мысли чем-то заняты.
С ней что-то вдруг произошло. Что-то удивительным образом благоприятно подействовало на нее. То ли он что-то такое сказал, то ли ей что-то пришло в голову. Она вдруг насторожилась, заинтересовалась, какая-то идея овладела ею. В глазах засветилось внимание.
— Проясните-ка мне еще один или два момента. Это было выступление Мендосы, верно? Вы можете назвать примерную дату?
— Я могу сказать точно. Они были в театре вместе вечером двадцатого мая, с девяти вечера до начала двенадцатого.
— Май, — повторила она. — Вам удалось каким-то образом заинтересовать меня, — заявила дама.
Она подошла и слегка тронула его за рукав.
— Вы были правы. В конце концов, вам лучше зайти на минуту ко мне.
Пока они поднимались в лифте, Пьеретта сказала только одну фразу:
— Я рада, что вы пришли с этим ко мне.
Они вышли где-то на двенадцатом этаже, Ломбард не мог бы сказать точно. Женщина открыла ключом дверь, зажгла свет, и он вошел следом. Сняв накидку из меха рыжей лисы, дама небрежно бросила ее на спинку кресла, потом, покинув гостя, пошла в другую комнату, на полированном полу отражалась ее перевернутая фигура, — казалось, там было разбрызгано расплавленное серебро.
— Значит, двадцатое мая? — кинула она через плечо. — Я сейчас вернусь. Присядьте.
Он увидел свет через открытую дверь. Дама некоторое время оставалась там, а он сидел и ждал. Она вернулась, держа в руках и просматривая на ходу какие-то бумаги, похожие на счета. По дороге она, очевидно, уже нашла то, что искала: отбросив все ненужное в сторону, оставила один листок и подошла к Ломбарду.